– Я же сказала: всё обойдётся. Верь мне.
Марк подумал, что по-настоящему оценил жену только сейчас. Наверное, ей стоило раньше покинуть семью на время, чтобы они поняли, как она им нужна и дорога. Сания была по-настоящему идеальной женой и мамой, но они привычно считали её старания нормой. Мол, так у всех семей. Она отдавала так много, что они перестали этим дорожить. Ведь, когда чего-то в избытке, это перестаёт быть ценным. И осознаешь насколько это дорого, лишь, когда потеряешь. Услышав от детей известие о Сании, он так испугался, что внутри него до сих пор всё дрожало от страха. Он не мог потерять её, никак не мог.
Елена Михайловна назвала его везунчиком. Так и есть. Сания главный выигрыш в его жизни. До встречи с ней у него были родители и друзья, но места, куда бы он возвращался с удовольствием, не имелось. Будучи единственным сыном тревожной и авторитарной матери, он испытал на себе все прелести родительского сверхвнимания и гнёта. С детства мать вмешивалась в его отношения с друзьями, а потом и с девушками. Сначала она опасалась, что он попадёт в дурную компанию, научится курить, пить, бездельничать и этим погубит свою жизнь, потом боялась плохих девиц, которые охомутают его, женят на себе и сядут на шею, а хуже всего заразят страшными болезнями. Из благих намерений она читала его дневники, подслушивала разговоры по телефону и даже смотрела его переписку в социальных сетях. Он привык шифроваться, перестал писать дневник и следил за тем, что пишет на форумах. Устав от её вопросов, похожих на допрос, он не рвался домой. И только когда женился на Сании, понял, что такое тёплый, родной дом. С работы он с радостью спешил к семье, также с удовольствием отправлялся на любимую работу. Его жизнь действительно была счастливой. Сания оказалась совсем не похожей на мать, она бережно соблюдала личное пространство всех членов семьи, что весьма радовало Марка, не привычного к такому. Она не прикасалась к его телефону, не заходила на страничку в соцсетях. Готовя вещи к стирке, просила самим проверять карманы, а уж о подслушивании не могло быть и речи. Его мама не сразу приняла Санию, поначалу она пыталась вмешиваться в их жизнь и воспитание внуков. Но ей пришлось отступить: спокойная и с виду податливо-ласковая Сания имела твёрдый стержень. После многих безуспешных попыток убедить и вразумить, она заявила свекрови.
– Если вы ждёте, что я буду делать, как вы говорите, и поступать, как вы хотите и только по-вашему, то это уже будет не наша жизнь, а копия вашей. Я же хочу строить свою жизнь. Всё решать и делать по-своему. Спасибо за ваши советы, я их учту, но следовать им или нет, это наше с Марком право. Поэтому, мама, больше не вмешивайтесь. Живите своей жизнью.
Удивительно, но после этого его мать отступила и перестала к ним лезть. Даже редко стала приходить в гости.
– Марк Захарович, – окликнула задумавшегося Марка Елена Михайловна. – До Темрюка осталось сорок километров. Давай решим, как лучше поступить. Сначала надо поехать в больницу, и ты там останешься, а я сяду за руль и отвезу домой Зинаиду Олеговну, а потом отправлюсь на винзавод разгружать образцы продукции. Автомобиль заберёшь завтра на стоянке. Я предупрежу охранника на проходной, пусть присмотрит за минивеном.
Марк согласился с решением начальницы. Ему как можно быстрее хотелось увидеть жену.
Выйдя из минивена, Марк бросился в приёмный покой городской больницы. Получив от медсестры сведения, что Мечникову Санию Степановну подняли в терапевтическое отделение, побежал по ступенькам на второй этаж. Молоденькая медсестра в белой шапочке, похожая на прилежную ученицу, разрешила ему пройти в палату. Открыв дверь, он помедлил, не решаясь сделать первый шаг. Сделав глубокий вдох, переступил через порог комнаты. В палате на четыре человека на кроватях, стоящих ближе к окну, лежали две женщины. В одной из них из-за нервного перенапряжения он не сразу узнал Санию. Её зачем-то до самого подбородка накрыли серовато-белой простынёй. Марк, придвинув стул, сел поближе к изголовью кровати. Лицо жены выглядело умиротворённым и спокойным. Бледная кожа в свете ламп отливала синевой, а под глазами залегли тёмные круги. Ему показалось, что за неделю пока они не виделись, Сания похудела и немного осунулась. Она дышала едва уловимо, он был вынужден наклониться, чтобы почувствовать её дыхание. Соседка жены по палате тоже лежала неподвижно, и от этой зловещей тишины у Марка заложило уши, будто он внезапно оказался под водой. Что с Санией? Она почти никогда не болела и отличалась завидным здоровьем. Ему хотелось схватить жену за плечи и встряхнуть, чтобы она очнулась и не лежала так тихо, пугая его своим бесцветным лицом, потерявшим все краски. Посидев минут двадцать, Марк вышел из палаты.
– У кого можно узнать о состоянии моей жены? – поинтересовался он у медсестры.
– У лечащего врача, – медсестра показала на кабинет, расположенный возле входа в отделение. – Кирилл Иванович как раз на месте.
– Спасибо.
Марк, подойдя к двери с табличкой «Дежурный врач», негромко постучал в неё.
– Войдите.
– Добрый вечер, Кирилл Иванович, я муж Мечниковой Сании. Мне хотелось бы знать, что с ней?
Доктор грузный мужчина лет шестидесяти, чем-то походил на актёра Леонова, круглым, добродушным лицом и смешливым взглядом голубых глаз.
– Экспресс анализ крови показал хорошие результаты, не выявлено никаких патологий. Могу лишь сообщить, что у неё понизилось давление и температура тела, по сравнению, конечно, с обычной, но не критично. Сердцебиение замедленное, но я бы сказал, оно почти соответствует той норме, которая бывает во время чрезвычайно глубокого сна. Думаю, ваша жена скоро придёт в себя, и тогда мы сможем сделать томографию головного мозга. Причина её состояния может быть именно в нём.
– А эту процедуру нельзя провести как можно скорее, – заволновался Марк.
– Нельзя. Разве можно тащить человека в аппарат в бессознательном состоянии. С вашей женой всё будет в порядке. Идите голубчик домой, отдохните, а завтра утром свежий, с новыми силами и без нервов возвращайтесь сюда. Нет смысла сторожить супругу, – врач хмыкнул. – Она никуда не убежит.
Выслушав лечащего врача, Марк поблагодарил его и решил отправиться домой к детям. Илья и Мия сейчас очень нуждались в нём.
Так и вышло дети, расстроенные и перепуганные, сидели с соседкой Ниной в беседке и не хотели заходить в дом.
– Марк я еле уговорила их поесть, – сообщила Нина, – так что можешь не думать об ужине, я и тебе оставила в кастрюльках на печке овощное рагу и гуляш.
– Спасибо, Нина. – Марк меньше всего сейчас думал о еде.
– Как там Сания? Пришла в себя?
– Нет, но врач уверяет, что всё не так плохо. Утром я снова поеду в больницу.
Нина встала со скамейки.
– Тогда я пойду, а вы отдыхайте. Если понадобится помощь, позвони.
– Хорошо.
Зайдя в дом, Марк попросил детей выкупаться и пойти к себе в комнаты. На общение с ними у него не осталось сил.
– Папа, мама же не умрёт? – еле слышно поинтересовалась Мия хриплым голосом. Видимо, она долго лила слёзы, вот и осипла.
Илья, шмыгнув носом, отвернулся, пряча красные опухшие глаза.
Марк рассердился:
– Вы чего это оплакиваете мать? Она лишь немного приболела. Не надо тут устраивать вселенскую скорбь. Быстро по очереди отправились в ванную комнату мыться, – рыкнул он.
Губы Мии задрожали от обиды. Илья, бросив сердитый взгляд на отца и опустив голову, поплёлся к себе.
Марк понимал: поступил плохо, накричав на детей в такой нелёгкой для них ситуации. Он сам был напуган так, что уже не справлялся с эмоциями. Есть ему совершенно не хотелось. Приняв душ, он лёг в кровать. Через час в родительскую спальню сначала робко вошла Мия и попросилась к нему под бок, потом появился Илья и улёгся с другого края кровати. Дети неосознанно искали у него покоя и защиты. Марк обнял их, придвинув к себе ближе, попытался успокоить.
Ночью он то и дело просыпался от кошмаров и из-за толкающихся детей, спящих очень беспокойно.
Утром, накормив Илью и Мию завтраком, вызвал такси. Сначала он собирался заехать на винзавод за минивеном, а потом отправиться в больницу.
В терапевтическое отделение Марк попал в девять часов, но Санию не увидел, медсестра на посту сообщила, что пациентка пришла в себя и отправлена на Топографию головного мозга. Слова медсестры прозвучали для него музыкой: главное жена очнулась, а с остальным они справятся. Ждать пришлось недолго, через сорок минут он увидел Санию, вполне самостоятельно идущую по коридору в отделение. Марк бросился к ней и попытался обнять, но она уклонилась.
– Что, что сказали врачи?
Сания пригладила волосы, поправила пояс на халатике. Она по-прежнему находилась в домашней одежде, в которой её и привезли на «Скорой», а вот обувь на ней была больничная: обычные, растоптанные, кожаные шлепанцы. Марк смутился: он не привез сменную одежду и обувь, не подумал об этом.
– Со мной всё хорошо. Просто я не спала пару ночей, вот и решила выпить снотворное. Вероятно, стресс, бессонница и снотворное вместе и произвели такой эффект: упало давление, и я слишком крепко заснула. Извини, что перепугала вас.
Марк схватил Санию и крепко прижал к груди.
– Как я рад! Кая рад, что всё хорошо. Прямо камень с души упал. Ты нас и правда до смерти испугала. Дети этой ночью спали со мной, не могли оставаться сами: испытали сильный ужас, когда ты вчера не просыпалась. Все подумали, ты без сознания и произошло что-то страшное. Я такую страшную ночь пережил, так боялся тебя потерять. – Он смущённо признался: – Даже пробовал молиться.
Сания слушала его, стоя неподвижно и никак не реагируя. Марк, почувствовав напряжённую позу жены, разжал руки.
– Милая, ты ещё не пришла в себя?
Сания отступила на шаг и холодно посмотрела на мужа.
– Вернись домой, привези мне одежду, ту, которая висит на первой вешалке с правой стороны шкафа и белые босоножки. А ещё мне нужен мой паспорт, он в коробке для документов и моя сумочка, она в прихожей на тумбочке. Запомнил?