— В каждой жемчужине своя маленькая радуга, — проговорила Джиллиан, с восторгом рассматривая радужные белые жемчужины. — Спасибо, Чейз. Я их люблю. — «Я люблю тебя».
Самолет приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса строго по расписанию: в шесть часов сорок пять минут вечера. По пути в Клермонт Джиллиан и Чейз заехали к Клаудии и Эдварду, чтобы забрать Энни. Оказавшись дома, они почувствовали себя так, словно снова попали в рай, словно волшебство возвратилось вместе с ними.
«Сегодня мы с Джиллиан будем спать в одной постели, — решил Чейз. — А завтра, после ленча с Брэдом и Питером Далтоном, я отправлюсь на «Морскую богиню». И завтра же вечером я расскажу ей правду».
А если она простит его? Если она от него не отступится? Тогда Чейз Карлтон и Джиллиан Кинкейд отправятся в путешествие, которое подскажут им их сердца.
Они провели тихий вечер, наблюдая, как в Тихий океан садится солнце, играя с очаровательной Энни, улыбаясь, прикасаясь друг к другу, стремясь не расплескать и здесь то волшебство, которое соединило их в раю, и обещая себе сделать все для того, чтобы оно никогда не кончалось.
— Это, наверное, Брэд, — произнесла Джиллиан, когда их покой нарушил телефонный звонок.
— Возможно, — пожал плечами Чейз, наблюдая, как Джиллиан идет к телефону.
«Наверняка это он», — с внезапным раздражением подумал Чейз. Брэд, несомненно, звонит под предлогом узнать, прилетели ли они, как было намечено, и не забыли ли они о ленче с Питером Далтоном в отеле «Белэр», но в основном, как догадывался Чейз, чтобы узнать, не наступило ли улучшение в упорно не желавшей восстанавливаться памяти Чейза. Чейз понимал, что его раздражение не имело причины. Было вполне естественным, что любящий его Брэд надеялся, что память к нему вернулась. Брэд и не догадывался, что его кузену хотелось жить только в настоящем — и будущем.
Радостная улыбка исчезла с лица Джиллиан, когда она услышала голос в телефонной трубке. Исчезла не только улыбка, но и розовый цвет лица, а когда она, прикрывая рукой трубку, повернулась к Чейзу, он заметил, что и сияние ее глаз, радовавшее его всю последнюю неделю, исчезло тоже.
— Это Николь Хэвиленд.
Чейз сразу вспомнил это имя. Николь Хэвиленд была голливудской звездой, удивительно сочетая в себе талант, уверенность и блеск. Если бы жизнь — и надежда — не исчезли с лица Джиллиан, Чейз мог бы подумать, что Николь звонит по делам киностудии.
Но красивое лицо Джиллиан стало безжизненным, а зубы так впились в нижнюю губу, словно она боялась произнести вслух слова, которые кипели в ее сердце.
Чейз уже догадался, что она сейчас скажет:
— Она была… она твоя любовница.
«Мне так жаль, — ответили ей серые глаза Чейза. — Мне так жаль, что он снова предал твою любовь».
Чейзу не хотелось говорить с известной актрисой. Единственное, что он хотел, — это обнимать Джиллиан, утешать ее и любить. Но Николь Хэвиленд ждала на другом конце телефонного провода, трубку которого Джиллиан сжимала в руке.
Она старательно избегала взгляда Чейза, когда он брал трубку, и постаралась избежать даже малейшего соприкосновения с его рукой.
Она вышла из комнаты, чтобы дать ему возможность поговорить, и Энни, которая в другое время осталась бы с ним, побрела за своей хозяйкой, и они вместе исчезли за дверью.
Чейз очень быстро понял, что нужно от него Николь Хэвиленд. Она была похожа на других уверенных в себе капризных красивых женщин, которые были его любовницами и с которыми он делил все интимные чувства — кроме любви.
— Не могу поверить, что ты не позвонил мне, Чейз! — Сексуальный голос Николь был одновременно мурлыкающим и ворчливым, и Чейз легко представил себе недовольную и соблазнительную гримасу на ее красивом лице. — Я была на съемках в Испании и даже не знала, что ты жив, пока не вернулась на прошлой неделе. К тому времени ты уже уехал на Бора-Бора.
— Как ты узнала об этом?
— От Брэда, конечно.
— Он сказал тебе, когда я возвращаюсь?
— Естественно, и я стала считать секунды.
«Не так уж много секунд прошло между моим возвращением домой и твоим телефонным звонком», — сердито подумал Чейз. Его злость относилась скорее к Брэду, чем к Николь.
Откровенно говоря, с того момента, как он узнал о непростительном отношении своего брата к Джиллиан после выкидыша, он стал лучше понимать Брэда и его покровительственное отношение к ней. Но сказать Николь, когда он возвращается домой, хорошо зная, что она будет звонить, означало, что, покровительство Брэда в отношении Джиллиан зашло слишком далеко, похоже, что, по его мнению, второй шанс для Чейза и Джиллиан исключен.
Подавив в себе злость, Чейз постарался посмотреть правде в глаза: что касается отношений Джиллиан с Чейзом Кинкейдом, тут их точки зрения полностью совпадали. Светлый брат не заслуживал получить второй шанс, чтобы наладить отношения с Джиллиан. Но что можно сказать о темном брате? Что можно сказать о брате с даром зла, который благодаря Джиллиан открыл в себе также и дар любви?
— Я надеюсь, Брэд предупредил тебя о том, что я потерял память?
— Конечно. — В голосе Николь звучал тот же скептицизм, что и у Брэда. — Я могу помочь тебе вспомнить меня… нас, Чейз, — промурлыкала в трубку Николь. — Приходи ко мне прямо сейчас, и я даю гарантию, что излечу твою амнезию. По крайней мере ты вспомнишь основные моменты из своей прошлой жизни.
Николь сделала это предложение, абсолютно уверенная, что удовольствие от занятий с ней любовью забыть невозможно. Она была прямой противоположностью Джиллиан, которая никогда не делала таких провокационных предложений, словно знала, что ее можно легко забыть, в чем, конечно, убедил ее его брат-близнец.
— Приезжай сейчас, Чейз, — настаивала Николь. — На мне черный шелковый пеньюар, который ты всегда…
— Нет, — резко прервал ее Чейз, — я не приеду ни сейчас, и никогда.
— Ты ублюдок, — прошипела Николь.
Подобных эпитетов от красивых женщин Чейз Карлтон за свою жизнь наслушался достаточно, но, с другой стороны, он не лучшим образом характеризовал его брата.
— Некоторые вещи не меняются, Николь.
— Догадываюсь. Например, твоя потеря памяти.
Николь раздраженно бросила трубку, а Чейз положил трубку медленно, готовя свое сердце к встрече с Джиллиан, если, конечно, она захочет хотя бы посмотреть на него.
Джиллиан сидела за кухонным столом, голова опущена, спина одеревенела. Когда он подошел к ней, она застыла как изваяние.
— Я сожалею, — произнес Чейз с раскаянием.
— Я знаю.
На острове, когда он извинялся за необъяснимое нежелание его брата разделить с ней горе от потери ребенка, Джиллиан с благодарностью приняла его извинения. Это были слова, в которых она очень нуждалась, но никогда не слышала их раньше. Но сейчас, когда Чейз извинился перед ней за неверность своего брата, ответ Джиллиан сказал ему, что подобные слова она слышала слишком часто.
— Ты не хочешь посмотреть на меня?
В ответ на его ласковую просьбу ее темно-рыжая головка с трудом поднялась, словно вес обрушившегося на нее горя пригнул ее к земле.
— Она для меня ничего не значит… абсолютно ничего. — Чейз понял, что и эти слова были ей хорошо знакомы. — Я говорил тебе об этом раньше?
— Да.
— Когда? — спросил Чейз, заметив появившийся в ее глазах страх. — Когда я говорил тебе об этом, Джиллиан?
— Вечером, перед тем как с тобой произошел несчастный случай.
— Мы говорили о моих отношениях с Николь в тот вечер?
— Да, но до твоего исчезновения я не знала, что ее зовут Николь.
— А как ты это узнала? — «Тебе сказал Брэд? Он считал, что потеря твоего неверного мужа пройдет для тебя в этом случае менее болезненно?»
— Она пришла повидаться со мной, после того как полиция прекратила поиски. Думаю, для нее было важно, чтобы я узнала, как ты к ней относишься. Она заявила мне, что ты ее любишь и собираешься меня оставить, чтобы жениться на ней. Она не была твоей первой любовницей, Чейз, и мы обе хорошо об этом знали. Но она сказала, что на этот раз все по-другому, что твое чувство к ней отличается от тех, что ты испытывал к другим женщинам.
— Но это не соответствует действительности, — возразил Чейз, подумав при этом: «Эта другая женщина — ты». — Я не собирался оставлять тебя ради нее. Ты это знаешь. Ты только что сама сказала, что я говорил тебе об этом в тот вечер, когда произошел несчастный случай. Ты не поверила мне?
— Я тебе поверила, — призналась Джиллиан.
«Ты не собирался оставлять меня, Чейз. Это я собиралась уйти от тебя. Я должна была это сделать, потому что я умирала. Ты убивал меня».
Джиллиан сделала все возможное, чтобы Чейз не смог прочитать в ее глазах воспоминания о том вечере, но при этом чувствовала, что он что-то разглядел — возможно, страх или ее желание спрятать от него свои мысли.
— Джиллиан?
Она не могла говорить о той ночи, пока не могла, особенно сейчас, но он смотрел на нее с такой нежностью, с какой смотрел тогда в раю, побуждая ее, желая услышать все мучительные тайны и муку ее сердца. Джиллиан не готова была поведать Чейзу тайну того вечера, и она спросила его о другом, о том, что давно мучило ее и было запрятано глубоко внутри:
— Почему ты нуждался в другой женщине, Чейз? Я знаю, что ты не помнишь все детали, но ты мог бы рассказать мне о своем страхе иметь детей, не вспоминая о потере нашего ребенка. — Джиллиан помолчала, потом предложила объяснение, в которое хотела верить: — Я всегда думала, что это потому, что я такая… неопытная. Я всегда считала, что ты хочешь иметь женщину, более уверенную в себе, более искушенную и более приятную…
— О, Джиллиан, нет, — потрясенно выдохнул Чейз, не зная, как сделать, чтобы она перестала винить себя за бесконечные предательства ее мужа. Она нуждалась в ответе на вопрос, и она его заслуживала, и спустя минуту он дал ей единственный ответ, который мог дать, исходя из своей жизни, полной страсти, но ничего не значившей для него: — Скорее всего я считал себя недостойным тебя. Или я ощущал в своем сердце пустоту и не верил, что смогу полюбить и быть любимым. А может, мне было гораздо легче жить, предавая тебя, чем пытаться завоевать твою любовь и потерпеть полное фиаско.