Погода была чудесной, и, когда они проголодались, Вилли остановила свой выбор на маленьком открытом кафе. Помня совет Мэрион делать жизнь праздничной, она заказала бутылку шампанского. Маме нужно это, подумала она, даже больше, чем мне. Только она подняла бокал, чтобы выпить в честь мамы, как сзади ее кто-то толкнул, и вино пролилось.
– Ради Бога, простите, – произнес низкий голос. – Позвольте, я помогу вам...
Оглянувшись, Вилли узнала Грэга Тэмпла, своего спутника из аэропорта.
– Вот мы и встретились, – улыбнулся он.
– Я догадываюсь, что вы опять спешите, правда? – улыбнулась в ответ Вилли.
– Правда. Но сейчас, когда я встретил вас, мои планы... Грэг стоял у стола и не торопился уходить. Вилли ничего не оставалось делать, как представить его матери.
– Она не может быть вашей мамой, – сказал он. – Она, скорее, похожа на вашу прелестную сестру.
Заметив, как просияла Джинни от этих слов, а ее лицо приняло выражение, какое у нее всегда появлялось в клубе, когда с ней заигрывал симпатичный мужчина, Вилли пригласила Грэга сесть.
– Я бы с удовольствием, – сказал он, – но у меня важная встреча с клиентом. Но сегодня вечером я собираюсь на рождественскую вечеринку. Вот если бы вы согласились пойти со мной... Я уверен, мне бы там каждый завидовал.
Джинни была похожа на ребенка, которому предложили редкое развлечение, поэтому Вилли не колебалась долго.
– Нам нравится ваше предложение, – сказала она и оставила Грэгу адрес.
Трудно было сказать, чем это вызвано – присутствием ли Грэга и его приглашением на вечеринку или второй бутылкой шампанского, которую он, уходя, заказал для них, – но ленч обернулся настоящим праздником.
Когда они рука об руку покинули кафе, чувствуя себя частицей царящего вокруг праздника, Вилли отметила про себя, что походка Джинни стала более пружинистой, а лицо – жизнерадостным.
В дорогом ювелирном магазине Вилли понравились золотые серьги с топазом. Она приблизила зеленые камешки к ушам Джинни.
– Они как раз под твои глаза, – нежно сказала она. – Давай я куплю тебе эти серьги в подарок заранее, и ты сможешь надеть их сегодня на вечеринку. С Рождеством тебя, мама! – Она поцеловала ее прямо в магазине, и на какое-то мгновение они почувствовали себя, как много лет назад, крепко любящими друг друга.
– Теперь моя очередь, – сказала Джинни, смеясь и увлекая Вилли по улице в другой магазин. Там она попросила продавщицу показать белый замшевый комбинезон, красовавшийся на витрине.
– Это для моей дочери, – пояснила она. – Она адвокат... Приехала из Нью-Йорка навестить меня...
В ее словах, согревших Вилли, чувствовалась нескрываемая гордость.
– Мы совсем забыли о "Серебряном экране", – сказала Вилли, когда они вышли из магазина. – Давай поговорим сейчас. Вдруг я подкину тебе идеи для нового бизнеса. Помни, мы должны быть хорошей, спаянной командой.
– Я помню, дорогая. Ты всегда так много помогала мне...
Когда они перешагнули порог "Серебряного экрана", Вилли пришла в ужас – неужели мечта Джинни так и осталась мечтой? Магазин, так же, как и дом Джинни, выглядел заброшенным. Товар потерял свою свежесть и новизну, а витрины, которые раньше казались оригинальными и привлекательными, сейчас выглядели померкшими и тусклыми. Продавщица, читавшая журнал, казалось, удивилась появлению Джинни, как будто ее присутствие в магазине было редким и неожиданным. Вилли больно укололо то, что необычайная фантазия Джинни угасла. Развод с Нилом словно разбил ее мечту, которую она лелеяла так много лет. Оглядывая унылую обстановку магазина, Вилли соображала, удастся ли восстановить здесь былое великолепие или предприятие погибло окончательно. А если так, то сможет ли она помочь Джинни обрести другую мечту.
Под пристальным взглядом продавщицы Вилли задумчиво бродила по магазину. Джинни тихо сидела на атласном стуле, будто в ожидании приговора, который вынесет Вилли, констатировав, что она так и осталась неудачницей, несмотря на все свои старания.
Вилли, наконец села рядом с ней и обняла ее за плечи.
– Может, нам лучше обратиться к помощи консультанта? – спросила она. – Он посоветует, как делу двигаться дальше. Я встречалась с одним из них, когда работала у Гарригана. У него потрясающая репутация. Позволь мне завтра позвонить ему. Пусть это будет рождественским подарком... Держу пари, он поможет нам...
Джинни покачала головой.
– Какой смысл в том, чтобы зря выбрасывать деньги, дорогая? Это было моей прихотью... игрой... а сейчас все кончилось.
– Это не закончится, если ты не захочешь, – возразила Вилли. – Возможно, "Серебряный экран" и начинался как прихоть, но, если мы как следует подумаем, я уверена, мы сможем вдохнуть в него новую жизнь... для твоего же удовольствия.
Но лицо Джинни оставалось безучастным.
– Не трать напрасно свое время и деньги, детка. Дело не стоит того.
– Мама, почему ты так говоришь? – в отчаянии воскликнула Вилли. – Почему ты не хочешь даже попытаться?
Джинни была похожа на провинившегося ребенка.
– Извини, дорогая. Я понимаю... Я так долго была в унынии...
Вилли вспомнила слова Мэрион о том, что ее несчастье превратилось со временем в привычку. Она остро почувствовала свою вину перед Джинни за то, что уделяла ей так мало внимания в последнее время.
– Это ты извини меня, мама, – сказала она. – Я так редко говорила с тобой. Если тебе не нравится заниматься "Серебряным экраном", мы подумаем, как быть с ним в дальнейшем.
Они вышли из полумрака магазина на солнечный свет. Вилли вспомнила, что впереди их ожидала хорошая возможность повеселиться, поэтому она решила сделать все возможное, чтобы у Джинни исчезло печальное выражение лица, и оно снова стало таким, каким уже было сегодня один раз. В супермаркете она накупила фруктов, овощей и мяса, чтобы заполнить пустой холодильник Джинни.
Когда они вернулись домой, Вилли пыталась поддержать праздничную атмосферу, которая внезапно исчезла. Мать оказалась в гораздо худшем положении, чем Вилли предполагала, но, если она сейчас вмешается и поддержит ее, они смогли бы жить как раньше.
Она поставила на проигрыватель новую пластинку, потом повесила рождественские веночки и, по совету Джинни, соединила их гирляндами.
– Как чудесно, – весело сказала она, любуясь на свою работу. – Давай пригласим в конце недели несколько человек? Можно позвать соседей... и Лауру. Как хорошо будет снова увидеть ее.
– Лаура больше не работает в клубе, – ровным голосом сказала Джинни. – Я слышала, что она вышла замуж и уехала в Сакраменто. Хорошо, что я вспомнила об этом... У меня больше не осталось друзей...
– У тебя есть я, – сказала Вилли, взяв руки Джинни в свои и всем сердцем желая освободить ее от депрессий. – И я буду с тобой столько времени, сколько будет необходимо.
Джинни посмотрела на свою дочь полным отчаяния взглядом и заплакала.
– Это невозможно, родная, – рыдала она. – Я все время старалась и старалась, но ничего хорошего из этого не вышло.
Вилли обнимала мать, как она это делала много лет назад, утешая ее, пытаясь вселить надежду на счастливое будущее...
– Все у тебя получится, мама, – говорила она. – Все получится, если ты сама дашь себе шанс. Ты молода, и у тебя еще так много всего впереди. Кто знает, может быть, ты даже встретишь еще хорошего доброго мужчину...
Эти слова вызвали новую волну рыданий.
– О! Моя деточка! Именно об этом я и пыталась тебе сказать. Я никому больше не нужна, никому...
– Это неправда. Я не верю этому, – успокаивала ее Вилли, гладя по голове. – Я знаю, какая ты необыкновенная женщина. Любой достойный тебя мужчина поймет это.
Джинни покачала головой.
– Мне приятно это слышать, детка, но дело обстоит совсем по-другому.
С минуту она молчала, потом, изредка всхлипывая и сбиваясь, стала рассказывать о своих отчаянных поисках любви, о светлой полосе своей жизни и моментах одиночества, о мужчинах, которые входили в ее жизнь, а потом уходили, обманывая и предавая ее, растрачивая ее доверие и надежды.
Вилли спокойно слушала, пытаясь глубоко понять жизнь своей матери.
– Мама, послушай меня, – сказала она, когда Джинни закончила. – Возможно, мужчины так обходились с тобой потому, что ты сама принижала себя и свои достоинства. Ведь те мужчины, которые тебе встречались, ногтя твоего не стоят. Разве ты этого не видишь? Поедем со мной в Нью-Йорк. Продай свой магазин... Мы снова будем вместе, как в старые добрые времена. Соглашайся, мама. Я все для тебя сделаю, чтобы тебе было хорошо...
Джинни внимательно посмотрела на дочь.
– Как ты себе представляешь нашу жизнь, если я даже решусь на это, моя радость?
– Мы снимем большую квартиру, – быстро ответила Вилли. – Я буду заботиться о тебе. Ты познакомишься с новыми людьми. Иногда мы будем устраивать небольшой отпуск, путешествовать... Разве это не чудесно?
На какое-то время лицо Джинни просветлело, и, казалось, она готова согласиться. Потом вдруг выражение ее лица изменилось, словно резко захлопнули чуть приоткрывшуюся дверь. Она замотала головой.
– Нет, Вилли, – сказала она тоном, не терпящим возражений. – Ты всегда заботилась обо мне так, будто ты была моей матерью, а не наоборот. Настало время прекратить это и жить своей собственной жизнью.
– Но мне необходимо заботиться о тебе, мама, – возразила Вилли. – Я хочу, чтобы у тебя было все в порядке.
– Я могу позаботиться о себе сама, родная. Это время уже давно пришло.
Вилли задумалась. Она не совсем ясно понимала, что имеет в виду Джинни, но тем не менее сказала:
– Это хорошо, что у тебя есть идеи насчет того, как обустроить свою жизнь. Но если у тебя что-то не получится, помни – я всегда буду рядом с тобой.
Джинни кивнула, и, хотя она ничего не сказала, Вилли увидела в ее глазах, еще мокрых от слез, огромную любовь.
Хотя Джинни объявила о своем стремлении самой решать собственные проблемы, Вилли не стала чувствовать себя менее ответственной за нее. Приближался вечер, а вместе с ним и встреча с Тэмплом. Вилли приготовила для мамы ванну, а потом сидела на кровати и, как в прежние времена, наблюдала за маминым ритуалом приготовления. Джинни меняла один наряд за другим, спрашивая ее совета, пока Вилли не остановила свой выбор на платье изумрудно-зеленого цвета с бисером. Оно очень подходило к светлой коже и цвету волос Джинни.