— Привет.
— О, привет, — пробормотала она, вздрогнув. Ее лицо вспыхнуло, и она быстро закрыла ящик. — Как прошел ленч?
— Мне кажется, Брэд рассердился из-за того, что я так и не вспомнил о нашей с ним дружбе.
— Наверняка Брэду не нравится думать, что его могли забыть, — хмыкнула Джиллиан. — Рассказал ли он тебе что-то такое, что оживило твои воспоминания?
— Практически нет, — ответил Чейз. — Чем ты занимаешься?
— Раздумываю, что нам взять с собой на Бора-Бора… если, конечно, ты не раздумал туда ехать.
— Я не раздумал, — заверил ее Чейз. — Я надеялся, что ты уже все организовала.
— Я так и сделала. Пока тебя не было, позвонили из бюро путешествий и сказали, что нам зарезервировали то же бунгало, что и в прошлый раз.
— Хорошо. Возможно, у нас существует какой-то особый ритуал, когда мы собираемся в путешествие. Напомни мне о нем.
— Ну… ты всегда откладываешь вещи, которые хочешь взять с собой, а я укладываю их в чемоданы. Но если ты предпочитаешь другой вариант…
— Нет. Делай так, как мы делали всегда.
Чейз удивился, что его не обеспокоила перспектива, что она будет укладывать его вещи, или то, что они будут лежать вместе с ее вещами в одном чемодане. Это казалось ему таким интимным, гораздо более интимным, чем то, что он всегда разделял с женщиной, гораздо более интимным, чем физическая страсть и удовольствие, которые он так часто испытывал…
— Послушай, — неуверенно проговорила Джиллиан.
— Да?
— Если тебе не нужна машина, можно я возьму ее, мне надо кое-куда съездить.
— Что-то забыла купить к обеду?
— Нет… совсем другое.
— Подвезти тебя?
— Нет. Спасибо. — С извиняющимся выражением лица она дала ему понять, что, каким бы ни было ее дело, она хочет поехать одна.
Еще до встречи с Джиллиан Кинкейд Чейз планировал всегда быть рядом с ней, стать ее длинной черной тенью даже в самый яркий солнечный день, в надежде лишить ее присущей ей невозмутимости. Но это было до того, как он ее встретил.
Чейз знал, что может настоять на своем и поехать вместе с ней по каким-то загадочным делам и что она пойдет навстречу его желанию. Но сейчас, нежной улыбкой подбадривая женщину, которой так редко хотелось побыть одной, он ответил:
— Тогда я останусь охранять форт. К какому часу должны подъехать Джек и Стефани?
— Ровно в семь. Я вернусь задолго до этого времени.
— Отлично. — Когда Джиллиан повернулась, чтобы уйти, Чейз услышал свой голос: — Веди машину осторожно, Джиллиан.
«Веди машину осторожно, Джиллиан. Я хочу, чтобы ты вернулась невредимой».
После ее ухода Чейз не смог побороть искушение заглянуть в ящик комода, который она так поспешно закрыла, когда он вошел в комнату. Какая тайна была там спрятана? Что было там такое, чего она не хотела ему показывать?
Тайной Джиллиан оказалась белая атласная ночная рубашка с бледно-розовыми розами, вышитыми гладью. Чистая и невинная, она, несомненно, была той самой ночной рубашкой, которую жена его брата надевала в первую брачную ночь. Она, должно быть, решала, брать или не брать ее на Бора-Бора, пока он своим вторжением не прервал ее размышления.
Какое решение она примет? На Бора-Бора они впервые будут делить одну спальню, одну кровать. Наденет ли она эту рубашку там, в раю, где она впервые занималась любовью с его братом? Она определенно знала, что сексуальная обстановка будет мощным стимулятором для его памяти.
Да, она это знала. Вот почему она решала, взять ли ей с собой эту рубашку.
Но чего он не знал и что ему хотелось бы узнать, сможет ли застенчивая и скромная Джиллиан Кинкейд надеть эту рубашку для мужчины, который стал для нее незнакомцем, совершенно ничего не помнившим об их любви?
Глава 18
Джек собирался позвонить Стефани за два часа до того, как они должны были явиться на обед в Клермонт.
— Я подвезу вас. — Его голос был непринужденным, обманчиво небрежным: он не забыл, что она уже дважды отказывалась от его предложения. Он прервал затянувшуюся тишину, которая стала ответом на его слова, легкой шуткой: — У вас имеется прекрасная возможность доказать, насколько вы в действительности обладаете духом патриотизма.
Если бы Стефани могла, она бы ответила ему в таком же игривом тоне. Вместо этого она, как обычно, повторила:
— Духом патриотизма?
— Экономия газа, минимум загрязняющих веществ, не говоря уже о том, что из-за нас не образуется пробка на дороге, — весело перечислил Джек. Затем он ласково, но твердо добавил: — Я буду у вас в половине седьмого.
За короткую дорогу, что вела от ее пентхауса до расположенного на вершине холма поместья в Белэр, Джек не заставлял ее разговаривать, но Стефани все равно испытывала неловкость. Когда он улыбался ей нежной соблазнительной улыбкой, она вспоминала его осторожные поцелуи и жгучее желание в его опасных глазах и не менее жгучее желание узнать, какая же она на самом деле, настоящая, неотредактированная Стефани.
Она привыкла к тому, что не сможет говорить без тщательного редактирования и длительной подготовки с человеком, в присутствии которого она начинала заикаться даже мысленно, и к тому же знала — и это было самое ужасное, — что если вдруг с ее губ слетят честные слова и она сумеет без усилий выразить свои мысли, Джек Шеннон навсегда разочаруется в ней. Человек, давняя дружба которого с Чейзом Кинкейдом заставила его использовать все средства, чтобы убедиться, что друг его детства не был убит, — этот человек знал все об обязательствах и ответственности, которые входили в понятие «настоящая дружба».
Что он подумает о ней, узнав, что из-за эгоизма и позорного страха заикания она покинула свою лучшую подругу, когда эта подруга нуждалась в ней больше всего на свете?
Стефани могла заранее предсказать, что подумает о ней лейтенант Джек Шеннон. Он подумает именно то, что она думала о себе сама: ее поведение было презренным, и оно доказывало, что она недостойна дружбы, любви и его нежных осторожных поцелуев.
Пятнадцать лет назад Стефани предала все законы дружбы. Но она не повторит этого снова. На этот раз, что бы ни случилось, она Джиллиан не покинет. Вот почему она согласилась приехать на обед, несмотря на то что сердце ее выскакивало из груди при одной мысли, что она снова увидит Джека. По всей вероятности, для Джиллиан было очень важно, чтобы она приехала к ней сегодня вечером: она хотела сделать обед встречей друзей, а не служебным визитом лейтенанта по раскрытию убийств, у которого раньше были вполне определенные подозрения по поводу исчезновения Чейза.
— Как у Чейза с памятью? — спросил Джек, когда они свернули на покрытую белым гравием подъездную дорожку, ведущую в Клермонт.
— Он так и не вспомнил ничего существенного с того первого дня в Пуэрто-Валларте.
— Это, должно быть, очень огорчает Джиллиан?
— Да, — вздохнула Стефани, вспомнив отчаяние в ее голосе. Она не сомневалась, что это было именно отчаяние, которое она тщательно скрывала от Чейза.
Когда чуть позже Джиллиан встретила их, на ее лице не было и тени отчаяния. Оно сияло лучезарной улыбкой гостеприимной хозяйки, встречающей дорогих гостей. И лишь в глазах ее таилась грусть. По мнению Стефани, Чейз выглядел безмятежным. Она видела его всего один раз, но сейчас он казался совсем другим, если сравнить с тем, что она запомнила: более расслабленным, более спокойным, более счастливым.
После взаимных приветствий Стефани посмотрела на Джиллиан, и из глаз ее подруги исчезла грусть.
— Повернись, — приказала она.
Джиллиан рассмеялась и выполнила команду Стефани, догадавшись, что ее заинтересовало: темно-рыжие волосы Джиллиан были стянуты золотистой лентой в конский хвост. Увидев это, Стефани повернулась, чтобы показать Джиллиан свою прическу. Блестящие волосы собольего меха с золотистыми прядями солнечного света были причесаны точно так же.
Когда она снова повернулась к подруге, ее сапфировые глаза сияли.
— Это не было запланировано? — поинтересовался Джек.
— Нет. — Глаза Джиллиан искрились смехом.
— Простое совпадение.
— Да, — подтвердила Джиллиан и, покосившись на Стефани, продолжила: — Это совпадение, которое часто случалось, когда мы были девочками. Это было что-то необычное. Обнаружив однажды, что мы укладываем волосы в одинаковые прически и с удивительным постоянством, мы решили экспериментировать дальше, создавая все более экзотические и невообразимые прически.
— И? — спросил Чейз, заинтересовавшись двумя девочками, которые не находились в родственных отношениях, но, похоже, были связаны своего рода эмоциональными узами, которые обычно присущи близнецам.
— И это всегда повторялось!
— И все еще повторяется, — заключил Джек. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь подстригал свои волосы?
— О нет, — рассмеялась Джиллиан. — Мы дразнили друг друга, что в один прекрасный день это сделаем, но…
Джиллиан замолчала, вспомнив, что совсем недавно она планировала постричься. Когда Чейз… когда тело Чейза будет найдено.
— Но? — спросил Чейз.
Спасая свою неожиданно замолчавшую подругу, Стефани ответила за нее:
— Мы решили, что короткая стрижка сделает нас слишком взрослыми.
— Вам казалось, что быть взрослыми плохо?
Вопрос задал Джек, адресуя его Стефани, но в нем было столько нежности и интереса, что на сей раз на выручку подруге пришла Джиллиан:
— Когда мы были маленькими девочками, нам казалось, что стать взрослыми означает конец романтике — и мечтам.
Вечер протекал в приятной беседе, сдобренной отличной едой. Чейз все время напоминал себе, что чудесный портрет домашнего счастья всего лишь очередная иллюзия. Чейз Карлтон и представить себе не мог подобной сцены: женщина, на которой он женат, чудесный вечер с друзьями в собственном доме… Все это было слишком фантастичным.
Но вот он находится в этой волшебной обстановке, и она для него настолько необычна, что только после обеда, за чашечкой кофе в гостиной, он заставил себя перевести разговор на другую тему. Он хотел поговорить с Джеком о том вечере, когда исчез его брат-близнец. Чейзу было интересно, как Джиллиан отреагирует на этот разговор в присутствии лейтенанта полиции, который верил, пока Чейз Карлтон не убедил его в обратном, что именно она несет ответственность за смерть мужа.