Впереди, в сотне метров от них, свет прожекторов выхватил из темноты объект, которого здесь не должно было быть по определению. Длинный и угловатый, он, тем не менее, сохранил правильные и ровные линии. Уже одного этого оказалось бы достаточно для того, чтобы намётанный глаз смог вырвать из общей картины явно чуждые элементы. Природа не любит ровных линий.
То, что возвышалось в самом центре каверны никак не могло быть природным творением. Хотя бы потому, что ровные линии соседствовали с металлом и похожим на керамику материалом.
Сабуро с трудом смог заставить себя поверить в то, что видит.
— Это...
— Это невероятно, — едва слышно прошептала Шан, стоя в каких-то метрах за спиной троих мужчин и наблюдая ту же картину, на которую сейчас смотрели и они.
— Знал, что вас это заинтересует, — со смешком прокомментировал Альмарк, всё ещё вольготно сидящий в кресле. — Мы смогли собрать виртуальную симуляцию на основе видеозаписей и других материалов.
В сотне метров перед ними, в самом центре подземной пещеры покоилось то, что мечтали найти миллионы других людей. Внешний вид не оставлял сомнений в том, что именно это было.
Веретенообразный гладкий корпус, что расширялся к корме. Около семи сотен метров в длину. Тяжёлые посадочные опоры, что вгрызлись в неровный скальный пол пещеры. Чуждые и в тоже самое время узнаваемые очертания массивного двигателя. Всё это наводило на совершенно конкретные мысли.
— Так значит, мой отец был прав, — Линфен едва ли не с трепетом смотрела на скрытое в пещере сокровище. — Он всегда считал, что Леонид и Сабуро не создавали свой двигатель с нуля...
— Верно, госпожа Линфен, — кивнул Альмарк. — Они нашли корабль, на котором он находился. Хотя, точнее будет сказать, что они создали свой первый прототип на основе установки, которую нашли на этом корабле.
Щёлкнув пальцами, он остановил запись. Движения Черенкова и Сабуро вдруг остановились и люди замерли прямо посреди очередного шага.
— А кто третий? — спросил Эйхарт, указав рукой в сторону их проводника.
К удивлению Ричарда, вместо Альмарка на этот вопрос ответил Риваль.
— Эолия Лаплас. Глава и учредитель «Сарт Лаплас Компани».
— Откуда, чёрт тебя дери, ты это знаешь, — нахмурился Эйхарт, с удивлением посмотрев на своего товарища.
— Линфен рассказывала мне о теории своего отца, — пожал плечами Риваль, вновь поворачиваясь к голограмме троих мужчин в скафандрах, что замерли на месте. — Я тогда счёл её глупостью, но, должен признаться, она засела в голове. Так что я почитал кое-какие исторические документы. В частности те, которые касались момента заселения Титана. Наименование «СЛК» встречается там довольно часто. Они занимались постройкой жилых куполов, геологией и разработкой полезных ископаемых.
Риваль бросил взгляд на эмблемы, нарисованные на скафандрах. Алый треугольник и вписанная в неё буква «Л».
— Но, насколько я смог узнать, эта компания обанкротилась и разорилась. Они сделали несколько весьма неудачных вложений и потеряли почти весь свой капитал. Ещё лет за шестьдесят до войны между Землёй и Марсом.
— В целом вы правы, Блауман, — похвалил его Альмарк. — Но кое в чём вы ошибаетесь. Эти, по вашим словам, «неудачные вложения» оказались крайне хорошо продуманы. И результат оказался именно таким, какой его и ожидали. Но мы немного забегаем вперёд.
Он щёлкнул пальцами вновь запуская запись.
— Это просто невероятно!
Сабуро вместе с Леонидом подошли ближе к кораблю. Практически в притык.
Не удержавшись, Черенков провёл затянутой в перчатку рукой по поверхности одной из посадочных опор. То ли металл, то ли какой-то композит, он оказался шершавым на ощупь. В некоторых местах поверхность покрылась едва заметной и тонкой плёнкой.
Сознание учёного тут же ухватилось за этот факт. Атмосфера спутника Сатурна на девяносто восемь процентов состояла из азота. Оставшиеся два процента по большей части занимали метан, аргон и в меньшей степени другие мелкие примеси. Но ни один из них не давал острого окисляющего эффекта. Особенно с учётом имеющегося в атмосфере азота. Для того, чтобы образовалась даже такая окислительная плёнка на прочном и защищённом от коррозии металле, должно было пройти время.
Очень много времени!
— Сколько же он здесь находился? — спросил он, даже не понимая, что говорит вслух.
— Очень и очень долго, — пришёл неожиданный ответ. Стоящий рядом с ним Эолия указал на поверхность одной из опор. — Мы попытались сделать спектральный анализ материала. Это определённо некое подобие сплава. Что-то вроде наших композитов, но гораздо прочнее. Состоит, по крайней мере частично, из известных нам элементов периодической таблицы.
— Вы не смогли опознать часть веществ?
— Нет, Леонид. Скорее всего они просто не встречаются в Солнечной системе или же, во что я готов поверить с куда большей охотой, являются синтетическими...
— Постой, Эолия, — прервал его Сабуро. — Ты сказал, что вы пытались сделать спектральный анализ.
— Да. И не только его. Мои люди провели так же и радиоизотопное датирование.
— И?
Лаплас пожал плечами и поднял голову, рассматривая корпус древнего корабля. Свет от висящих в воздухе дронов равномерно падал на него, отражаясь от прочного стекла его шлема и горящих величием глаз.
— По их словам, примерный возраст порядка сорока тысяч лет.
— Господи, — тихо прошептал Леонид, но Эолия всё равно его услышал.
— Поверь, Леонид, — с улыбкой произнёс он. — Ты даже не представляешь, как сейчас прав. Пойдёмте. Я покажу вам кое-что ещё.
Эолия повёл Леонида и Сабуро к носовой части корабля.
Здесь Леонид и Сабуро вновь заметили куда более привычное, свойственное людям оборудование. Эолия кратко пояснил, что на поверхности корпуса не имелось ни одного шлюза или же привычного для землян способа проникнуть внутрь. Тогда, по его приказу, работающие в каверне роботы вскрыли внешний корпус корабля, предварительно установив герметичную шлюзовую камеру, чтобы не допустить проникновения внутрь атмосферы Титана. Или же, наоборот. Не дать чему-то, что может находится внутри вырваться наружу.
— К счастью, наши опасения оказались беспочвенны, — пояснил он, заходя внутрь шлюзовой камеры.
— Ты уже был внутри? — спросило Леонид, заходя следом за ним.
— Да. Несколько раз. Внутри корабля полный вакуум. Там нет вообще ничего.
Трое мужчин зашли внутрь. Двери за ними закрылись, герметизируя камеру. Следом заработали насосы, откачивая состоящую из азота и других примесей атмосферу Титана. Как только давление внутри шлюза пришло в один уровень с давлением внутри самого корабля, внутренние двери шлюзовой камеры открылись.
— Пойдёмте.
Эолия без страха шагнул внутрь в сопровождении Леонида и следовавшего за ним Сабуро. За ними внутрь влетели нескольких небольших дронов, парящих в воздухе. Маленькие роботы снимали всё происходящие записывая картинку на свои камеры.
Внутренние помещения корабля встретили людей гробовой тишиной. Не было ни единого звука. Внутри просто не осталось ничего, что могло бы способствовать распространению звуковых волн. Это походило на то, как люди в старости входили в древние гробницы. Тёмные. Мрачные. Безмолвные.
Леонид шёл по коридору, без остановки вращая головой и смотря по сторонам. Идущий рядом с ним Сабуро вёл себя точно так же. Оба учёных оказались захвачены происходящим, как дети в рождественскую ночь. И в каком-то смысле это даже можно было назвать правдой. Ведь они получили самый лучший подарок, какой можно только себе представить.
И в тоже самое время оба они не могли отогнать странное, едва ощутимое чувство неправильности происходящего. Леонид ожидал увидеть что угодно внутри инопланетного корабля. Но переполненное безумными фантазиями сознание оказалось не готово к суровой непредсказуемости реальности.
— Этот коридор... — Леонид резко развернулся и посмотрел назад. Даже сделал шаг назад к шлюзовой камере. — Он горизонтальный!
— Всё верно. Он расположен в одной плоскости по отношению к оси двигателя, — подтвердил его слова Эолия.
Зашедший внутрь за ним Сабуро тоже подметил эту непонятную странность в строении внутреннего пространства. Современные человеческие корабли строились по принципу «небоскрёба», где каждый уровень находился перпендикулярно направлению движения. Таким образом тяга маршевого двигателя создавала эффект «притяжения». Это давало искусственную гравитацию во время движения судна и тем самым снижало негативные последствия нулевой гравитации на человеческий организм.
Но здесь, всё было иначе.
— Но это же глупость, — Кобояши даже присел у пола, чтобы убедиться в том, что и сам не ошибся. — Любой достаточно сильный импульс двигателя превратит его в шахту для всякого кто...
Сабуро в друг замолчал, осенённый внезапной догадкой.
— Искусственная гравитация! Неужели они...
— Так и знал, что это будет первое о чём вы подумаете, — послышался в динамиках шлема довольный голос Эолии. — Но давайте пока оставим это. Поверьте, это место хранит достаточно секретов.
Коридор, в котором они оказались имел прямоугольное сечение. Два метра в высоту и около полутора в ширину. Он уходил в обе стороны. В свете установленных на дронах фонарей виднелись места чёткого деления коридора на сегменты. Примерно так же это выглядело бы на обычных кораблях в тех местах, где находились створки гермостойких дверей.
— Скажи, Эолия. Ты говорил, что вы нашли тела тех, кому принадлежало это судно, ведь так?
Скрытая шлемом голова Лапласа кивнула.
— Да, Сабуро. Верно. Четверых. Они на мостике. Я запретил прикасаться к чему либо, пока корабль не осмотрят достаточно компетентные специалисты. Мы сейчас, как раз таки и направляемся туда.
Кобояши сглотнул от предвкушения. Он никогда не интересовался ксенобиологией. Гениальный инженер по призванию и выдающийся физик, он не испытывал тяги к изучени