– Газета, – прорычала я. – Кто вам разрешил?
– Ах, ты об этом, – легко всплеснула руками женщина. – Так это сущие пустяки!
Мои глаза округлились, а зубы невольно скрипнули.
– Пошли, я тебе все объясню. – Розалинда подхватила меня под локоток и непринужденно завела в кабинет, который находился в одном из подсобных помещений. – Мне ведь нужно было как-то привлечь посетителей. Вот я и придумала эту историю, – попыталась объяснить она. – Считай это рекламным ходом.
– Придумали?! – возмутилась я, все еще не веря в подобные совпадения. – Не лгите! Иначе… – я набрала в рот побольше воздуха, – иначе я откажусь.
После моей угрозы из глаз Розалинды исчезла показная наивность, зато зажглись хищные огоньки настоящей бизнес-акулы.
– Не откажешься, – авторитетно заявила она. – Пусть контракта мы не подписывали, однако тебе нужны деньги. И да, я знаю, что в том платье была именно ты. Британи не могла не похвастаться, что наряд сшила именно она, да и имя клиентки для «своих» раскрыла.
Мои губы сжались в тонкую полоску. Я была недовольна, очень недовольна, а еще видела опасность для себя в участии в таком мероприятии.
– Деньги мне нужны, но не настолько. Можете искать другую блондинку, которую решите выдавать за меня, – почти рявкнула я на Розалинду и, круто развернувшись на каблуках, направилась к выходу из кабинета.
– Шестьсот золотых, – догнал меня панический вопль, но я даже не замедлила шаг. – Семьсот!
Я взялась за ручку двери и резко на нее нажала.
– Назови сумму, – взмолилась женщина.
Мне пришлось обернуться, чтобы взглянуть ей в глаза.
– Вам не пришло в голову, что деньги мне не столь важны, сколько личное спокойствие? – наклонив голову набок, поинтересовалась я.
Ответом послужило молчание. Поэтому мне пришлось продолжить:
– Наверное, леди Британи вам сказала, где я работала раньше. Так?
Розалинда коротко кивнула, все еще не понимая, к чему я веду.
– Я начала новую жизнь, – пояснила ей, как ребенку. – Тихую и неприметную. Вы же решили, что можете крикнуть обо мне на весь город. Так дело не пойдет. Я не хочу, чтобы потом мои фотографии пестрили в газетах с подписью: «та самая Блондинка» или того хуже – «та самая шлюха». Или вы думаете, журналюги не раскопают правду о моем прошлом?
Я очень хорошо помнила дочку владельца «Панемского вестника». Если уж девчушка Ангелина сумела выйти на меня, то профессиональная акула пера найдет информацию обо мне и подавно.
– Так вы не хотите быть узнанной? – переспросила леди Кларк.
– Браво за проницательность, – без зазрения совести нахамила я. – Не хочу.
– Тогда давайте наденем на вас маску, – предложила она. – Вашего лица не увидят.
– И какой в этом смысл? – не поняла я. – Вы пригласили народ на «ту самую».
– Главное, что они придут смотреть на вас, лица же им никто не обещал.
Я еще раз вспомнила формулировку в газете. В чем-то Розалинда была права, только это все равно не отменяло опасности для меня. Каков был риск наткнуться на бывших клиентов? И в то же время навряд ли богатые мужи пойдут на показ женских платьев, устроенный средненьким магазинчиком.
– Так вы согласны? – поторопила меня с решением Розалинда.
Но я тут же одернула ее коротким:
– Я думаю.
– Пока вы думаете, я могу составить контракт, – решила она подцепить меня на крючок обязательств, вот только одного не рассчитала.
Едва я услышала слово «контракт», тут же ухватилась за ручку двери.
– Я ничего подписывать не собираюсь. Никаких обязательств и подрядов, – твердо отчеканила я. – А вот вы подпишите, леди Кларк, что обязуетесь мне выплатить семьсот золотых после показа, иначе я точно уйду.
Для себя я зареклась подписывать когда-либо еще документы, не посоветовавшись с грамотным магом-юристом. А вот моя душа требовала проучить леди Кларк за подставу, которую она провернула с газетным объявлением. Раз уж я ей так нужна на показе, то пусть раскошеливается и не отлынивает. А заодно почувствует, каково это – быть заложницей обещаний, которые она раздала в газете.
Так мадам Кларк, скрипя зубами, подписала расписку и неохотно отдала ее мне в руки. Документ я аккуратно свернула и припрятала в самое надежное место – лиф корсета. А после с самым довольным видом покинула кабинет устроительницы показа мод и вышла на улицу.
Несмотря на мой уверенный вид, на душе было тревожно. Но я решила настроить себя на позитивный лад и как мантру повторяла, что показ займет лишь несколько часов, после которых я навсегда покину Столицу. Мне нужно было лишь перестраховаться.
Объявление Розалинды наверняка привлечет кого-нибудь из нежелательных для меня гостей, а это значит, что, вероятно, меня будут караулить. Чтобы избежать слежки, я должна уже сейчас подумать о путях отступления и спланировать, как буду покидать место показа.
Так мне пришлось разориться на десять золотых и купить черный парик с проседью, театральный грим, плотный вязаный чепчик, подобный тому, что носили дряхлые старухи, чтобы не застудить свои уши, а еще зайти в магазин подержанных платьев и купить пахнущее нафталином и мокрыми кошками пальто. Оно стоило всего пятьдесят серебряных, что неудивительно. Запах оно источало просто кошмарный. Но именно этим отвратительным свойством оно и было ценно.
После показа я планировала уйти с места, прикинувшись дряхлой каргой. Сутулой, глуховатой и дурно пахнущей.
Уже в номере я несколько раз ради тренировки нанесла на себя грим и переоделась перед зеркалом, едва не задохнувшись от смрада, исходящего от пальто. И лишь полностью удовлетворившись результатом, глядя на абсолютно правдоподобную старушенцию умирающего вида, успокоилась и уверилась, что смогу уйти незамеченной. Навряд ли кто-нибудь из бывших клиентов станет даже подходить к подобному убожеству. Один только убийственный аромат чего стоил.
Сняв с себя этот костюм, я плотно свернула его в купленный в том же комиссионном магазине древний чемодан. Пальто предварительно обернула в несколько слоев газетами, чтобы воняло не так сильно.
А на следующее утро я сходила на транспортную станцию, выяснила вопрос о цене билетов в Макению. Самый дешевый – двести пятьдесят монет за места в неудобном дилижансе с деревянными сиденьями, в котором нужно ехать целые сутки с несколькими остановками. Но даже это можно было перетерпеть ради будущего спокойствия, вот только неприятным сюрпризом стало расписание в Макению. Раз в неделю. Это означало, что после показа еще несколько дней мне придется провести в Столице.
Смирившись с неизбежным, я вернулась в гостиницу, по пути купив свежую газету. Ничего интересного мне опять не попалось, разве что узкая колонка о церковных мероприятиях. Там в трех абзацах созывался народ на протестный митинг о сносе Квартала.
– Как-то вяло созываете, – съехидничала я вслух. – Даже на показ платьев реклама лучше работает.
На заднем развороте опять красовался мой схематичный портрет, призывно маня читателей оголенной спиной. Мадам Розалинда явно не поскупилась, проплачивая эти афиши «Панемскому вестнику». Я уже начала опасаться, что скромный столичный театр может и не вместить всех желающих посмотреть на эпатажные наряды. Меня захлестнула волна переживаний за будущее мероприятие – слишком много опасений оно у меня вызывало.
Я притянула к себе пачку сигарет, встала с единственного стула в комнате и подошла к окну.
Рамы легко поддались, позволяя себя отворить. Курить в открытое окно мне нравилось, хотя где-то глубоко в душе я скучала по любимому креслу и старой пепельнице, оставшимся в бывшем доме, но не настолько, чтобы мечтать вернуться за ними в Квартал. Терпкий дым вырывался из моих уст плотными кольцами и легкими облачками взмывал вверх, а вместе с ним, казалось, уносились мои тревоги. Становилось немного легче, но все же не настолько, чтобы полностью почувствовать себя счастливой.
Остаток дня я бесцельно просидела в комнате, просчитывала последствия, грозящие мне от показа. Внутри меня все равно поселился страх, что в театр может прийти Кристалл. Все же мне незаслуженно досталось ее платье, а поэтому и слава «той самой блондинки». Однако, вспомнив примерный размер живота невесты Фокса, немного успокоилась. Это на улицах мисс Бристоль прикрывалась пышной меховой шубой, а в теплом помещении, без верхней одежды, ее положение станет очевидным. Беременность на таком сроке за лишний вес выдать невозможно, значит, Кристалл не станет так глупо себя выдавать и давать повод для сплетен, которые, правда, и так неизбежны.
Гораздо больше, чем мисс Бристоль, я боялась бывшего Хозяина. Заставить меня вернуться в Квартал он не мог, но вдруг решит подстроить другую гадость? В то же время Октавиус мог и не знать о показе мод или о том, что я и есть та «блондинка» из объявления.
Об этом знала покойная Марджи, Октавиус же не был похож на того, кто интересовался женскими нарядами и рекламами их показа.
Последней проблемой были бывшие клиенты. Кто-нибудь из них наверняка заглянет из любопытства, но в этом случае я делала ставку на отвратительно пахнущий наряд, в котором собиралась покинуть театр после показа.
Уснула я, так и не раздевшись, в платье, а утром проснулась с первыми лучами рассвета от многочисленных натерших завязок. С оханьем встала, умылась, долго собиралась с мыслями, но едва дождавшись, как проснется город, подхватила видавший виды чемодан со своим «маскарадным» костюмом и двинулась к городскому театру.
Несмотря на то что сам показ начинался вечером, подготовка уже должна была идти полным ходом с самого утра.
Когда я вошла в фойе, смотритель театра, недовольный пожилой старикашка, вначале смерил меня презрительным взором. Я ему отчего-то не понравилась, но услышав, что я одна из моделей, сменил гнев на милость и повел какими-то тайными тропами в обход зала за кулисы.
– Вот тут уборные, – проводил экскурсию он, указывая на многочисленные двери за сценой. – Здесь реквизит, а сюда вход не персоналу театра запрещен – это осветительная.