Будь проклят Акама! Майев поверила вероломному вождю пеплоустов: он убедил ее, что ненавидит Иллидана не меньше, чем она, что так же сильно желает ему смерти. Сейчас, наверное, потешается: как он провел Стража! Как она купилась на его ложь! Будь проклят день, когда они встретились!
Как Майев сразу не распознала предателя? Как не догадалась, к чему ведет Акама? Может, он с первого же дня планировал заманить эльфов в ловушку? И уже тогда они с Предателем смеялись над тем, как она покорно шла в западню? Майев отказывалась верить, что ее удалось провести так легко. Должно быть, Акама солгал не во всем: он ведь и правда ненавидит Предателя за осквернение Карабора.
Кажется, эльфийка, заметила, когда Акама переменился: на последнюю встречу в Шаттрате он пришел сильно постаревший и ослабленный. Наверное, Иллидан его все-таки раскрыл и пытал. Применил к нему мощное подчиняющее заклятие. А может, просто предложил нечто, перед чем не устояла продажная душонка Сломленного. Предатель умеет убеждать, скрывая коварство медоточивыми речами. Что же он такого мог предложить?
Нет. Если Майев не ошиблась, то на склоне вулкана, когда открывался портал, Акама удивился не меньше, чем она сама. Пеплоуст искренне, забыв о страхе смерти, возмутился, когда Иллидан скормил порталу души Сломленных. Выходит, все не так просто.
Забывшись этими мыслями, Майев не сразу заметила, что надсмотрщики притихли. Оказывается, к ней, хромая, шел Акама – еще больше постаревший и изможденный.
– Вероломный пес! Клятвопреступник! – выругалась Майев.
– Я не приносил тебе клятв, Майев Песнь Теней, – усталым голосом напомнил Акама. – Как и ты мне.
Караульные молча слушали. Акама жестом велел им отойти от клетки, и те, явно побаиваясь вождя пеплоустов, подчинились.
– Так значит, ты умудрился заново втереться в доверие к Предателю.
– Я жив.
– Чего не скажешь о многих из твоих воинов.
– И о твоих, – поморщившись, парировал Акама.
Майев ничем не выдала мук совести.
– Мои воины сложили головы за правое дело, стремясь воздать Иллидану по заслугам. Я завершу их труды.
Акама жестом обвел прутья клетки, и в воздухе, проявившись, замерцали защитные чары.
– Взгляни, куда завели тебя страсть, ненависть и гнев. Нравится?
– Я хотя бы не стояла в стороне, наблюдая, как убивают моих воинов.
Подумав немного над ее словами, Сломленный сказал:
– Однако их убили. Из-за твоей прихоти.
Теперь поморщилась Майев. В темнице она уже не могла контролировать свои чувства так хорошо, как прежде.
– Они отдали жизни за дело, в которое верили. Скажет ли кто-нибудь такое о тебе?
– Мне достался сложный выбор, и мне жить с его последствиями. Тебе ли не знать, каково это?
– Ты выбрал свою шкуру и отдал на закланье тех, кто тебе верил, – горько произнесла Майев.
– Ты даже не представляешь, что со мной сделали. Иллидан вырвал у меня часть души и подчинил ее себе при помощи магии. Теперь эта тень в любой момент, по его приказу, может сожрать меня изнутри.
Неужели он говорит правду? Если да, то это многое объясняет. А может, это лишь очередная ложь.
– Не желаю выслушивать твои причитания.
Акама надолго умолк.
– Я рисковал не только собственной жизнью, – мягким голосом заговорил он наконец, – но и жизнями своего племени. Предатель настолько же беспощаден, насколько всесилен.
– И ты отверг шанс уничтожить его?
– Шанса у нас не было. В тот раз – точно.
– А сейчас, значит, есть?
Акама постоял, раскрыв рот. Казалось, пеплоуст хочет что-то сказать, но вот он облизнул губы и едва заметно покачал головой.
– Ты даже не представляешь, насколько сильным стал Иллидан. На моих глазах он творил магию, которая, как я считал, доступна лишь богам. Предатель открыл портал, пронзивший Вселенную насквозь.
Голос Акамы странным образом переменился: Сломленный боялся чужих ушей. Так за ними следят? Ну разумеется, куда в темнице без слежки? Неужели Акама все еще планирует свергнуть Предателя и отводит в своих кознях место Майев?
– Зачем он открыл переход? – спросила эльфийка.
– Иллидан вернулся в Запределье, победив армию демонов, разрушив их мир. Так он сказал.
– Ты ему веришь?
– Верю, что он искренне ненавидит натрезимов. Ненавидит весь Пылающий Легион.
В его голосе Майев как будто уловила нотку сомнения. Может, Акама – просто лицедей, исполняющей роль, только бы отвести от себя подозрения?
– Зачем ты пришел? – спросила она. – Позлорадствовать?
– Хотел убедиться, что с тобой все хорошо. У владыки Иллидана на тебя планы.
Во рту у Майев пересохло, сердце забилось чаще. Ясно, что именно уготовил ей Иллидан. Он не зря стремился сохранить ей жизнь и здоровье, вот только это совсем не к добру. Иллидан спросит с Майев за все сто веков заточения…
Эльфийка поспешила избавиться от этих мыслей. Любую пытку она встретит достойно. Не покажет тюремщикам страха, не доставит им наслаждения.
– Он тебя проверяет, – сказала она, позволив себе насмешливый тон. – Не верит тебе.
– Вряд ли он вообще кому-то доверяет. Ты бы на его месте как поступала?
– Я бы не оказалась на его месте.
– Ты похожа на него даже больше, чем смеешь представить. Жестока и одержима под стать ему. Во имя цели, без лишних раздумий, пожертвовала друзьями. Пожертвовала жизнями последователей.
Если бы не решетка, Майев ударила бы Акаму.
– Твои суждения мне безразличны, – зло глядя в морщинистое лицо Сломленного, ответила эльфийка. – Я более не верю ни единому твоему слову.
– Можешь лгать себе сколько угодно, но загляни в свою душу – и убедишься, что я прав.
Майев схватилась за прутья решетки, словно стремясь погнуть их, развести в стороны и, выйдя, добраться до Акамы.
– Ты все еще сильна, – рассмеялся пеплоуст. – Это хорошо. В будущем силы тебе понадобятся.
– Меня не пугают твои угрозы, старик.
– По-твоему, это угрозы? Не только у владыки Иллидана есть на тебя виды, Майев Песнь Теней. Подумай над этим.
– О чем ты?
– У меня тоже есть планы. – И снова в его голосе Майев уловила непонятный тон: замаскированная угроза или нечто иное, поданное как таковая?
– Не желаю участвовать в твоих интригах, коварная ты тварь, – ответила Майев, надеясь вытянуть из Акамы побольше сведений.
– Скоро у тебя может не оказаться выбора.
Акама похромал прочь. Майев невольно пожалела о его уходе: впервые после пленения ей удалось хоть с кем-то пообщаться. К тому же, кроме Акамы, она здесь больше не знала никого.
А может, все это – часть плана Иллидана? Может, Предатель издевается над ней, выматывает? Если так, то Майев с этим ничего поделать не сможет, и остается ждать и терпеть, копить силы.
Времени у Майев было много, и она поклялась, что Предатель ответит за все убийства, и что Акама тоже поплатится. Эльфийка принялась составлять сложное заклинание-ловушку для Иллидана. Если она когда-либо вырвется на свободу, то непременно опробует эти чары.
Глава двадцать первая
За два месяца до падения
Под беспощадным солнцем кровь едва успевала окропить выжженную землю Полуострова Адского Пламени – так быстро она высыхала. Вандель зарезал последнего демона и перешел к другому, которого убил, метнув ему нож в глаз.
Оглядевшись, понял, что цель достигнута: в отчаянной схватке они отбили у демонов паланкины с грузом. Владыка Иллидан стоял над трофеями, скрестив руки на груди и победно расправив крылья.
Кругом лежали тела убитых врагов. У самого Ванделя демон в голове шептал, не умолкая; охотник с трудом поборол искушение полакомиться плотью врага. Он влез на крупный валун и осмотрел поле боя. Кивнул одному из новеньких, пополнивших ряды охотников после памятной битвы с натрезимами. За прошедший месяц они почти восполнили потери, понесенные в большом бою при архиве повелителей ужаса.
Охотники продолжали гибнуть и после того дня. Порой казалось, что бьются они, не прекращая, хотя на какое-то время Иллидан заперся у себя в покоях – продумать следующий ход. Несколько дней охотники только и делали, что тренировались да приглядывали за новобранцами. А после наступила череда сражений, молниеносных вылазок и атак на Пылающий Легион.
Они прошли десятка два боев. Нападали на лагеря в Награнде и караваны, проходящие через Пустоверть. Снова и снова перехватывали армии демонов, идущие полуостровом Адского Пламени.
Несколько раз охотники бились, чтобы закрыть порталы, и тут Ванделю все было ясно: хозяева Пылающего Легиона жаждали отомстить Иллидану, поэтому присылали армии все чаще и с каждым разом все крупнее.
Одновременно открылись новые переходы в Азерот – в Зимние Ключи и Азшару. Иллидан потребовал закрыть их и достать некие магические кристаллы, без которых переходы не заработают. Он сказал, что Легион нападает на Азерот из Запределья, и что с этим надо покончить.
Увы, демоны затеяли новое масштабное наступление, и не все их порталы можно было закрыть. По слухам, Легион установил мощные маяки в Острогорье и на самой окраине Награнда. Такого числа лагерей эльфы Иллидана еще никогда не видали.
Иллидан явно искал материалы для некоего обряда. Если бы у Ванделя спросили, он сказал бы, что Предатель намеревается соорудить еще один большой портал – вроде перехода в Натрезу. Об этом поговаривали те, кто разбирался в подобных вещах, и Ванделю их слова казались не лишенными смысла.
Он нисколько не удивился бы, если бы в металлических гробах, отбитых сегодня у эскорта демонов, обнаружилось еще больше магических кристаллов и прочего оборудования.
После памятной речи на склоне вулкана владыка Иллидан не счел нужным посвящать охотников в свои планы. Он лишь рассылал отряды туда и сюда, приказывая нападать на войска Легиона. Порой он вел солдат сам, а порой доверял это дело Эларизиэль или Ванделю. В действиях Предателя не было смысла: иногда он сопровождал охотников в мелких бойнях – когда требовалось расправиться с орками Скверны, все еще преданными Пылающему Легиону, а порой предоставлял их самим себе в сражениях против крепчайшего противника. Поговаривали, будто Иллидан вершит сложные обряды – если тому благоволят звезды – и готовит некое заклинание, которое поможет окончательно разбить врага.