– Видал вчерашнюю грозу? – спросила Джина. – Я думала, что описаюсь от страха. А Лили говорит, что ничего особенного.
– Разминка перед летом, – подтвердила та. – Когда грохочет по-настоящему, кажется, что это дело рук дьявола!
Юго молчал – он думал, как бы ему поделиться своими мыслями.
– Еще и электричество отключилось, ты уже спал?
Юго помотал головой. Если бы…
– Меня вчера «унесло», – наконец сказал он.
Его собутыльницы перестали шутить, сразу поняв, что случилось что-то важное.
– Что, совсем в дауне? – предположила Джина.
– Нет, дело не в этом. С тех пор как я приехал, во мне постоянно растет чувство тревоги, причем почти безосновательно, и это уже становится опасно…
– Знаешь, это может быть горная болезнь. Иногда даже галлюцинации бывают.
– Может, и так, но я думаю, что у меня все по полной.
Лили, которая до сих пор рта не раскрыла, наклонилась к нему:
– Расскажи.
Он пожал плечами:
– Например, я уже не способен думать ни о чем, кроме того, про что мы говорили прошлой ночью. Я анализирую каждый шаг нашей команды, ищу какие-то знаки… А потом… Начинается бред.
– Видения? – Джина слегка встревожилась.
– Нет, просто мое воображение, но сейчас мне кажется, что иногда оно берет верх над чувствами, и я подчиняюсь… Бывают минуты полного отчаяния.
Лили нежно погладила его по спине.
– Ты принимаешь какие-то лекарства? – спросила она.
– Нет.
– Переутомился?
– Не думаю. Я, конечно, работаю физически, но уже привыкаю, да и работа не такая уж тяжелая. Думаю, тут все вместе. Я выхожу из депрессии и сильного чувства одиночества, я прибыл не в лучшем виде, а тут еще безлюдный лыжный курорт – все вместе немного выбило меня из колеи.
– Хочешь посоветоваться с врачом? Я знаю хорошего в Мондофене…
– Если нет, у меня есть немного ксанакса, – призналась Джина. – Донормил, если хочешь спать как убитый, или лексо[34], чтобы сразу вырубиться, я прихватила с собой целую походную аптечку.
– Нет. Я хочу разобраться, что со мной, раз и навсегда закрыть главу «странные явления» и начать с чистого листа. Я чувствую, что мне это необходимо. Нужно избавиться от всего патологического и сконцентрироваться на том нормальном, что останется.
Догадываясь, что у него уже есть свой план, Лили спросила:
– Ты меня пугаешь. Что ты хочешь сделать?
– Ядро всего этого – Люциен Страфа и его особняк.
– Логово вампира, – заметила Джина, которая сейчас относилась к происходящему не так трагически, как обычно.
Она допила свое пиво и пошла за новой бутылкой.
– Ты собираешься к нему в гости? – догадалась Лили.
Он посмотрел на них и кивнул:
– Скажу ему, что хотел представиться, только и всего. Что со мной может случиться? Не уволит же меня Деприжан за то, что я пошел поприветствовать «хозяина»!
Юго пальцами изобразил в воздухе кавычки. Джина подняла свою бутылку:
– Если ты думаешь, что это пойдет тебе на пользу, – вперед! Только без меня. Мне вполне достаточно того, что вы о нем рассказали. Жуткий тип, а от его берлоги у меня и так мороз по коже.
Лили не разделяла ее мнения:
– Юго, Страфа – это здесь отдельный сюжет. Я не знаю…
– Я проанализировал проблему со всех сторон и убежден, что это то, что мне нужно. Я встречусь со стариканом, увижу, что все нормально, и мое наделенное богатым воображением подсознание заткнется раз и навсегда.
– Он не просто старик в своей усадьбе, – настаивала Лили. – Для некоторых Страфа – кто-то вроде полубога. Нельзя заходить без разрешения на его территорию. Нельзя его беспокоить. Они возмутятся и возненавидят тебя. Это как если бы ты вломился в семейный дом невесты и в первый же вечер нарушил их вековые традиции. Я понимаю, что это смешно, но это их дом.
– А кто сказал, что они должны об этом узнать?
Джина сделала еще глоток и повернулась к Лили:
– Если он уверен, что это поможет, то почему бы и нет? Хочу поиграть в бильярд, вы будете?
Лили внимательно смотрела на Юго:
– Ты плохо выглядишь. Тебе стоит взять у Джины таблетку и выспаться.
– Я бы предпочел не отравлять мою и без того чугунную башку химическим дерьмом.
Уже изрядно набравшаяся Джина сорвала чехол с бильярдного стола и едва удержалась на ногах.
Лили нежно погладила Юго по бедру:
– В любом случае знай, что ты здесь не один. Если взгрустнется, приходи к нам.
– Я даже не знаю, где ваши квартиры.
Лили улыбнулась, и ее глаза заблестели.
– Я же сразу сказала, если найдешь – узнаешь, но если будешь себя хорошо вести, я подскажу.
Она подмигнула ему и поднесла бутылку к губам, а затем добавила, указывая на подругу, которая склонилась над бильярдом, готовясь нанести удар:
– Напишешь про нее производителям «Десперадос», они дадут нам скидку.
– Я слышу, что ты говоришь, зараза! Черт! Из-за вас промазала…
Юго веселился, наблюдая за их перепалкой, наслаждаясь каждой минутой. Последние несколько лет ему так не хватало подружек. Теперь воспоминание о твари из бассейна потихоньку отступало, ее контуры размывались. Прежде чем Лили начала партию с Джиной, он тихо спросил ее:
– Пойдешь со мной к Страфа?
Она взглянула на него, подумала и едва заметно кивнула.
– Надеюсь, мы об этом потом не пожалеем, – сказала она.
Самое главное – уметь планировать время.
Юго больше не задавал себе вопросов. Он знал: чтобы отбросить все сомнения, он должен встретиться со Страфа. Следовало только выбрать подходящий момент. Чтобы его не заметили и не отговорили. В идеале он даже надеялся, что старый фокусник не станет сообщать об их встрече и никто ничего не узнает. Во всяком случае, для Юго это стало так важно, что он был готов ответить за последствия и, если понадобится, оправдать свои действия перед Деприжаном. Он не думал, что рискует потерять работу, в крайнем случае получит выговор.
Весь вторник старина Макс продержал Юго при себе, заперев в длинном, как кишка, помещении для хранения прокатного снаряжения, чтобы тот закончил разбирать лыжные ботинки, от вони которых тошнило. Вечером в столовой к молодому человеку подкатил Эксхел и умолил перекинуться с ним в картишки, а Юго не смог отказать, боясь показаться грубым: он этого всегда избегал – слишком сочувствовал и уважал других, – а Эксхел отчаянно нуждался в партнере.
Когда в среду утром Макс попытался снова затолкать его в тот же склад проката оборудования, Юго пригрозил, что все здесь подожжет, чтобы выветрился запах. Макс, казалось, не понимал, в чем дело, как будто не чувствовал, что от ботинок воняет, но все же согласился, чтобы они перебрались в мастерскую неподалеку, где он обучил Юго азам ремонта креплений, начав с замены клипсов. Их оказалось больше шестидесяти, и Юго понял, что проведет здесь как минимум остаток недели. Его чуть не вывернуло наизнанку только что съеденным завтраком, когда он начал манипулировать с первыми ботинками, освободив внешнюю оболочку от мерзкого внутреннего сапожка и положив ее на верстак. Вонь по меньшей мере от двух тысяч ног, потевших на лыжах сезон за сезоном, въелся в черный пластик через внутренний ботинок. Сама мысль об этом вызвала у Юго отвращение, и он поклялся никогда больше не брать напрокат лыжные ботинки. Макс ободряюще хлопнул его по спине.
Когда незадолго до шести вечера они постановили, что рабочий день закончен, Юго признался Максу, что это была, пожалуй, самая тяжелая работа в его жизни. Он даже не знал, иронизирует ли, сделав такое признание, но Макс его не понял и посоветовал ему поступить, как он сам, – отрастить густые усы: «Чтобы фильтровали мир и ты везде чувствовал себя как дома». В этом весь Макс.
Стараясь задержать дыхание, Юго поднялся обратно в корпус В, так сильно хотелось помыться, чтобы избавиться от запаха, впитавшегося в поры.
Под дверью своей квартиры он обнаружил открытку, написанную довольно изящным округлым почерком.
Ужин в 8 вечера.
В 4-м из 6.
Только никому не говори.
Будь умницей. Будь пунктуальным.
Юго улыбался во весь рот, когда залез под душ. В 19:15 в поисках цветов он уже мерил шагами склоны вдоль подъемников и собрал фиолетовый букетик альпийских астр. Без пяти он стоял перед четвертым шале. Он полагал, что умницей он мог быть только здесь.
В Валь-Карьосе не было ни одного шестиэтажного здания, зато имелось шесть шале, вытянутых по одной оси и пронумерованных… от одного до шести.
Он дождался ровно восьми часов, чтобы точно соблюсти время, указанное в приглашении, – ни раньше, ни позже, – и постучал. Через тридцать секунд он постучал сильнее, удивляясь, что ответа не последовало. Безрезультатно.
Неужели он ошибся? Неправильно понял приглашение? Он начинал терять уверенность. Было тихо, только привычно щебетали птицы, сидящие на елях вокруг шале. Он подергал ручку. Открыто. Это ничего не доказывает, Лили сказала, что они здесь не запирают двери. Он вошел в шале, хотя бы взглянуть, что там творится, и восхитительный аромат готовящегося в духовке блюда слегка рассеял его сомнения.
В центре гостиной стоял стол, накрытый толстой белой хлопчатобумажной скатертью. Выходящее на террасу панорамное окно пропускало вечерний свет и открывало вид на долину. Потрясенный Юго замер.
Но никого не было. Он заметил свечу, горящую у подножия лестницы, затем еще одну, на ступеньке чуть повыше, за ней третью… Они вели наверх. Он удостоверился, что на кухне никого нет, и пошел, следуя за свечами. На площадку выходили четыре двери, одна из них была приотворена, ставни в комнате закрыты, в темноте виднелся лишь слабый свет горящего фитилька. Юго вошел, держа перед собой свой букет. В комнате пахло лилиями. Чья-то рука схватила его и втащила внутрь, другая закрыла дверь. В полумраке он без труда узнал на ощупь буйную шевелюру Лили. Она вырвала цветы у него из рук и бросила на комод. Обхватила его лицо ладонями, приблизила к нему губы. Юго почувствовал, как его захлестнула сладкая эйфория. Он ждал этого поцелуя, даже мечтал о нем. Ее язык был на вкус как ваниль и лесной орех. Сладкий, влажный рот. Горячее, учащенное дыхание. Она прижала его к стене.