– А ведь если бы я его не убил, – продолжил бывший друг детства, – тот осмотр мог бы стать для тебя последним. Я же свято хранил твою суккубью тайну все эти годы!
– Дей, – медленно начала я. – Пойми же. У нас нет общего будущего. Наши дороги расходятся. Будь я обычной женщиной, я бы сумела остаться с тобой, мы могли бы пожениться, завести детей. Но ты знаешь, кто я. Это невозможно! Я не люблю тебя и никогда не полюблю.
– А его? Этого Аластара, его ты полюбить сможешь?
– Да при чем здесь вообще он?! – вспылила я. – Мне плевать и на тебя, и на него. Назови меня хоть самой циничной сукой на свете, но я привыкла относиться к мужикам как к клиентам. Я привыкла пользоваться вами и добиваться своих целей. Ты считаешь, что я использовала тебя, так знай! – Я говорила нарочито громко, чтобы шокировать этим Деймона еще больше. – Возможно, тебе станет от этого легче, но и Фокса я использовала. Ради денег!
Стоун отступил от меня на шаг, я же продолжала сыпать лживыми признаниями, такими необходимыми в этот момент. Если Деймон одержим мною, то ему ничего не стоит убить и Аластара, если я дам лишний повод для ревности.
– Вы, мужчины, как овцы на выгуле. Обмануть вас – как отобрать конфету у ребенка. Я лишь вызвала немного жалости к себе, а вы тут же прибежали мне помогать! И вот я свободна. Да, цена была высокой, но она того стоила! – Вместо точки в разговоре я подошла к столу, где остался недопитый бокал Аластара, и залпом допила виски. – Теперь ты доволен моими ответами?
– Более чем, – раздался у дверей голос Фокса.
Я резко обернулась и даже не пискнула от боли, охватившей ребра.
Там стоял Аластар, не один, а с Карлайлом. Наверняка они прибежали на мой чересчур громкий голос, решив, что мне необходима помощь. И они все услышали. Все до последнего слова.
– Мне тоже все понятно, мисс Торани Фелз. – Деймон, стоявший чуть в стороне, глядел на меня едва ли не презрительным взглядом. Кажется, мне все же удалось донести до него мысль о том, что мы никогда не будем вместе. – Некоторым женщинам не обязательно торговать телом, чтобы становиться шлюхами.
Он поднял с пола оброненную трость и, отпихнув плечом Аластара от двери, вылетел из кабинета. Через несколько слишком долгих, мучительных мгновений я услышала, как за ним захлопывается входная дверь.
Вместе с этим что-то гулко стукнуло в моем сердце, разбилось о холодный взгляд Аластара, которым он на меня взирал.
О чем он мог подумать, когда услышал все эти ужасные слова, которые я говорила? Как ему объяснить, что я сделала это нарочно и все сказанное – ложь во благо?
– Карлайл, выйди, – рыкнул на подчиненного Ал. – Нам с мисс Торани следует объясниться.
– Как овца на выгуле, значит, – едва комната опустела, произнес Фокс. – Что ж, видимо, так и есть, раз вы так думаете.
– Нет! – воскликнула я, пытаясь подобрать слова. – Это неправда, я сказала это, чтобы обезопасить вас от Деймона.
– Не стоит оправдываться, – жестом остановил меня мужчина и разочарованно отвернулся.
Его слова и реакция принесли мне такую боль, будто не я еще полчаса назад мечтала о дистанции с Фоксом. Теперь же я могла ею наслаждаться в полной мере, только радости мне это не доставляло.
– Мне стоит спросить лишь одно, – сухо поинтересовался Аластар. – Надеюсь, хотя бы сцена изнасилования в вашем доме не была спектаклем?
– Да как вы смеете?! – задохнулась я от негодования.
– Что ж, значит, хоть что-то в вас есть настоящее, мисс Торани Фелз, – горько усмехнулся Ал. – Натура суккуба и любовь к деньгам. Я же вам верил… как баран на выгуле… – вновь процитировал он меня, и прозвучало это как реквием доверию между нами.
Я попыталась открыть рот, чтобы сказать, что все неправда, но в глазах Ала прочла неверие.
Не поверит, ни единому слову не поверит. Я была слишком убедительна, играя искусную ложь перед Деймоном. Настолько убедительна, что поверил не только Стоун…
Если доктор почувствовал себя использованным, то что говорить об Аластаре, которому я только и делала, что приносила денежные проблемы.
Меня душили наступающие слезы, которые я едва сдерживала. Нельзя сейчас плакать, особенно перед Алом. Он воспримет их не как слабость, а как мою очередную попытку выбить себе бонусы.
– Я вас поняла, господин Фокс, – с трудом выдавила из себя, сохранив при этом абсолютно каменное выражение лица.
Продолжать разговор было выше моих сил, и, чтобы сохранить хоть какое-то подобие гордости, я медленно двинулась к выходу из кабинета, упрямо держа спину прямо, словно кол проглотила. Стараясь не смотреть в глаза Аластару, прошла мимо, иначе точно разрыдалась бы, и, толкнув двери, вышла наружу.
Столкнулась с осуждающими взглядами Карлайла и Агнии. Вот уж, наверное, кто рад, так это она.
Подняться по лестнице и не спешить далось с огромным трудом, но едва я оказалась в спальне, из меня словно вынули тот невидимый стержень, который держал меня все это время.
Я осела на пол, и слезы брызнули из глаз.
Отчего-то было больно и обидно. Наверное, потому, что поняла – я никогда не смогу убедить Аластара в том, что мои слова были ложью, а поступки без корыстного умысла. Еще больнее стало оттого, что ко мне отнеслись хорошо, а я словно отплатила злом.
Разум вторил, что это даже хорошо, что Аластар разочаровался во мне, теперь от романтики в его голове и следа не осталось. Зато нашлось место разочарованию.
Вытирая слезы и тихо всхлипывая, я перебралась на кровать и так и пролежала на ней почти всю ночь, свернувшись калачиком, упрямо пялясь в одну точку. В комнату ко мне никто не спешил, даже мимо двери по коридору не прошел. Но я не чувствовала себя брошенной, я чувствовала себя справедливо наказанной.
Время шло, а мысли продолжали роиться в моей голове. И чем дальше, тем яснее понимала: больше не смогу оставаться ни дня в этом доме и продолжать пользоваться добротой его обитателей – есть стряпню Агнии, здороваться с Карлайлом и смотреть в глаза Аластару.
Мне нужно было уехать, чтобы не чувствовать себя обязанной. Я уже достаточно окрепла для возвращения в Столицу. Да, у меня не было денег, но и черт бы с ними, когда есть руки и голова на плечах. Я сумею найти временную подработку, если понадобится, устроюсь посудомойкой, а когда накоплю денег, вообще покину этот город и уеду навсегда.
Около четырех утра я встала с кровати, подошла к шкафу, куда определили мои платья из Квартала, и кучей вывалила их на кровать. Чемодана у меня не было, только саквояж с косметикой от Вики, да и тот крошечный для этих тряпок.
Осмотрев наряды, я выбрала два самых практичных и свернула их как можно плотнее. Мои уличные сапоги тоже обнаружились в шкафу, должно быть, Виктория предусмотрительно прихватила их, когда меня увозили из дома. А вот пальто не нашлось, оно, наверное, так и осталось возле гардеробной, где меня настиг Октавиус. Это было печально, но не смертельно. Идеи, где достать верхнюю одежду, у меня были. Еще нашелся плед с моего дивана, в который меня кутали, чтобы никто не видел моего тела под разорванным нарядом. Полотно отстирали от крови и бережно сложили на полке. Без раздумий я расстелила его и, сложив туда собранную одежду, завязала в тугой узел. Из саквояжа Виктории вытряхнула всю лишнюю косметику, оставив лишь крем, помаду, тушь и женские салфетки. Освободившееся место заняла банка с заживляющей мазью и лекарства, которые я должна была пить согласно назначению врача.
Оглядев свои скромные пожитки, поняла, что дело осталось за малым. Притянула к себе блокнот и карандаш. Потом подумала и решила, что карандаш не подойдет для моей цели.
Взяв все вещи, я тихо вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Зажигать свечи я боялась, поэтому двигалась медленно, с опаской вглядываясь в силуэты окружающих предметов. Дойдя до рабочего кабинета, я тихо приоткрыла дверь.
Внутри горел свет, отчего я тотчас же испугалась, но поняв, что свет теплился в одинокой лампе на столе, осмелела и вошла. Аластар спал, упав лицом на собственный локоть, а возле него стояла почти допитая бутылка скотча и одинокий стакан.
Я покачала головой и сглотнула комок, набежавший в горле. Это ведь из-за меня он довел себя до такого состояния. В очередной раз я почувствовала себя последней сволочью и подошла к чертежам на досках. Мне хотелось взглянуть на них последний раз. Попрощаться с мечтой, которую не заслужила.
Это решение далось мне с трудом, но оно казалось справедливым.
Отойдя от досок, я неслышно подошла к столу Фокса и как можно тише вытащила из чернильницы ручку.
«Я, Торани Магдалина Фелз, находясь в здравом уме, передаю все авторские и имущественные права на чертежи технической модели летательного аппарата Аластару Генри Фоксу», – медленно вывела я на листе, поставив чуть ниже дату и свою подпись. А на следующем написала короткую записку:
«В оплату моих долгов перед вами. Еще раз простите за те миллионы, проигранные по моей вине, и примите благодарность за свободу. Торани Фелз».
Я положила оба листка рядом со спящим. Утром Аластар обязательно обнаружит их.
Выходя, я тихо прикрыла за собой дверь. Подхватила узел с платьями, саквояж и двинулась к холлу. Мне еще нужно было найти себе хоть какой-то тулупчик, не важно, мужской или женский. Но я надеялась, что Агния не обеднеет от одного пальтишка. В любом случае, в будущем я собиралась прислать ей за него деньги, когда заработаю.
Только моему плану не суждено было сбыться. В холле я столкнулась с женой управляющего.
Агния уже не спала и тихо возилась перед выходом. Лишь в этот момент я вспомнила, что женщина держит коров и пять утра самое время для первой дойки.
Заметив стоящую в растерянности меня, Агния выпрямилась и подарила мне убийственно-осуждающий взгляд.
– Что, совесть заела? – спросила она, оглядывая пожитки в моих руках.
Отвечать не хотелось, но я все же пересилила желание нагрубить и выдавила: