– Хочешь, чтобы я ему отсосала, чтобы узнать их имена?
Юго заморгал.
– Что? – заикаясь, пробормотал он, осознав, что Джина даже не пила за обедом.
– Ты меня не слушаешь, поэтому я имею право говорить любые гадости… Было приятно пообщаться!
Юго старался следить за нитью разговора, но мысли его витали где-то далеко. Джина права. И, выйдя из столовой, он через луг направился на восток, прямо к особняку Страфа. Он плевал на то, что сейчас его кто-то может увидеть, в мыслях он был далеко.
Где-то на полпути он вышел на дорогу и двигался по ней, пока не добрался до здания весьма причудливой архитектуры. В лесу залез на сваленные в кучу бревна, частично скрытые низкими ветвями деревьев, и устроил себе наблюдательный пункт. Почему у Страфа сегодня открыты ставни? Он принимает гостей? Однако перед домом не стоят припаркованные машины, внутри никаких признаков оживления. Но окна гостиной, как он помнил, расположены почти под потолком, и отсюда невозможно разглядеть, что делается внутри. Вспомнив о гостиной, Юго сразу же представил себе гобелен и демонов, вылезающих из сундука за спинами гостей. Символизируют ли они жизнь самого Страфа или всех его бывших визитеров?
Всех туристов, которые приезжают сюда, в Валь-Карьос, чтобы развлечься… Пребывание здесь обходится им недорого, они весело проводят время, а под конец у них незаметно, так, что они об этом даже не подозревают, забирают то, что с них причитается. Часть их самих. Лучшую часть. Ту энергию, которая держит их на этой земле.
Юго скрестил руки на груди. А что, если это касается и его? Нет, я не получаю удовольствия, я приехал сюда работать. Я отдаю… Его отношения с Лили не в счет. Это взаимно, по обоюдному согласию. Он не напрашивался.
Так прошло больше двух часов, однако Юго ничего не смог разглядеть – у него возникло желание вернуться домой, но он поборол его – никаких неотложных дел не было. Он подождал еще немного, всматриваясь в окна. Больше всего его внимание привлекало большое витражное окно в башне. Юго был уверен, что это кабинет Страфа, его логово.
И все же я не могу проникнуть в дом, как взломщик. В первый раз эти соображения не слишком его волновали, ведь он мог сделать вид, что простодушно, без задней мысли зашел познакомиться, увидел открытую дверь и, беспокоясь о пожилом хозяине… Именно так.
А если подойти и дверь снова сама откроется? А если это он захотел меня увидеть? Если он специально заманивает меня в дом? Юго вдруг представил себе Страфа, притаившегося возле одного из окон и с кривой усмешкой на губах наблюдающего за ним. Нет, это бессмысленно, с какой целью?
На склоне заурчал мотор. Что-то двухколесное. Юго слез с бревен и спрятался за ними.
Он не удивился, когда, как и в прошлый раз, узнал Симону, и с восхищением отметил, что, несмотря на возраст, она ловко рулит на скутере; одновременно у него тут же пробудились подозрения. Она схватила голову дьявола и несколько раз сильно постучала.
В конце концов дверь открылась, и на сей раз оттуда вышел татуированный Мерлен.
– Что ты здесь забыла?
– Все прошло хорошо? – спросила Симона.
– Безукоризненно.
– Ты не закрыл ставни.
– А, черт! Может, стоит вернуться?
Немного поколебавшись, Симона согласилась.
– Он будет недоволен, если придется возиться самому, лучше сходи.
Они скрылись в особняке, вскоре опустились автоматические ставни, и внутри, вероятно, стало совершенно темно.
Что здесь делает Мерлен? Каковы его обязанности… Юго хлопнул себя по лбу. Занимается уборкой. Если Страфа действительно никто не обслуживает, наверное, время от времени нужно наводить порядок.
Юго выругался. И ради этого он проторчал здесь полдня? Наблюдая за уборкой дома? В раздражении он уже собирался покинуть свой пост, но следовало хотя бы дождаться, пока двое сообщников выйдут из особняка, – а вдруг выболтают что-то важное? Они появились, оседлали скутер и с той же черепашьей скоростью отправились в путь, не дав Юго никакой зацепки.
И все ради этого, разочарованно повторил он. Чтобы прийти в себя, ему нужно было выпустить пар, заняться спортом. Сегодня вечером он увидит Лили, и этой мысли было достаточно, чтобы успокоиться.
Хватит понапрасну терять время. Он не станет возвращаться по дороге, а пойдет через лес. И наплевать, что придется идти мимо лиц, истошно кричащих из стволов деревьев, – он просто опустит глаза.
Протиснувшись сквозь молчаливые ели, Юго различил внизу оскаленные рты. Не самый приятный маршрут. Теперь он оказался на обратной стороне, на стороне лиц, искаженных страданием, и мысленно приготовился. В конце концов, это всего лишь вырезанные в коре скульптуры.
Но он не был готов к тому, что сразу бросилось ему в глаза, и Юго замер на месте. Здесь появилась новая маска. Очень светлая, еще не тронутая стихией. Идеально отшлифованное дерево подчеркивало очертания сжатых губ, морщинки вокруг глубоко посаженных глаз, – казалось, лицо выступает прямо из дерева. Юго ожидал услышать умоляющий вздох, вырывающийся из глубины измученного горла. Стекая, как кровь, древесный сок оставил влажные полосы.
Юго сразу узнал лицо, застывшее в агонии.
Алиса.
Чуть ниже десятки других лиц пытались вырваться из древесной тюрьмы, вопя о своих страданиях. Они смотрели на Юго и молили о помощи.
Ветер усилился, поднялся с подножия холма. Ледяной ветер. Он трепал ветки, и в его вое слышались стоны мертвецов.
Обыскать все уголки Валь-Карьоса невозможно. Слишком много комнат, квартир, коридоров, кладовых и подвалов. Юго никогда не сумел бы обследовать все помещения, чтобы найти хоть какие-то намеки на то, что случилось с Алисой. И даже если дерево полированное, нет никакой гарантии, что на нем осталась хоть капля плохо отмытой крови, а Юго не криминалист и не сможет утверждать, будто нашел место преступления, просто его осмотрев. Он не мог больше успокаивать себя смутно обнадеживающими теориями: Алиса исчезла, и он не находил этому никаких объяснений. Она мертва. Надо смотреть правде в глаза. Перестать игнорировать ее. Хватит прятать голову в песок.
Его убедило дерево, на котором было вырезано застывшее в крике лицо Алисы. Он слишком долго пытался делать вид, что ничего не происходит, уверить себя, что все ему только привиделось, но эта маска стала последней каплей. Юго бросился домой за мобильником, проверил, не разрядился ли аккумулятор после того, как телефон поработал плеером, и направился в Башню. Поднявшись по ведущей в офисы служебной лестнице, он принялся выплясывать перед окном, пытаясь поймать сигнал. Затем набрал номер Алисы и снова наткнулся на автоответчик.
Нет, она не сменила номер телефона, нет, она не занята. С ней что-то случилось! Это доказывает ее лицо в лесу около усадьбы! Это как автограф! Она попала в коллекцию Страфа!
От следующего соображения у него пошли мурашки по коже. Все эти лица, все эти люди… Сколько деревянных скульптур было до Алисы? Двадцать? Тридцать? Больше?
Юго шел вдоль подъемников, оставив шале слева. Ему необходимо подумать. Следует ли прямо сейчас позвонить в полицию? Нет, не надо быть особо сведущим в их правилах, чтобы понять, что они ни за что не начнут расследование в отношении совершеннолетней женщины, которая решила свалить отсюда и поставить крест на общении с бывшими коллегами. Им потребуется что-то конкретное. Труп.
Однако самому Юго далеко не все было ясно. Например, какую роль здесь играет дирекция горнолыжного курорта? Деприжан наверняка подготовился к тому, что его попробуют загнать в угол. Адель тоже, да и тип, назвавшийся таксистом, который, похоже, им и является, также может быть замешан. Трое убийц Алисы? Все-таки это перебор. Им всем за шестьдесят. Не очень-то они смахивают на преступников или убийц. Мог ли Страфа до такой степени запугать их, чтобы заставить молчать? Замышлял ли похитить Алису в долине? Тайком ото всех. Прежде чем она сядет в поезд? Нет, Юго чувствовал, что все произошло именно здесь. На территории Страфа. За ее пределами он никто. А здесь он хозяин.
«Это сделал лес», – сказал он Юго о тотемах. Он хотел окружить себя тем, что любил. Теми, кого любил?
Юго заметил Людовика: тот шел по длинному лугу, который зимой служил лыжной трассой. Заканчивал свою дневную смену. Юго задумался, что он там делает, но потом вспомнил, что Лили упоминала о складе подъемного оборудования. Юго был уверен, что Людовик рассказал далеко не все, что знает. Придется заставить его побороть болезненную застенчивость, если они решат рассматривать его как возможного союзника. Может, уже пора? Он что-то видел. Я в этом уверен.
Но необходимо, чтобы он им доверял. Если бы Людовик не открылся Лили, он так и молчал бы, разве что у Юго могла появиться веская причина побудить парня разоткровенничаться. Юго размышлял, что делать. Каким будет следующий логический шаг. Мне надо подняться над ситуацией. Проанализировать все в деталях, пункт за пунктом. Может, я что-то упустил…
Подняться над ситуацией…
Юго взглянул на Маяк с поддерживающими купол белыми колоннами – эмблему Валь-Карьоса. Вряд ли он найдет там ответы на свои вопросы, но ему хотелось бы туда забраться. Впервые его чувства к Лили отошли куда-то на второй план. Пусть даже он опоздает – это важнее. Он поспешно вернулся в корпус В и, пройдя мимо кухни, стал искать лестницу. Она оказалась рядом с холодильными камерами и кладовыми. Грузовой лифт обслуживал все уровни, включая подземный, где, как вспомнил Юго, проходит тоннель от корпуса Б/У к подвалу в здании Г, который примыкает к погрузочным площадкам прямо у него под ногами. Хватит с меня лифтов.
Юго пошел по ступенькам и очень скоро почувствовал, как ломит ноги. Он без труда нашел доступ к служебной шахте, поднимающейся на вершину Маяка, толкнул еле заметную дверь и оказался на самом ветру, в центре купола, под огромным карильоном. Вырезанные из цельных стволов языки колокола были неподвижны; их удерживали тяжелые цепи, достойные якоря целого танкера. За последние пять недель Юго слышал его нечасто, и это даже хорошо – только бури могли привести карильон в движение и заставить «петь».