Говорить я ничего не могла, слушала, пока Кристалл продолжала:
– Но Фокс. – Она опять бросила ненавидящий взгляд на водительское место. – Он успел и даже выкупил тебя. Разумеется, я узнала об этом уже на следующий день и поняла – время утекает гораздо быстрее, чем мне было нужно… Аластар уходил из моих рук, а виновата ты. – Дуло особенно больно ткнулось в лоб. От металла исходил холод, но страха я не ощущала. Лишь ненависть к белокурому ангелу, который устроил мне ад. – Я не знала, куда он тебя увез, хотя мы искали везде. Уже тогда нашли способ его убить, подстроить несчастный случай, ведь завещание уже ждало своего часа. Шанс представился через несколько недель, когда Аластара заметили в городе у городского театра. Я наняла человека, чтобы он испортил тормоза в машине, но мне опять не повезло. Вечером того же дня мы с родителями получили приглашение на серьезный разговор. А дальше ты и сама знаешь: расторжение помолвки и крах моих надежд.
Она встала, а я только сейчас поняла, что за моей спиной все это время стоял ожидающий пастор.
– Волоки ее в машину, привязывай. Будет дергаться, можешь оглушить, – командно распорядилась она, и грубые руки сомкнулись на моих плечах.
Я задергалась, заорала, выгнулась в попытке высвободиться, но меня едва не придушили за это.
Пистолет Кристалл по-прежнему угрожал мне, но я знала, она не выстрелит.
К чертям тогда полетит вся эта театральная инсценировка, если в одном из трупов найдут пулю.
– Отпусти ее, – раздалось за моей спиной.
Пастор замер, а я увидела источник голоса.
Аластар стоял, едва держась на ногах, опираясь на дверцу авто и держа в руках револьвер. Я скользила взглядом по мужчине, который был едва жив, но пытался стоять. Разбитое лицо – сплошное месиво. Я не знала, что с ним творили, когда похищали, но Фоксу пришлось непросто.
Ал смотрел на меня единственным глазом через узкую щель заплывшей лиловой гематомы, второй же и вовсе был полностью закрыт опухшим веком.
– Весьма познавательное признание, Кристалл, – едва шевеля языком, сказал он, глядя на бывшую. – Но с одной оговоркой: закончится эта история не так, как ты себе представила. Отпусти Торани, – еще раз потребовал он.
Но пастор так и стоял, сжимая меня в руках. Стояла и Кристалл, целясь уже не в меня, а в Аластара.
– Ты выстрелишь в беременную женщину? – улыбаясь, спросила она у него. – А как же вселенское благородство, господин Фокс?
– Если ты отпустишь Тори, я не буду ни в кого стрелять. – Аластар пытался казаться спокойным, но было видно, что его руки дрожат если не от нервов, то от отсутствия сил.
Это видела я, видела Кристалл. Он действительно не выстрелит, рухнет гораздо раньше на землю сам, от слабости и повреждений. Мисс Бристоль следовало только подождать несколько минут, а потом все будет ровно так, как она описывала, – Аластара загрузят в машину за руль, меня оглушат и посадят такой же бессознательной куклой, как и Викторию, пристегнут ремнями, а потом столкнут с обрыва.
Ну или вначале обольют горючим и подожгут, и только потом столкнут с обрыва.
В этот момент я поняла, что сейчас моя последняя минута сказать Аластару самое главное, то, что нужно было сказать давно, а сказала вчера ночью.
– Я люблю тебя, Ал, – призналась ему и себе. – Хотя ты и сам это знаешь. Прости меня, что так вышло.
Он молчал мгновение, борясь со слабыми ногами. Пистолет все же выпал из его рук. Пытаясь устоять, Фокс схватился за дверь машины, но все же не справился и осел наземь.
– Какие трогательные мгновения, – расхохоталась Кристалл. – Милый, сверни этой шлюхе шею. Я хочу, чтобы Аластар видел, как она сдохнет.
– Я уже и сам хочу это видеть, – расхохотались мне в макушку. – Какая, в сущности, разница – сдохнет она сейчас, свернув шею, или падая с обрыва?
Вот и все.
Я прикрыла глаза, понимая, что еще мгновение, и я осяду на землю рядом с Аластаром. Но только он еще будет жив, а я уже нет.
Холодные руки святого палача легли на мой затылок и подбородок.
– Нет! – Я услышала крик Аластара и одновременно звук выстрела.
Руки от моей головы убрались, будто вмиг лишились сил. А после я услышала, как позади падает тело.
Все заняло мгновение, и я открыла глаза, обернулась. Уставилась на рухнувшего пастора, бездыханно лежащего на холодной земле. Под его затылком растекалась лужа крови. Слишком быстро. Никогда бы не могла подумать, что кровь может течь так быстро.
Где-то за пеленой визжала Кристалл, но я почти не слышала ее крика. Он словно был за стеной, где-то далеко.
А я была здесь и смотрела туда, откуда грянул выстрел. Туда, где видела тень, которую приняла за кошку. Туда, где стоял Деймон Стоун, держа на вытянутой руке еще дымящийся пистолет и медленно опуская его.
Мое сердце пропускало удары. Первый. Второй. Третий. Наверное, Дей все же погнался за мной, когда я покидала Квартал, и выследил.
Ноги подгибались, но я еще держалась и все еще смотрела на него, неотрывно. Не понимая, как ему все же удалось.
Но раздался новый выстрел.
Бах!
Я не поняла откуда, но видела, что не от руки Дея.
А потом была боль.
Я все же упала, понимая, что захлебываюсь собственной кровью. Видела лица бегущего ко мне Деймона, склонившегося надо мной Аластара, безумной Кристалл, сжимающей пистолет.
Мне хотелось что-то сказать им всем, но мое горло выплевывало лишь сгустки крови… Я видела слезы Ала, которые катились из разбитых глаз, пока он зажимал мою рану, а я плыла, не чувствуя боли, думая только о том, откуда у Фокса взялись силы.
Видела, как Деймон отбирает у Кристалл револьвер, отбрасывает его куда-то в сторону, тут же забывая и вовсе о существовании этой безумной женщины, склоняется надо мной.
Но разве это важно, когда мои глаза почти закрыты, а я дышу собственной кровью?
Под руками доктора рвется мой корсет, обнажая грудь, но и это уже не имеет значения. Какая разница, кто смотрит на мою грудь, если я умираю?
– Ты будешь жить. – Деймон припадает поцелуем к окровавленным губам, кладя руки на рану, и не важно, что это выглядит странно со стороны. Извращенно, неправильно. – Дыши, Торани, просто дыши.
И я дышу, мой каждый вдох резью отдается по телу, а Дей все нависает надо мной, закрывая руками груди, пытаясь исцелить и затянуть магией раны, и даже Аластар молчит, наблюдая. Не препятствует, хотя ему больно это видеть.
Мой вдох – это выдох Деймона, я чувствую поток его силы, который он вливает в меня, не щадя себя. Но крови слишком много, чтобы он мог остановить ее, и я знаю это.
– Не надо, Дей, – лишь шепчу я. – Не вытащишь.
Но он сжимает зубы, не слушая меня, затыкает мне рот новым поцелуем. Я не могу на него ответить, я умираю, но он все равно целует.
– Я ведь обманул тебя тогда, – хрипит он, а я расширившимися от ужаса глазами вижу, как на груди доктора через белоснежную рубашку проступает алое пятно. – Для обмена энергией не нужны абсолютно голые тела. Достаточно просто рук.
Его ладони сильнее давят на мою грудь, буквально заталкивая в меня чужую энергию жизни. И я плачу. Понимаю, что он творит, но ничего не могу сделать.
– Не надо, Дей! – прошу – нет, умоляю – я. – Не надо этого делать. А как же Лина? А твой ребенок?
– Ты сама когда-то сказала, что невозможно любить насильно. Вот и я их не люблю и не смогу полюбить. И ты меня никогда не сможешь полюбить. Ты ведь его выбрала, я слышал.
И я молчу, не могу ответить. Как я могу ответить тому, кто умирает вместо меня?
– Ты ведь уже беременна, – шепчет Дей, а я вижу кровь, бегущую по его губам. Не мою, а его кровь. – Я это только сейчас понял. Спасаю не только тебя, но и твоего ребенка. Так что живи, Тори. За двоих живи!
Мой вдох, его выдох.
Мой вдох.
Мой вдох.
А выдоха Деймона уже нет…
Лишь улыбка, навечно застывшая на губах. И последние удары сердца, когда он все же отпускает меня, чтобы упасть рядом, глядя в потолок.
Блекнайт умер спустя месяц после того, как я и Аластар похоронили Деймона. Как и обещал доктор, подыхал Хозяин Квартала в жутких мучениях. И жалко его никому не было. Даже некролога в «Панемском вестнике» не напечатали.
А вот на могиле Дея мне было горько, было жутко, было невыносимо.
Пуля, пробившая мою грудь, убила не меня. Я сжимала ее в руках, стоя над могилой друга, и не знала, как произнести прощальные слова. Не знала, как с ним проститься. Так и не попрощавшись, ушла, пообещав вернуться и сделать это позже.
Вернулась я сюда через полгода.
Вместе с Линой и новорожденным Деймоном Стоуном. Она назвала сына в честь отца.
Мы с Алом выкупили ее из Квартала, едва закончилось следствие по делу. Не могли оставить ее там, зная, что она носит под сердцем ребенка Дея.
Смерть любимого человека Каролина пережила тяжело, правда, она так никогда и не узнала, что Дей умер не от пули безумной Кристалл, а спасая меня. Аластар купил моей подруге дом в Столице, она не пожелала покидать город, тем более что тут до сих пор работала ее мать.
А вот мы уехали. Правда, ненадолго. Через три месяца вернулись. Кристалл родила, и нам было необходимо решить судьбу ребенка.
Судьба же самой мисс Бристоль была незавидной: ее мать и отца осудили за преступления, растрату и заговор. Ее саму осудили за похищение и за попытку убийства Аластара Фокса и Виктории Райт.
От казни Кристалл спасло только положение беременной женщины. Ее приговорили к пребыванию в психиатрической больнице. Тем более рассудок женщины действительно помутился после смерти Кларка.
Но когда она родила, я и Аластар были вынуждены вернуться. Для себя мы решили ребенка забрать и воспитать как своего. С оформлением проблем не возникло, тем более что многие до сих пор считали, что новорожденная девочка – дочь Аластара и Кристалл. И лишь три человека на земле знали правду – я, Ал и Виктория.
Судья Райт все же прислушалась к моему совету и вскоре удочерила Кати из сиротского приюта. Я была искренне рада за ребенка и каждый месяц отправляла ей подарок из Макении – красивую ракушку, янтарные бусы…