гнув через порог, Чейз оказался в белом мраморном холле, откуда проследовал вслед за Джиллиан в просторную, выдержанную в кремовых тонах гостиную, залитую солнечным светом, который струился из огромных окон, как будто приветствуя возвращение Чейза… Домой?
Чейз не почувствовал незримых посланий от своего брата, но зато ощутил в этой солнечной тишине что-то неожиданное, необычное и необыкновенное. Покой. Чувство принадлежности. Словно он наконец закончил свой долгий путь и вернулся домой. В это идиллическое место… вместе с Джиллиан.
Прежде чем Чейз успел побороть в себе это опьяняющее и непривычное чувство покоя, живо представив себе умирающего и взывающего о помощи брата, тишина была нарушена близкими звуками тихого нетерпеливого повизгивания и каким-то царапанием.
— У нас собака?
— Да. Ее зовут Энни. Она на кухне. Привести ее?
— Конечно.
Чейз хотел по реакции Энни на него узнать, был ли его брат так же добр к животным, как и он сам. Он сильно на это надеялся. Для Чейза животные были друзьями-сиротами, такими же беззащитными и несчастными, как и брошенный ребенок, каким он был когда-то, ничего не требующими в обмен на свою любовь и преданность. Чейз не мог себе представить, что кто-то может проявить жестокость к таким безвредным и ласковым существам, но его собственный опыт с серийными убийцами научил его, что именно животные часто становятся жертвами их пробуждающейся жестокости.
Мысли Чейза прервал быстро приближающийся стук лап, смягченный ковром. Он хотел протянуть к ней руки, чтобы она почуяла его запах и решила, знаком ли он ей, но еще задолго до того, как Энни добежала до него, ее острый нюх уже принял его, а ее уши услышали знакомый голос. Огромными прыжками она мчалась к Чейзу, мускулистый комок золотистого меха, и, подскочив к нему, встала на задние лапы и радостно облизала его бородатое лицо теплым розовым языком.
Она чуть не сбила его с ног, кинувшись ему на грудь, что вызвало страшную боль в его израненных ребрах, но Чейз только улыбнулся и нежно обнял ее, растроганный искренним счастьем, которое так неожиданно обрушилось на него. Энтузиазм Энни предназначался для его брата, который, судя по всему, был к ней добр, и все же Чейз позволил себе насладиться этим счастьем.
— Она тосковала по тебе, — с улыбкой глядя на Энни, проговорила Джиллиан. — Если ты сядешь на диван и похлопаешь рукой рядом с собой, она свернется калачиком около тебя.
— Хорошо, — кивнул Чейз, надеясь, что Джиллиан не почувствовала, насколько он еще слаб, как болят его ребра и как ему необходимо поскорее сесть.
Он сел на диван, и Энни тут же прыгнула за ним, прижавшись к нему дрожащим от возбуждения телом и положив золотистую голову на его колени. Чейз гладил по голове эту преданную и любящую собаку, о существовании которой он даже и не подозревал. Имей Джиллиан и Чейз ребенка — сына или дочь, оставшихся без отца, — Чейз нашел бы другой способ решения загадки той ночи. Выступать в роли воскресшего мужа было плохо и даже жестоко, если, конечно, жена не причастна к преступлению, но выступать в роли исчезнувшего и вернувшегося отца было бы еще более жестоко, и Чейз никогда бы не сделал этого, даже при необходимости найти убийцу. Он слишком хорошо знал хрупкую психику детей.
Чейз ничего не знал об Энни, так как намеренно не задавал Джиллиан лишних вопросов. Он хотел дождаться, когда его ослабленное тело окрепнет, ум прояснится, и он сможет полностью контролировать свое глупое сердце, которое подпрыгивало от радости каждый раз, когда он встречался с лучистым счастливым взглядом Джиллиан.
Сейчас они были в Клермонте, и последняя доза демерола оказывала свое действие, притупляя боль и затмевая сознание, но, несмотря на то что ужасная слабость его тела приказывала ему прилечь и отдохнуть, он, оторвав взгляд от золотистой головы Энни, повернулся к Джиллиан:
— Расскажи мне об Энни. Это золотистый ретривер?
— Да. Мы думаем, что она породистая. Ты, Энни и я встретились в один день. Сначала ты встретил Энни. Ты ехал на свадьбу, когда увидел ее, бегающую по мостовой среди потока машин. Тогда она была еще щенком, и ты испугался, что ее собьет машина. Ты думал, что она убежит, когда ты попытаешься ее поймать, но как только ты позвал ее, она подбежала к тебе. Машины ее не задели. Ты понял это, когда взял ее на руки, но с ней явно плохо обращались, и она была истощена от голода. Была суббота, но ты узнал адрес ветлечебницы и повез ее туда. Ты что-нибудь припоминаешь?
— Нет.
«У меня нет воспоминаний о спасении этого брошенного животного, с которым плохо обращались, но я знаю по собственному опыту, как себя чувствует брошенный ребенок. Что это — спасение?» Однажды его брат спас осиротевшего щенка. Наверное, его благородный брат дает своему брошенному брату возможность найти ответы на вопросы, которые мучили его всю жизнь, и последний шанс на счастье и любовь? После долгого мрачного молчания Чейз повторил:
— Нет, к сожалению, я не помню.
— Ветеринар сказал тебе, что понадобится несколько часов, чтобы сделать анализы и решить, какое щенку требуется лечение. И тогда ты отправился на свадебный прием.
— Там же была и ты?
— Да. Тогда тоже был июль и суббота. Ровно шесть лет назад.
Джиллиан и Чейз встретились и с первого взгляда влюбились друг в друга в субботу, одиннадцатого июля, 1988 года, и именно в субботу, одиннадцатого июля, но уже 1994 года он вернулся к ней из моря.
— Я жила в доме в Уэствуде с тремя другими женщинами, одна из которых была моделью и встречалась с Брэдом. Предполагалось, что она будет его спутницей на этом приеме, но ей пришлось срочно улететь в Палм-Спрингс. Она не могла дозвониться ему по телефону, ей надо было срочно вернуться на работу, поэтому она позвонила мне и попросила известить Брэда. Когда я ему позвонила, он настоял на том, чтобы я пошла на прием вместо нее.
— Значит, вы с Брэдом были уже хорошо знакомы, когда мы встретились?
Джиллиан ответила не сразу. С самого начала их отношений она рассказала Чейзу о себе, представ перед ним уверенной в себе женщиной, чего на самом деле не было, — уверенной, опытной и искушенной в житейских делах, что должно было соответствовать ее красивому лицу. Но правда заключалась в том, что она была невинной, неопытной и неуверенной в своих силах. Так почему она не рассказала мужчине, которого полюбила, о том, какая она на самом деле? А потому, что она боялась, что самый блестящий холостяк Голливуда проявит к ней меньше интереса, если узнает, что за красивым фасадом в действительности скрывается застенчивая, ничем не примечательная девушка, какой она всегда и была.
Частично это было так, но, кроме того, ей не хотелось обременять Чейза своими глубоко скрытыми душевными ранами. В первый же день их встречи, когда она увидела в его серых глазах глубокое сочувствие к щенку, которого он спас, она поняла, каким ранимым был Чейз, как откликалось его сердце на мучительные несправедливости мира.
Джиллиан не стала рассказывать Чейзу о своих сердечных ранах, а он, в свою очередь, не поделился с ней тем, что лежало на сердце у него, и все это привело к молчанию, которое в конце концов разъединило их.
И вот у них с Чейзом появилась возможность начать все с самого начала. А почему бы и нет? Когда-то вместе они написали сценарий. Но он оказался неудачным, и их любовь чуть не закончилась крахом. Теперь она этот сценарий перепишет, и у них появится еще один шанс. Разве не так?
— Думаю, что даже тогда Брэд вел себя как старший брат, — наконец ответила она. — Любящий свою младшую сестру, но постоянно подшучивавший над ней. Он говорил, что судьба предопределила мне стать учительницей и старой девой. Это было высказано в шутливой форме, и я не обиделась, потому что всегда мечтала учить детей.
— Значит, тогда ты ни с кем не встречалась?
— Нет.
— Ты пыталась забыть мужчину, с которым рассталась?
— Нет. Я действительно ни с кем не встречалась. — Она смело встретила заинтересованный и удивленный взгляд серых глаз. — Раньше я никогда не говорила тебе об этом, Чейз. Мы решили, что бессмысленно обсуждать наши прошлые увлечения, но я дала тебе понять, что у меня были другие мужчины, хотя их и не было.
Она внезапно помолодела, словно вернувшись в тот памятный июньский день, когда его брат влюбился в нее, и выглядела такой невинной.
— Я не знал, что ты была девственницей? — Чейз услышал голос — чей? — который прозвучал нежно.
— Нет, — мужественно призналась она, и ее щеки порозовели.
«Почему нет? Почему у Джиллиан никогда не было серьезных отношений с мужчинами? И почему она утаила эту правду, так же как и правду о своей девственности от Чейза Кинкейда?» Эти вопросы сверлили мозг Чейза, но тут же невольно всплыла и другая мысль: судя по всему, его брат был опытен в сексуальном плане, иначе Джиллиан совсем по-другому говорила бы о нем.
Заметив, что Чейз забеспокоился, Джиллиан поспешно добавила:
— Ты был очень нежен.
Ее замечание вызвало у него вздох облегчения. Но как заметила Джиллиан, даже проблеска тех воспоминаний, которые были для нее такими чудесными и незабываемыми, не появилось на его лице. Ей пришлось смириться с тем, что Чейз не помнит первой — да и последующих тоже — интимной близости. И у нее вдруг появилось ощущение, что она рассказывает подробности своей жизни совершенно постороннему человеку. Стараясь уйти от этой болезненной темы, Джиллиан произнесла:
— Во всяком случае, в тот июньский день Брэд настоял, чтобы я составила ему компанию на один из самых, что называется, ослепительных голливудских свадебных приемов.
— И ты была ослеплена?
«Говорить только правду, — напомнила себе Джиллиан. — На этот раз ты скажешь ему правду». Ее розовые щеки расцвели красными розами, и она тихо ответила:
— Только тобой.
— А я тобой. — Это был не вопрос, а утверждение, потому что Чейз знал, что его брата ослепила воплощенная невинность среди развращенных представителей американской аристократии.