Шеф протянул мне руку, но я не могла отцепить пальцы от спинки кресла. Он попытался мне помочь, из-за чего слишком близко поднес свечу к моим волосам. Испугавшись, я резко отшатнулась в сторону, утягивая кресло за собой.
Мебель в номере Стафора была массивной и тяжелой, но кресло из-за высокой спинки оказалось неустойчивым. Если бы эта махина упала на меня, простым ушибом я бы не отделалась. Так, видимо, подумал и шеф, поэтому, отбросив свечу в сторону, попытался предотвратить падение. Все произошло молниеносно. В результате я все-таки упала на пол, шеф на меня, а кресло сбоку от нас. В глубине души я была благодарна Стафору за то, что он выставил перед собой руки и не придавил меня всей своей массой, но произнести это вслух не хватило сил.
– Тильда, как вы? – обеспокоенно спросил шеф, заглядывая мне в лицо.
Я открыла рот, чтобы высказать все, что думаю о сложившейся вопиющей ситуации, но тут же закрыла. Потом слова опять стали рваться наружу, и снова я сдержалась. Да, ситуация получилась пикантная: я лежала на полу в номере мужчины, а он придавливал меня сверху. Но, как ни странно, страха, сковывающего меня минуту назад, больше не было. То ли головой так хорошо стукнулась (затылок сильно ломило), то ли… То ли кто-то починил магическое освещение, и паника отступила. Я попробовала взглядом найти источник света, но это отдалось болью в виске. Можно было спросить у шефа, но я не знала, как к нему обращаться в такой ситуации: шеф – слишком фамильярно для произнесения вслух, а господин Стафор – чересчур официально для щекотливого положения, в котором мы оказались.
Шеф продолжал нависать надо мной, пристально рассматривая. Но вдруг он резко вздернул голову, возмущенно произнес: «Да что ж это такое?» – и вскочил на ноги.
– Тильда, не время разлеживаться, – Стафор протянул мне ладонь. – У нас пожар.
Я рефлекторно схватилась за его руку, позволяя себя поднять, а внутри все похолодело. Пожар! С детства меня преследовало это слово в кошмарных снах. Обернувшись, я увидела, как огонь медленно ползет по плотным шторам вверх. Язычки пламени словно отплясывали в дьявольском танце. Теперь мне стало ясно, отчего в комнате резко посветлело.
– Тильда, надо сдернуть штору и затоптать пламя, – выкрикнул шеф, уже активно дергая ткань, но та не поддавалась. – Тут невероятно крепкие зажимы, вы поможете мне?
От одной мысли, что мне нужно подойти к огню, в глазах потемнело. Последнее, что я увидела, прежде чем потерять сознание, как карниз сорвался на голову Стафора.
* * *
Утро выдалось тяжелым. Голова гудела, во рту до сих пор чувствовался привкус гари. Идти на работу совершенно не хотелось – последний выставочный день не обещал ничего хорошего. Мало того что Стафор сбросил на меня освобождение стенда, так еще предстояло дать показания администрации отеля по поводу вчерашнего возгорания. Последнее меня пугало даже больше. Хоть я и была личным помощником известного изобретателя Терье Стафора, но рабочие вопросы следовало обсуждать в местах общего пользования, а не в его номере. А когда прибежали служащие отеля с ведрами воды, я вообще лежала на диване в гостиной, едва начав приходить в чувство. Очень двусмысленная ситуация получилась, поскольку огонь к этому моменту Стафор сумел погасить. Разве что в нескольких местах штора продолжала тлеть, источая неприятный запах.
Отринув воспоминания на задворки памяти, я принялась за сборы. Умыться, причесаться, одеться и, может быть, даже позавтракать. Из номера я выходила полная решимости провести этот последний день в Лондариуме с удовольствием.
Однако моя решимость поубавилась, когда на стенд заявились рабочие и стали путаться под ногами, мешая нормально собирать документацию и следить за упаковкой выставочных образцов.
С одной стороны, я понимала их спешку – торжество по случаю закрытия решили устроить в этом же Стеклянном дворце, а значит, нужно было успеть привести все в надлежащий вид. С другой – упаковывать наши вещи требовалось очень тщательно, все же их далеко везти.
В конечном итоге все было собрано, кроме моих нервов – их раскатали тонким слоем по помещению. Настроение идти на бал совершенно пропало, но работа есть работа. Поэтому в оговоренное время я стояла в холле отеля и ждала шефа. Мое платье оказалось еще более эффектным, чем я опасалась. В свете магических огоньков его подол слегка искрился, что привлекало ко мне множество взглядов. Я чувствовала себя собачкой на манеже, которую выставили на всеобщее обозрение. А огненный фасон слишком сильно напоминал о вчерашних событиях, вызывая дрожь во всем теле.
– Тильда, вы обжигающе прекрасны, – раздался знакомый голос.
Я медленно обернулась. Господин Стафор сегодня тоже надел торжественный костюм. Накрахмаленный воротничок, черная жилетка, цепочка монокля, свисающая из нагрудного кармана черного пиджака ровно настолько, насколько этого требовала мода. Идеально отглаженные брюки завершали образ.
– Пойдемте?
Он предложил локоть, на который я аккуратно положила ладошку. Погода стояла сухая, Стеклянный дворец располагался недалеко, поэтому мы решили отойти от традиции приезжать на бал в экипаже и пошли пешком. Окна и крыша дворца источали удивительный свет, будто внутри творилось волшебство, и оно силилось вырваться наружу. Уже на подходе гостей встречала громкая музыка.
Организаторам удалось невозможное – ничто не напоминало об утренней разрухе. Мы показали приглашения и прошли сквозь арку, украшенную механическими цветами. Насколько я помнила – это была работа одного из участников выставки. Бутоны по определенной схеме открывались и закрывались. Этот «распускающийся» эффект не только привлекал внимание, но и поднимал настроение.
В отличие от предыдущего бала шеф пока не стремился знакомить меня с присутствующими. Впрочем, за эти три дня я и так со многими познакомилась и то и дело раскланивалась в знак приветствия. Некоторые джентльмены даже подходили поцеловать руку и сказать комплимент моему наряду. Это было неожиданно приятно, но под все более мрачнеющим взглядом Стафора я чувствовала себя неловко.
– Вам нужно расслабиться, Тильда. Вы какая-то напряженная. – С этими словами Стафор подвел меня к столикам с игристыми винами. – Возьмите бокал, у меня есть тост.
– Я бы предпочла сок. В этой поездке постоянно что-то случается – хочу быть наготове.
– Не накручивайте, – со смешком отмахнулся шеф, но все-таки протянул мне безалкогольный напиток. – Подумаешь, подпалили штору в отеле. Тут есть и их вина – почему вырубились светильники?
– Кстати, а выяснили почему?
– Нам было не до этого. – Стафора явно забавляла вся эта ситуация. – Я попытался у них выбить магическую обработку номера – бесплатно, чтобы не задыхаться от гари, поскольку свободных номеров не осталось.
Наш разговор прервал усиленный голос распорядителя бала, который объявил начало танцев и заинтриговал новостью о том, что вскоре будут объявлены призеры.
– Ничего не поняла. О каких призерах он говорил?
Шеф молчал с хитрым выражением лица, отчего на сердце у меня сделалось неспокойно.
– Вы обещали со мной потанцевать, – произнес он вместо ответа, протягивая руку.
– Обещала? – я удивилась такому приглашению, но отказываться не стала.
Музыка звучала красивая, мы кружили по залу в череде других пар, и я наконец почувствовала радость от пребывания здесь. Однако, поймав на себе пристальный взгляд Стафора, заподозрила неладное, а в душе поселилось нехорошее предчувствие. Неожиданно я поняла, что за эти несколько дней он из отчужденного строгого начальника превратился в близкого человека. Умный, обаятельный, отзывчивый… и просто красивый. Конечно, еще и богатый. Это делало его завидной партией для молоденьких пустозвонок. Правда, если вспомнить Сирену Бендрот, то и для не очень молоденьких тоже. Некстати я подумала об этой певичке, взгляд тут же выхватил ее из толпы танцующих. Она была как всегда эффектно одета и танцевала с управляющим одной из компаний, представленных на выставке. Я побыстрее отвела взгляд, чтобы никто не решил, что я за ней наблюдаю.
Оркестр смолк, но не успела я перевести дыхание, как сразу несколько джентльменов пригласили меня на следующий танец. Отдав предпочтение невысокому брюнету, который обратился ко мне на секунду раньше остальных, я вновь встала в круг нарядно одетых пар.
Когда объявили тампет, я выдохлась. Как кавалеры ни уговаривали, я отошла к столикам с напитками. Здесь меня и застал голос распорядителя, разнесшийся по залам.
– Дамы и господа! Прошу всех подойти к нашему небольшому возвышению.
Оркестр пробарабанил торжественный ритм, а распорядитель выждал, пока гости соберутся, и продолжил:
– Постоянные участники наших выставок знают, что на балу в честь закрытия мы объявляем имена тех, кто поразил посетителей мероприятия особенно сильно. Тут учитываются и личные впечатления, и суммы заключенных сделок, и важность привезенных изобретений – это только некоторые из факторов. Сейчас я буду объявлять призеров и надеюсь, что все они присутствуют в этом зале.
Распорядитель сам рассмеялся своей шутке, а оркестр грянул несколько торжественных аккордов. Я с интересом слушала необычные номинации, такие как «Механический бог», «Взлет года», «Минималист». Радовалась, если на возвышение поднимался знакомый мне человек. Вскоре после начала вручения меня отыскал в толпе Стафор. После вальса я видела его лишь издалека, танцующим с очередной молоденькой прелестницей. Каждый раз, когда он прижимал к себе хрупкий стан, в моей душе зарождалась что-то темное и злое, отчего я невольно сжимала пальцы. Один раз из-за этого даже случайно поцарапала партнера.
– У вас такое азартное выражение лица, будто в соседней гостиной открыли тотализатор и вы сейчас сорвете банк, – тихонько произнесла я, склонившись к шефу.
– А так? – спросил он и состроил суровую гримасу.
Я не сдержала смешок.
– И наконец, мы дошли до последней номинации, – привлёк внимание магически усиленный голос. – «Мисс Вдохновение»! Тут практически единогласно была предложена госпожа Тильда Иллюзори из конторы мануфактуры мистера Стафора.