— Иными словами, — голос Гордеева стал жестким и сухим, — ты хочешь сказать, что три недели мы искали совершенно не в том направлении? Первая версия, согласен, была самой очевидной, когда убивают хозяйку квартиры, набитой коллекционными вещами, надо со всех ног кидаться проверять возможность ограбления. То, что мы потратили на проверку этой версии много времени, — вещь вполне оправданная, упрекнуть нас за это нельзя. Но потом-то мы вцепились в версию о враче, который навещает Терехиных и который был знаком с Анисковец, мы убили столько сил и времени на эту работу, мы чуть Доценко не потеряли — и что? Ты хочешь сказать, что все неправильно? Что все начинаем сначала?
Настя молчала, ответить ей было нечего. Прав начальник. Тысячу раз прав. Но что-то мешало ей кивнуть, соглашаясь с его словами. Личные вопросы не решают с помощью хорошо организованной группы. А то, что группа хорошо организована, сомнений не вызывает, слишком уж чисто совершены все убийства. Может ли так случиться, чтобы во главе этой хорошо организованной группы стоял тот самый врач? Чисто теоретически — может. А практически? Руководитель такой преступной группы должен быть человеком очень состоятельным, очень и очень, потому что наемникам надо платить, особенно если они совершают убийства. Похож скромный обаятельный дядечка, навещающий в больнице детей, а в доме инвалидов — Галину, на главу преступной группировки? Маловероятно. Такие без охраны не ходят. А ведь ни сестра Марфа, ни Алевтина Мырикова ни словом не обмолвились о том, что странного визитера хоть кто-нибудь сопровождал. И приезжающим на машине его не видели ни разу. Такой «крутой» мафиози — и на своих двоих разгуливает? Сюжет для фантастического романа времен эпохи застоя. Но как бы там ни было, этот «дядя Саша» несомненно имеет отношение к Терехиным, а одного из детей похитили. И только он может дать ответ на вопрос: почему? Почему исчезла Наташа? Не Павлик, не Оля, а именно Наташа? Только потому, что может с уверенностью его опознать? Тогда бы ее просто убили. Так почему же?
— Нет, Виктор Алексеевич, — медленно сказала Настя, — все было не зря. Этот «дядя Саша» — самое главное звено во всей истории. Его обязательно нужно найти, даже если он никого не убивал. Он в это дело замешан по самые уши.
— Ну что ж, — сухо отозвался Гордеев, — ищите. Завтра утром положишь мне на стол план первоочередных действий.
Уже несколько дней Олег не появлялся, и сначала Ира приняла этот факт как само собой разумеющийся. Работает человек, да и жена у него, тем более беременная, может, приболела, нуждается в уходе. Он ей ничем не обязан и ничего не обещал. Будет возможность — появится. Правда, подошел понедельник, когда они должны были идти к тому замечательному врачу на консультацию, а Олега все не было. Ира даже немного позлилась, но быстро остыла. Тем более что прошел вторник, за ним — среда, потом четверг. Олег так и не пришел. И она смирилась. В конце концов, кто она такая? Некрасивая бедно одетая девчонка, ни денег, ни образования, ни связей. Зачем она ему? Побаловался, поразвлекался, и будет. Может, и вправду у него был порыв сделать доброе дело в память о матери и собственном неустроенном детстве, но такие порывы долго не живут, угасают, едва загоревшись. А Ира не привыкла рассчитывать на помощь со стороны, никогда она этой помощи не видела ни от кого, потому и особых надежд не строила. Она и сама справится. Конечно, было бы неплохо, если бы исчезли с лица эти отвратительные прыщи, из-за которых ей самой на себя смотреть противно, но коль нет — так и нет. Обойдется. Справится сама. До сих пор справлялась и дальше не пропадет.
В пятницу она, как обычно, поднялась в половине пятого, выпила чаю и побежала убирать улицу. Она уже закончила работу и прятала в подсобку свой нехитрый инвентарь, когда увидела рядом с собой симпатичного широкоплечего мужчину.
— Вы — Ира? — спросил он.
— Ну, — буркнула она, запирая дверь подсобки. — Чего надо?
— Поговорить надо.
— О чем?
— О вашей сестре.
Ира резко повернулась к нему и впилась глазами в чисто выбритое лицо.
— Оля? Натка? Что с ними? Да говорите же!
— Вы не волнуйтесь, Ира, — мягко сказал он. — Давайте отойдем в сторонку и присядем где-нибудь.
— Не пойду я никуда, — отрезала она. — Что с девочками?
— Ну что ж, — вздохнул мужчина, — не пойдете — значит, поговорим здесь. Во-первых, познакомимся. Меня зовут Юрий Викторович, фамилия моя Коротков, майор милиции, работаю на Петровке, в уголовном розыске. Удостоверение показать?
— Что с девочками? — тупо повторяла Ира, чувствуя, как внезапно ослабели ноги и начали неметь руки.
Человек из уголовного розыска пришел, чтобы поговорить о сестре? Об Оле? О Наташе? Что случилось, почему он пришел в семь утра, чтобы поговорить с ней? Что-то страшное?
— Ира, вашу сестру Наташу похитили.
— Что?! — чуть не закричала она. — Что вы сказали?
— Успокойтесь, Ира, мне нужно поговорить с вами не для развлечения, а для дела, и, если вы будете паниковать, вы мне ничего путного не скажете. Возьмите себя в руки, пожалуйста.
— Да, — тихо сказала она, стуча зубами. — Да. Сейчас. Коротков смотрел на трясущуюся синюшно-бледную девчонку и с благодарностью подумал о Насте. Это именно она вчера вечером подсказала ему созвониться с Владом Стасовым и посоветоваться с ним, как лучше всего вести себя с Ирой Терехиной, чтобы добиться нужного результата. Девочка непростая, предупредила Настя, с норовом, судьба изломанная, к ней трудно подладиться, если не знаешь ее характера. Стасов же, поразмыслив, ответил, что главная черта у Ирины — практичность. У нее есть цель, и к этой цели она движется, подчиняя ей все свое существование, поэтому для нее всегда на первом месте — дело, а эмоции вообще значения не имеют. Чтобы девочка не раскисала, ее нужно во время разговора постоянно ориентировать на дело, на цель, на конечный результат и конкретные действия по его достижению, эти категории ей близки и понятны, вот ими и надо оперировать.
— Первое, что я хочу вам сказать — ваша сестра в безопасности.
— Откуда вы знаете?
— А вы подумайте вместе со мной, — как можно неторопливее и спокойнее говорил Коротков, чтобы дать ей успокоиться. — Вашу сестру могли убить, если она кому-то мешает. Но ее не убили, а именно увезли из больницы. Это не может быть похищением с целью выкупа, с вас взять нечего, это всем известно. И никакими тайнами и секретными сведениями она не владеет, это тоже всем понятно. Значит, мучить и пытать ее никто не будет. Наша с вами задача — понять, что есть в вашей сестре такого, что могло бы заинтересовать похитителей. И в этом вы должны мне помочь. Если мы поймем, чем их заинтересовала Наташа, мы сможем вычислить, кто они такие. Мы их найдем, а значит, найдем и место, где они прячут Наташу. И спасем ее. Схема ясна? Ира по-прежнему стучала зубами и, казалось, вот-вот свалится в обморок, но взгляд ее стал осмысленным.
— С ней ничего не случится? — спросила она.
— Я очень на это надеюсь. Но, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. И мы с вами должны сделать все возможное, чтобы выручить вашу сестру как можно быстрее. Поэтому я хочу, чтобы вы взяли себя в руки и начали отвечать на мои вопросы. Давайте-ка будем работать, а не сопли размазывать.
— Да, — снова кивнула она, — да. Сейчас. Вы спрашивайте, что нужно, я уже соображаю. Пойдемте вон туда, — Ира показала рукой в сторону соседнего дома, — там скамейка есть. Меня что-то ноги не держат.
Они дошли до скамеечки и уселись в тени высокого раскидистого дерева.
— Припомните, Ира, кто-нибудь когда-нибудь интересовался вашими сестрами и братом? Не обязательно в последнее время, вообще за те шесть лет, которые прошли после несчастья.
— Нет, никто. Никому до них нет дела.
— А тот человек, который ходит в больницу их навещать?
— Не знаю я, зачем он ходит. Ко мне не приходил и ничего не спрашивал. Я уже говорила той женщине, которая с Петровки.
Той женщине. Конечно, Ира имела в виду Каменскую. Интересно, неужели она совсем не помнит самого Короткова? Ведь именно он, Коротков, был тогда с Анастасией в больнице, когда убили медсестру Алевтину Мырикову. Ира подходила к ним, просила передать фрукты и конфеты детям. Неужели не помнит? Судя по всему, нет.
— Ира, а вы меня помните? — внезапно спросил он.
— Нет, — она покачала головой. — Мы разве знакомы?
— Я брал у вас сумки с фруктами, когда убили медсестру и в отделение никого не пускали. Вспомнили?
Она внимательно посмотрела на него, потом снова покачала головой.
— Нет, не узнаю. Женщину помню, она раньше домой ко мне приходила с дядей Владиком Стасовым, а вас не узнаю.
— Неужели я так изменился? — шутливо удивился Коротков. — Чуть больше недели прошло, а вы не помните.
— Не помню. Помню, конечно, что был мужчина, но в лицо не узнаю. А это правда вы были?
— Правда.
Да, любопытная девчонка. Все, что не нужно, из головы долой. Живое воплощение прагматичности. Взял дядька сумку с продуктами, обещал детям отдать — все, о нем можно забыть, он свою историческую роль выполнил и может отдыхать. Или шок от известия об исчезновении сестры так на нее подействовал?
— Ира, постарайтесь как можно точнее ответить: чем Наташа отличается от вас всех? От вас лично, от Оли, от Павлика? Я не имею в виду возраст.
— Натка самая умная, — тут же ответила Ира. — Все говорят, она очень способная от природы.
— Кто это — все? — насторожился Коротков.
— Врачи, медсестры. Она сама занимается, школьную программу осваивает, я ей учебники разные достаю, какие она просит. Иногда полгорода обегаю, пока найду.
— Ну хорошо, а еще что?
— А еще...
Она задумалась, потом на губах ее появилась робкая дрожащая улыбка.
— Натка красивая. Уж не знаю, в кого она уродилась, я-то, сами видите, какая, да и Олечка у нас не удалась. А Наташенька — как картинка.