Войтех пожал плечами, не став отвечать.
— Слушай, а у тебя таблетки есть?
— Какие таблетки?
— Обезболивающие. Плечо болит, ужас просто.
Войтех кивнул в угол, где лежала сумка с его вещами.
— Возьми в боковом кармане. Правда, они от головной боли, не знаю, помогут ли от ожога.
— Выпью две, — отмахнулся Ваня.
Когда Саша привезла их сюда, она даже умудрилась немного обработать Ванино пострадавшее плечо, хотя было видно, что она валится с ног. Плечо пострадало несильно, специальной помощи не требовало, но Саша все равно написала на бумажке название мази, которую ему лучше завтра купить. Однако даже маленькие ожоги бывают болезненными.
Ваня нашел в сумке Войтеха таблетки, проглотил две и еще две выдавил себе на ладонь.
— На будущее, — прокомментировал он. — А ты чего не спишь-то?
— Билеты нам покупал, — Войтех кивнул на раскрытый, но уже погасивший экран ноутбук. — Завтра втроем уезжаем одиннадцатичасовым Сапсаном.
Ваня удивленно приподнял бровь.
— Втроем?
— Твоя сестра сказала, что останется на все праздники.
— Да я не о ней. Ты что, тоже едешь?
Теперь пришла очередь Войтеха удивляться.
— Я живу в Москве, между прочим, — напомнил он. — И мне нужно доложить Ляшину о расследовании, он ждет. Надеюсь, вопрос с ЗАО на этом действительно решится, и вы все будете свободны.
Ваня медленно выпрямился, подошел к Войтеху, осмотрел его со всех сторон, как музейный экспонат, и наконец хмыкнул не то восхищенно, не то разочарованно:
— Ну ты и придурок… С другой стороны, может, так и лучше. Мы теперь все, как ты говоришь, свободны, расследований больше не будет, проклятие с Сашки сняли, она вдвойне свободна. Макс, конечно, позлится, но простит. В конце концов, видели глазки, что покупали. Он лучше всех знает, что у нее вместо мозгов одни эмоции. Побесилась — и вернулась. Понять и простить, что уж. Спокойной ночи!
Ваня хлопнул его по плечу и скрылся за дверью своей комнаты. Войтех еще несколько долгих секунд смотрел на дверь, медленно осознавая смысл Ваниных слов. Он убеждал себя, что так действительно будет лучше для всех, в первую очередь — для самой Саши, но ноги уже вынесли его в коридор и влезли в ботинки, а руки стащили с вешалки куртку.
Возможно, он уже опоздал. Саша могла все решить, а Максим и вовсе, забросив домой Нева и Лилю, поехать к ней, а не к себе, но Войтех чувствовал, что должен все узнать сегодня, прямо сейчас. Если он опоздал и с визитом, и с извинениями, он примет это. Но если еще не опоздал, если еще есть хоть крохотный шанс, он обязан его использовать. Он же сам всего полгода назад жалел, что упустил все возможности и бездарно потратил отведенное им время. Вселенная сжалилась над ним и дала понять, что время еще не упущено, а он снова наступает на те же грабли.
В три часа утра, конечно, не ходил ни один вид общественного транспорта, однако поймать такси оказалось несложно, и уже через пятнадцать минут он входил в темную парадную дома на Среднем проспекте. Даже если дверь сейчас откроет Максим и даст ему в челюсть, это все равно будет лучше, чем незнание.
Однако дверь открыла Саша, и Войтех почувствовал, как волна облегчения прокатилась от макушки до пяток. Если бы она была не одна, Максим едва ли позволил бы ей открыть кому-то дверь глубокой ночью. Она уже, наверное, успела лечь спать, потому что выглядела взъерошенной и сонной, зябко куталась в теплый халат, накинув капюшон на голову, и переступала с одной босой ноги на другую.
— Войта? Что-то случилось?
Он помотал головой.
— Нам нужно поговорить.
Саша нахмурилась, бросила взгляд на висящие на стене часы.
— В половину четвертого ночи? Это не подождет до утра?
— Я уезжаю утром. И слишком долго тянул.
Саша наконец посторонилась, пропуская его в квартиру. Он зашел, прислушиваясь к звенящей тишине вокруг. По крайней мере, она точно одна. Что, конечно, не отменяет того факта, что он все равно мог опоздать. Войтех торопливо скинул ботинки и швырнул куртку на вешалку, даже не убедившись, что она не упала, как будто боялся, что Саша сейчас передумает и выгонит его.
Саша провела его в гостиную и села на диван, показывая, что готова слушать. Войтех опустился рядом. И — странно — все те слова, которые крутились у него в голове по дороге к ней, снова исчезли. Как будто глубоко внутри стояла какая-то преграда на такие важные разговоры.
Саша молча смотрела на него, давая возможность начать первым. Он глубоко вдохнул — и как в омут с головой. Заговорил торопливо, не давая ей вставить ни слова, даже если бы она вдруг захотела:
— Саш, послушай, я знаю, что виноват перед тобой. И за то, что обманывал тебя с первой нашей встречи, и за то, что подверг смертельной опасности. За то, что произошло с тобой в лаборатории и после. Я виноват, я знаю. И знаю, что ты обижена на меня. Не только за все это, но и за то, что больше недели не находил слов, чтобы все объяснить. Что собирался уехать завтра, так и не поговорив. Теперь, когда все закончилось, когда ты свободна… и от меня с моими расследованиями, и — самое главное — от Ангела, ты можешь вернуться на свою работу, можешь вернуться к Максиму. Он простит тебя, я знаю. Возможно, так было бы правильнее, но… — голос сорвался, но Войтех тут же продолжил, не давая себе даже нормально вдохнуть: — Помнишь, я однажды сказал тебе, что для меня главное, чтобы ты была счастлива? Неважно, со мной или с другим. С тех пор кое-что изменилось.
Он снова прервался и на этот раз молчал дольше. Саша вынуждена была спросить:
— Что?
Войтех заставил себя посмотреть на нее, поймал взгляд карих глаз в полутьме гостиной.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, а не с другим. Да, я понимаю, что я не лучший выбор для тебя. Я не умею быть предельно честным, не умею говорить того, что ты хочешь услышать, не всегда поступаю так, как ты считаешь правильным. Я не могу дать тебе всего того, что может дать Максим. Мы разные, но… Но я люблю тебя. Действительно люблю. И прошу только об одном: останься со мной. Останься, несмотря на все мои недостатки, несмотря на все то, что я сделал. Если тоже любишь меня, останься. И я обещаю: я сделаю все, чтобы ты никогда об этом не пожалела.
Он замолчал, тяжело дыша и ожидая ее ответа, но она тоже молчала. Смотрела на него, и по ее взгляду он никак не мог понять, о чем она думает. В тот момент, когда он уже почти решил, что все потеряно, она внезапно взяла его правую руку и аккуратно, не касаясь кожи, стянула с нее тонкую матерчатую перчатку. Положила ее рядом с собой на диван и протянула ему свою руку ладонью вверх.
— Коснись меня.
Войтех непонимающе посмотрел на ее ладонь, а затем на нее.
— Что?
— Коснись меня, — повторила она. — Ты ведь ловишь видения от контакта. Коснись и посмотри, что нас ждет, если мы опять будем вместе.
Он снова перевел взгляд на ее ладонь. Протянул руку, замер на одно мгновение, боясь не самого видения, а того, что может увидеть в нем, а затем аккуратно прикоснулся к теплым пальцам. Видения не последовало, и он полностью положил свою ладонь на ее. Он ощущал лишь тепло и нежность ее кожи, пульсирующую на запястье жилку, слышал взволнованное дыхание. Мир перед его глазами остался прежним.
— Ну что?
— Я ничего не вижу.
Саша улыбнулась, и Войтех, увидев ее улыбку, улыбнулся в ответ.
— Мой дар как будто не работает с тобой.
— Это ведь к лучшему, не так ли?
Свободной рукой Саша стащила с него вторую перчатку и уже сама вложила пальцы в его ладонь, затем скользнула чуть выше, по предплечью, но и тогда видения не торопились его посещать. Совсем осмелев, Войтех наклонился к ней и коснулся ее губ в нерешительном поцелуе. Саша не остановила его, не отстранилась, и в данный момент это радовало еще сильнее отсутствующих видений. Он запустил пальцы в волосы на затылке, чуть крепче прижимая ее к себе и углубляя поцелуй. Саша отвечала ему с жадностью соскучившегося человека, который уже успел похоронить надежду еще когда-нибудь целовать его.
Войтех не помнил, как они оказались в спальне, как и когда исчезла их одежда. Саша скользила ладонями по его телу, то поднимаясь вверх, касаясь кончиками пальцев его лица, то опускаясь ниже, к груди, словно хотела убедиться, что он действительно не ловит видений от нее. Обнимая ее, он не мог сказать, что проверяет то же. По правде говоря, он вообще не мог ничего сказать. И меньше всего хотел думать о каких-то там видениях. Просто наслаждался ею в своих объятиях, понимая, что тоже боялся больше не почувствовать этого.
Лишь некоторое время спустя они смогли оторваться друг от друга. Не открывая глаз, Войтех коснулся лбом ее лба, слушая шумное дыхание и чувствуя, как бешено бьется ее сердце.
— Это значит да? — хрипло спросил он, не решаясь посмотреть на нее, хотя еще минуту назад, не стесняясь, разглядывал.
— Да, — выдохнула Саша.
— Ты вернешься со мной в Москву?
Она ответила не сразу, и ее ответ заставил уже появившуюся было улыбку снова исчезнуть.
— Нет.
Войтех даже дышать перестал, не зная, что сказать на это, но Саша продолжила сама:
— Ты переедешь ко мне в Питер?
Он все же улыбнулся. Его ничего не держало в Москве. Даже когда он работал на ЗАО, он мог жить где угодно. Теперь, когда ЗАО больше нет, тем более.
— Да. Конечно. Конечно, я перееду, если ты этого хочешь.
— Хочу больше всего на свете.
3 мая 2015 года, 10.27
пр. Науки
Это был самый странный из когда-либо снившихся ему снов. Нев знал, что у его поступка будут определенные последствия, но ждал не совсем этого.
Он спал и знал, что спит, поэтому причудливые образы, ощущения невесомости и полной неподвижности его не пугали. Страшно стало потом, когда все исчезло и его окружила непроглядная тьма. Уже знакомая фигура в бесформенном балахоне отделилась от этой тьмы и приблизилась к нему. Нев сам не знал, как именно умудряется различать Ангелов, но сразу понял, что к нему пришел не тот, которого он разозлил, забрав у него Сашу и весь ее род, а другой. Жизнь.