са и многие из них приобрели на крупные суммы акции нашего Центра исследования и развития в Техасе, Оклахоме и Миссури... и выплаты будут грандиозными! Я могу связать вас, естественно не афишируя этого, с рядом конгрессменов и сенаторов.
— Пожалуйста, позвоните нам завтра. Я предупрежу о вашем звонке.
— Вечеринки с участием политиков — это просто национальная игра, — усмехнулся рыжеволосый мужчина лет тридцати, поздоровавшись за руку с младшим бароном и поклонившись — ниже, чем того требует этикет, — графине. — Вы сразу поймете это, если походите среди гостей без сопровождения нашей хозяйки.
— Уже поздно, и я думаю, что ей это надоело, — ответила, смеясь, Бажарат. — Она оставила нас недавно, решив, что Данте Паоло уже познакомился со всеми заслуживающими внимания гостями.
— О, тогда она забыла обо мне, — возразил рыжеволосый. — Ей бы следовало знать, что я получил срочное приглашение на этот прием.
— А кто вы?
— Один из самых ярких организаторов политических кампаний в этой стране, но, к сожалению, моя репутация не выходит за рамки штата... ну, скажем, нескольких штатов.
— Тогда вы на самом деле не такая уж важная фигура, — подытожила графиня. — Непонятно, каким образом вы получили приглашение.
— Меня пригласили потому, что мои уникальные таланты убедили «Нью-Йорк Таймс» привлечь меня к регулярному сотрудничеству, чтобы я высказывал им свою точку зрения. Платят мало, но это мой бизнес. Бели мое имя будет достаточно часто появляться в таком солидном издании, то со временем придут и деньги. Так что все очень просто.
— Да, очень приятно было побеседовать с вами, но боюсь, что мы с бароном уже устали и должны попрощаться с вами, синьор.
— Подождите, пожалуйста, графиня. Вы можете не поверить мне, но я на вашей стороне, если вы действительно являетесь теми, за кого себя выдаете.
— Откуда это у вас такие мысли?
— Видите вон того человека? — спросил рыжеволосый журналист, кивнув в сторону стоящего в толпе человека среднего роста с загорелым лицом, который наблюдал за ними. Это был репортер «Майами геральд», говорящий по-итальянски. — Он считает, что вы дурачите всех.
Тело Хоторна ныло от всей этой бешеной кутерьмы, происходившей там, на дымящемся холме. Они с Пулом, сбросив черные костюмы, сидели в одних рубашках на тускло освещенном луной пляже. Они ждали, когда из субмарины, стоявшей на мелководье, появится Кэтрин Нильсен.
— Как нога? — усталым голосом спросил Тайрел.
— Переломов нет, просто несколько чертовски болезненных ушибов, — ответил лейтенант. — А как твое плечо? Кровь до сих пор течет из-под повязки, которую наложила Кэти.
— Кровь уже останавливается. Кэти просто плохо затянула повязку, вот и все.
— Ты критикуешь мое начальство? — улыбнулся Пул.
— Мне бы не хотелось делать этого в твоем присутствии... мой дорогой.
— Тебя на самом деле задевает эта фраза, да?
— Нет, Джексон, она меня нисколько не задевает. Просто я нахожу ее несколько загадочной в свете нашего предыдущего разговора, где ты говорил об отсутствии взаимности.
— Мне кажется, что я тогда говорил о «настоящей страсти», а не просто об обычных человеческих отношениях.
— А сейчас я слышу голос другого Пула?
— Нет, сейчас ты слышишь голос несостоявшегося мужа из Луизианы, чья невеста так и не явилась в церковь.
— Не понял, о чем ты? — спросил Хоторн, поднимая отяжелевшие ресницы и вглядываясь в усмехающегося офицера ВВС.
— Ох, мне в своей жизни приходилось столько извиняться... Это даже превратилось в своего рода шутку вроде «мой дорогой».
— Ты не мог бы объяснить мне, в чем здесь дело?
— Конечно. — Пул улыбнулся и задумался. — Меня обманули, — и я тронулся умом — вот что произошло. Я вместе со своей суженой отыскал лучшую баптистскую церковь в Майами, и в назначенное время наши семьи собрались там. Мы прождали два часа, а потом с криком прибежала ее горничная... Оказалось, что моя невеста сбежала с гитаристом.
— Прости...
— Не извиняйся. Лучше уж тогда, чем когда у нас появились бы дети... Но у меня помутился рассудок.
— Помутился рассудок? — Несмотря на огромное желание поспать, Тайрел не мог оторвать взгляд от лейтенанта.
— Я выскочил из церкви как угорелый, купил несколько бутылок виски, сел в свадебную машину с лентами и разукрашенными стеклами и поехал в самый грязный притон со стриптизом, который только смог отыскать. Чем больше я пил, тем больше склонялся к мысли о самоубийстве...
— Ну и что было дальше?
— Ладно. Кэти, Сал и Чарли поняли, что я не в себе, и отправились разыскивать меня. Не такими уж они оказались ловкими, как считали, просто моя машина была слишком приметной. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Да. И что произошло потом?
— Потом, коммандер, была буйная сцена. Они нашли меня в притоне, где я вел себя слегка по-хулигански, приставая к любимой девочке владельца заведения. Сал и Чарли довольно уверенно чувствовали себя в драке... Конечно, до меня им далеко, но все же... Поэтому они сумели убедить моих противников оставить меня в покое, но возникла проблема с тем, чтобы увести меня оттуда. — Почему?
— Потому что я все еще хотел покончить жизнь самоубийством.
— Ну и ну, — Хоторн опустил голову на грудь — и огорошенный рассказом Пула, и от усталости.
— Поэтому Кэти обхватила мою голову руками и все время громко шептала мне в ухо: «Мой дорогой, мой дорогой, мой дорогой». И ей удалось вытащить меня оттуда. Вот так все и было.
— Так все дело в этом?
— Да, в этом.
Наступило молчание! потом Тайрел тихо произнес:
— А знаешь, ты и на самом деле слегка не в себе.
— Эй, коммандер, а кто отыскал это место?
— Ладно, ты не совсем потерянный псих...
— Послушайте! — крикнула майор Нильсен, выбравшись из субмарины и спрыгнув в воду. — Получен приказ с британского патрульного катера, подтвержденный Вашингтоном в Парижем. К счастью, пилот гидроплана остался жив. Сломана нога, нахлебался воды, но выкарабкается. К рассвету здесь будет гидроплан с базы Патрик, часа через три-четыре. Он нас и заберет.
— Куда? — спросил Хоторн.
— Они мне не сказали. Просто заберет отсюда.
— А как насчет собачек? — поинтересовался Пул. Вдалеке еще раздавался лай сторожевых собак, — Я себя неуютно чувствую в их присутствии.
— С гидропланом прилетит кинолог, который позаботится и о животных, и о стороже. Он будет в составе следственной группы.
— Я повторяю вопрос: куда отвезет нас гидроплан с базы Патрик?
— Не знаю. Возможно, на базу.
— Ни в коем случае! Я высажусь на Горде, даже если мне для этого придется прыгать с парашютом, — запротестовал Тайрел. — Раньше мне приходилось прыгать.
— Но почему?
— Потому что там убили двух моих друзей, и я хочу знать, кто это сделал и почему! Там можно найти след, по которому я собираюсь пойти, и его единственное разумное решение. Эта сучка-психопатка действует где-то на островах.
— Когда сядем в самолет, ты сможешь связаться с кем угодно. Как ты уже доказал, ты на самом деле контактируешь с людьми, принимающими решения.
— Ты права, — согласился Хоторн, понижая голос. — Прости, я не имею права кричать на тебя.
— Да, не имеешь. Ты потерял двух друзей, но и мы потеряли друга. Я считаю, что мы действуем заодно, и несколько часов назад ты прекрасно понял это.
— Майор, наверное, просто пытается втолковать тебе, что если ты собираешься высадиться на Верджин-Горде, то и мы последуем за тобой, — сказал Пул. — Мы четко помним приказ находиться в твоем распоряжении и хотим помочь, — добавил он и, приподнявшись, поморщился от боли.
— В твоем состоянии от тебя будет мало толку, лейтенант.
— Через день все пройдет, нужно только несколько горячих ванн и, может быть, мазь кортизон, — заверил его Джексон. — Я разбираюсь в физическом состоянии, тем более в своем.
— Хорошо, — устало кивнул Тайрел, не в силах больше сопротивляться. — Но если я отменю свой приказ, вы согласитесь, что всем руководить буду я? Будете меня слушаться?
— Конечно, — ответила майор. — Ты командир.
— Когда-то ты не была такой покладистой.
— Она имеет в виду, коммандер...
— Не надо говорить за меня, — оборвала Пула майор, садясь, скрестив ноги, на песок и внимательно глядя на лейтенанта.
— Хорошо, я беру вас в свою команду, но, правда, один Бог знает для чего.
— Если уж зашла речь о команде, — сказала Нильсен, глядя на Тайрела. — Ты не ладишь с капитаном Стивенсом, так ведь?
— Это не имеет значения. Я ему не подчиняюсь.
— Но он же твое начальство...
— Черта с два. Меня наняли англичане, МИ-6.
— Наняли? — воскликнул Пул.
— Совершенно верно. Их устроила моя цена, лейтенант. — Хоторн устало опустил голову.
— Но ведь ты говорил об этой невероятной террористке, об армии фанатиков, стоящих за ней и поддерживающих ее, о том, что они готовят массовые убийства в Лондоне, Париже и Иерусалиме... И ты взялся за это из-за денег?
— Да, именно так оно и было.
— Странный ты парень, коммандер Хоторн. Я совсем не уверена, что понимаю тебя.
— А это и необязательно для этой операции, майор.
— Конечно, нет... сэр.
— Это необязательно, Кэти, потому что ты задеваешь его больные места, — сказал Пул.
— Черт побери, о чем ты говоришь? — спросил Хоторн. Глаза его почти закрылась, он отчаянно боролся со сном.
— Я тоже слышал твой разговор со Стивенсом по телефону. Главное, что я понял, так это то, что ты не можешь простить убийство твоей жены и не вернешься на старую службу, даже если тебе предложат за это пол Вашингтона.
— Ты очень наблюдателен, — тихо произнес Хоторн, уронив голову на грудь. — Если даже не знаешь того, о чем говоришь.
— Случилось еще кое-что, — продолжил Пул. — Когда мы забрали тебя с Сабы, ты сделал вид, что не будешь лезть в наши дела, а сам все-таки влез. Ты сидел как на сковородке, когда мое оборудование начало выдавать данные, ты увидел то, о чем раньше не имел представления, и страшно разозлился. Ты даже на Сала Манчини набросился как удав на кролика.