Эти результаты – косвенное свидетельство того, насколько проницаема граница между собой и другими. Хотя к решению никого из участников эксперимента никто не принуждал, иногда они предпочитали переложить выбор на плечи эксперта. Или, наоборот, можно сказать, впускали эксперта к себе в голову. В любом случае граница между внутренним и внешним миром выглядит довольно расплывчатой. Когда идеи постоянно возникают и исчезают, немудрено перепутать рожденные внутри с впитанными извне.
Возможно, узнав эти итоги, вы зададитесь вопросом: почему нам все-таки настолько трудно перечить толпе или эксперту? Я уже упоминал закон больших чисел, согласно которому у группы вероятность вынести верное суждение выше, чем у отдельного индивида{88}. Человечество долго развивалось в направлении общинности. И принадлежность к группе действительно дает нам, как и любому общественному виду животных, огромное преимущество. Группа обеспечивает защиту, доступ к ресурсам и, как мы только что отметили, альтернативное гипотетическое мнение. Сомневаешься – спроси друга. А лучше нескольких. Коллективный ответ будет ближе к правильному. Эту особенность отражает и убедительно подтвержденная документальными данными точность средних ответов в конкурсах вроде «Угадайте, сколько фасолин в банке» или «Сколько весит этот бык»{89}. Не исключено, что наш мозг лучше всего подготовлен именно к принятию групповых решений. Можно идти за толпой, можно выступать против, но противостояние будет включать сигналы тревоги в системе возбуждения мозга.
Согласие с большинством ощущается как правильное, и это ощущение тоже, скорее всего, поощрялось в ходе эволюции. Если толпа обычно права, значит, нелишней будет встроенная система вознаграждения за согласие с ней. Более поздний эксперимент с использованием фМРТ, в котором тоже давались финансовые советы, выявил повышение нейронной активности в системе вознаграждения за следование этим советам{90}. Кроме того, коллективное мнение – удобный способ сжатия информации. Перекладывая принятие решения на других, человек экономит на обработке и хранении данных в собственном мозге.
Это, разумеется, очень масштабные выводы, основанные на средней реакции на происходившее с испытуемыми в ходе эксперимента. Гораздо интереснее оказался диапазон полученных нами реакций – то, что в психологии называется индивидуальными различиями. Средние показатели в результатах эксперимента позволяют описывать склонности когнитивных функций в общем и целом, но более любопытные находки скрываются в ответах на вопросы, почему кто-то тяготеет к соглашательству больше, а кто-то меньше. Поскольку личный нарратив каждого из нас основывается отчасти на мнении окружающих, индивидуальная расположенность к конформности имеет самое непосредственное отношение к нашему самовосприятию.
Подступаясь к вопросу об индивидуальных различиях, полезно проанализировать разные причины, побуждающие человека – сознательно или неосознанно – изменить восприятие, чтобы подстроиться под мнение группы. В первые годы после изначального эксперимента Аша социальная психология выявила две обобщенные мотивации соглашательства. Первая – стремление получить информацию. Оно следует из закона больших чисел и диктуется желанием повысить точность имеющихся у человека сведений за счет мнения остальных. Вторая причина обусловлена намерением вести себя социально приемлемым образом – эта мотивация называется нормативным влиянием{91}. По идее, эти два воздействия должны были бы проявляться в разных системах мозга и от их относительной силы могла бы зависеть индивидуальная предрасположенность к конформности.
В исследовании таких процессов, как конформность, у нейровизуализации есть преимущество перед традиционными поведенческими методами тестирования. В любых обстоятельствах на решении человека может сказываться как информационное влияние, так и нормативное. Но большинство людей (особенно на индивидуалистическом Западе) гордятся своей независимостью, и мало кто готов признать, что принимал решение с оглядкой на толпу. Благодаря нейровизуализации выяснить, какой из факторов повлиял на решение, можно независимо от того, честно ли прокомментирует свою мотивацию участник. Нам достаточно просто понаблюдать, какие системы мозга включаются при принятии решения{92}.
Мы начали выяснять, с учетом критических замечаний в отношении нашей гипотезы (см. прим. 12), как проявляется конформность в мозге: главным образом в виде изменений в восприятии, как позволили предположить результаты нашего предыдущего эксперимента по модели Аша, или в виде нормативного влияния, либо того и другого. Мы надеялись, что, вычислив относительный вклад разных систем мозга, мы продвинемся в объяснении индивидуальных различий. Рассудив, что взрослым такие эксперименты могли уже приесться, мы решили привлечь к делу подростков. Кто еще так близко к сердцу принимает мнение сверстников, как не они? И мы начали набирать добровольцев в возрасте от 12 до 18 лет.
Составить для них задание было несколько труднее, чем для взрослых. Упражнение на мысленное поворачивание фигур могло дать преимущество поднаторевшим в компьютерных играх или оказаться слишком сложным для самых младших. Кроме того, при наличии правильного и неправильного ответов эксперимент становился в первую очередь проверкой способности подростка проигнорировать собственное решение. Нам нужно было предложить что-то такое, где четкого правильного или неправильного ответа быть не может, однако твердое мнение у человека имеется. Довольно скоро мы остановились на музыке. Каждому из нас какие-то песни нравятся, а какие-то невыносимы, а уж подростки точно всегда придавали огромное значение музыкальным пристрастиям. Оставалось только разобраться: им нравятся определенные песни, потому что те популярны, то есть их «качество» подтверждено другими людьми, или подростки вырабатывают музыкальные предпочтения самостоятельно.
Чтобы разработать на основе этого вопроса эксперимент, нужна была музыка, которую участники еще не слышали{93}. И мы обратились к интернету. В 2006 г., когда мы начинали исследование, главным музыкальным сайтом был MySpace.com. Задуманный в 2003 г. как социальная сеть, MySpace создавался в качестве альтернативы Friendster в то время, когда Марк Цукерберг еще только начинал писать код для первой версии Facebook[9] в своей комнате гарвардского общежития. К 2006 г. MySpace был уже больше чем соцсеть. Благодаря той легкости, с которой он позволял музыкантам выкладывать их работы, он стал основной площадкой для новых исполнителей. Обычные звукозаписывающие студии навострили уши и начали отслеживать количество скачиваний, выискивая потенциальных звезд. И хотя мы не могли знать наверняка, сидят ли наши участники на MySpace, лучшего источника неизвестной музыки нам было не найти.
Просеивать MySpace в поисках нужных записей вызвалась Сара Мур, ведущий специалист-исследователь в нашей лаборатории. Понимая, что музыкальные вкусы участников эксперимента окажутся довольно разнообразными, Сара подбирала композиции в шести жанрах – рок, кантри, альтернативные течения /эмо/ инди, хип-хоп, джаз / блюз и металл. Единственное требование – у исполнителя не должно быть действующего контракта ни с какой студией. Сара уложилась в две недели, сделав в итоге срез звучавших в то время композиций. Затем она отобрала из своего улова 120 записей, по 20 на каждый жанр.
Популярность измерялась так: Сара отметила, сколько раз проигрывали каждую из композиций (диапазон составил от 876 до 1 998 147 раз), а затем перевела эти показатели в пятизвездочную шкалу. Для сравнения: у звездных студийных исполнителей количество прослушиваний доходило до 100 миллионов.
Конечно, прослушать все 120 композиций испытуемому, находящемуся в томографе, было не реально. На это ушел бы не один час. Но в большинстве популярных композиций много повторов, поэтому представление о песне можно составить даже по довольно короткому фрагменту. Мы сократили каждую композицию до 15 секунд, включавших либо припев, либо «хук» – самую цепляющую и запоминающуюся часть. В начале сессии фМРТ участники выстраивали жанры по привлекательности от 1 («самый любимый») до 6 («самый нелюбимый»). Поскольку мы намеревались посмотреть, насколько индивидуальная реакция на композицию зависит от ее популярности, мы предположили, что песню из ненавистного испытуемому жанра никакая популярность лучше для него не сделает, то есть воздействие популярности будет незначительным. Поэтому каждому участнику мы проигрывали только песни трех самых любимых жанров в его списке.
Находясь в аппарате фМРТ, испытуемый прослушивал каждый отрывок дважды. После первого прослушивания он оценивал песню по пятибалльной шкале. Затем мы проигрывали фрагмент снова, но на этот раз показывали, сколько у записи прослушиваний, и тогда подросток мог изменить собственную оценку. В качестве контрольного условия в трети попыток количество прослушиваний оставалось скрытым. В этом случае испытуемый давал повторную оценку без воздействия чужого мнения.
Сперва мы проверили, влияет ли популярность композиции на собственную оценку подростков. Когда мы скрывали количество прослушиваний, испытуемые меняли выставленную оценку в 40 % случаев. А когда количество прослушиваний было видно, доля изменений оценки возрастала до 80 %. Чтобы количественно выразить подверженность подростка общему мнению, мы ввели индекс конформности. Идея заключалась в следующем: если изначальная оценка композиции окажется ниже рейтинга популярности, конформист при повторном прослушивании ее повысит. Если же рейтинг популярности окажется ниже, у конформиста при повторном прослушивании оценка тоже должна понизиться. Как мы и предполагали, разброс по индексу конформности оказался довольно большим. Выясняя, чем обусловлены эти индивидуальные различия, мы принимали в расчет два фактора – пол и возраст. Пол, как выяснилось, здесь не так уж важен как фактор, а вот возраст имеет значение. У младших участников индекс конформности оказался выше. Это говорило о том, что у людей в раннем отрочестве музыкальные вкусы более изменчивы, или что они больше поддаются давлению сверстников, либо то и другое. Как бы то ни было, возрастной фактор указывал на подвижность предпочтений в критический период развития.