– Все только начинается, – прошептал он, улыбаясь.
Ганель стоял в большом кабинете на третьем этаже Дворца Токио. Перед ним за круглым столом сидели члены экспертного совета – три женщины и трое мужчин, одним из которых был Патрик Лонне, председатель жюри, который вспомнил их короткий разговор, состоявшийся несколько недель назад.
Соискатель не знал, как правильно выглядеть по такому случаю, поэтому взял напрокат костюм, который был ему явно велик, и гладко побрился. Он был пятым, оставалось еще восемь претендентов. Соревнование было жестким, но Ганель в себя верил.
«Вперед, сыны отчизны милой! Мгновенье славы настает…»[29]
На экране его ноутбука вращалась вокруг своей оси изящная ваза, виртуально созданная первыми тактами «Марсельезы», только что им пропетыми. Жюри не выражало никаких эмоций, и на первый взгляд трудно было сказать, произвел ли он на них какое-то впечатление.
Чтобы рассеять неловкость, Ганель поспешил указать на изображение на экране.
– Я понимаю, это все весьма виртуально, но, как я уже сказал, нужно просто послать этот файл на трехмерный принтер – и всего за несколько минут вы получите предмет, сделанный из одного из доступных для печати материалов: полиамидного порошка, пластика, сплава металлов, воска, титана… Таким образом, готовые артефакты годятся для любого типа интерьеров и соответствуют любым вкусам. Мне кажется, у вас есть такой трехмерный принтер. И если пожелаете, мы можем провести эксперимент в реальном времени.
– Вы имеете в виду 3D-принтер в экспозиции Натана де Галуа, не так ли? – холодно заметил Лонне. – Вы хотите воспользоваться его принтером?
Ганель робко кивнул. Присутствующие ошеломленно переглянулись. Член жюри, сидевший слева, вынул из кармана сигарету и встал:
– А почему бы вам вообще не занять его место, раз уж вы все равно здесь?
И, явно раздраженный, вышел, даже не взглянув на Ганеля.
Лонне наклонился над столом и закрыл крышку ноутбука:
– Забирайте ваш компьютер, вы свободны, месье. И не отнимайте у нас время попусту. У жюри еще много работы на сегодня.
Ганель ничего не понимал, он был в растерянности. Что происходит? Почему они не заинтересовались его методом?
– Почему? Я вам объясню почему.
Лонне отвел его на два этажа ниже, в зал, куда Ганель приходил месяц назад. Огромная великолепная ваза из воска возвышалась в центре экспозиции, напротив белого экрана, на котором вращалась трехмерная модель. Какой-то посетитель развлекался, меняя форму виртуального предмета с помощью голоса. Возле большой восковой вазы висела табличка: «Ваза смоделирована звуком голоса и напечатана из пчелиного воска».
– Вот почему, – резко произнес куратор выставки. – Уже неделя, как метод, разработанный Натаном де Галуа, демонстрируется в этом зале.
– Можно мне стакан воды, будьте добры.
Элали отвела взгляд от серого глаза и поднялась со стула. Кулер с водой стоял в коридоре, напротив ее кабинета. Она наполнила стакан и вернулась. Ганель выпил залпом. Вот уже больше получаса он подробно рассказывал о своей жизни этой сыщице, которую даже не знал. Девушка вернулась на свое место и перечитала записи.
– Итак, если я правильно поняла, вы живете… в доме номер шесть по улице Буало в Монруже, проводите дни и ночи у себя в мастерской, где создаете всевозможные предметы искусства при помощи современной технологии трехмерной печати.
– Да, и многое другое. Я работаю также с пером, с металлами. Делаю шляпы, маски, ножи… У вас в пакете один из образцов. Рукоятка отлита из серебра, она воспроизводит позвоночник змеи, чернение выполнено специальным составом, который я выписал из Германии, он называется Парижская окись. В лезвие вкраплены осколки белого никеля и…
– Прошу вас, давайте по существу. Когда вы в первый раз пришли во Дворец Токио, вы поняли, что Натан де Галуа, известный художник, создает такие же предметы, как и вы, и аналогичным способом. Вернувшись туда через месяц, вы хотели продемонстрировать членам жюри конкурса абсолютно новаторский метод, названный «Голосовое моделирование объектов»…
– Ваз, – перебил он. – Не объектов, а прежде всего ваз…
– Хорошо, ваз. Итак, когда вы пришли во второй раз для участия в конкурсе, вы убедились, что Галуа вас опередил. Он тоже создает вазы и точно таким же методом. Голосом. Верно?
– Да.
– И из-за этого вы его убили? Потому что подозревали, что он крадет ваши идеи?
Ганель схватил лежащий рядом карандаш и стал вертеть его в руках, устремив взгляд куда-то в пространство.
– Я не подозревал. Я был в этом совершенно уверен.
У Элали зазвонил мобильник. Она извинилась и вышла. Через пять минут вернулась, держа в руках нож в запечатанном пакете, который взяла в кабинете Эрве. Села на свое место, положив пакет перед собой. Ганель указал на три стартовых номера для марафона, висящие на стене за ее спиной:
– Числовые палиндромы…
Элали нахмурила брови, обернулась, потом с удивлением посмотрела на собеседника.
– 88, 808 и 1001, – продолжал Ганель. – Это числовые палиндромы, они одинаково читаются слева направо и справа налево. А у этих есть еще одна особенность: они не меняются, если читать их в зеркале.
Элали никогда не обращала внимания на это любопытное свойство. Она закрыла блокнот и решительным жестом отложила ручку.
– Месье, мы здесь не для того, чтобы обсуждать мои стартовые номера. Вы заявили в полиции, что убили Натана де Галуа у него дома на улице Лабрюйер, в Монруже, вот этим ножом. Вы подтверждаете это?
– Да. Это так.
– Как это произошло?
– Я вошел к нему около пяти утра, он спал. Я привязал его к кровати и начал истязать, добиваясь, чтобы он закричал. Мне было необходимо, чтобы он кричал. Это продолжалось довольно долго. Потом… – он указал на нож, – я ударил его в печень. Вот так.
Правой рукой он изобразил удар.
– Он умер сразу же?
– Он больше не шевелился и не дышал. Я решил, что он умер.
Его руки задрожали.
– Когда… Когда я закончил, я сразу пришел сюда. И все вам рассказал.
– Мои коллеги только что мне звонили. Они находятся в доме у Натана де Галуа. На входной двери нет следов взлома. Как вы зашли к нему?
– У моей жены Ариадны были запасные ключи.
– У вашей жены?
– Да, я могу объяснить, если позволите.
– Не волнуйтесь, вы продолжите, как только вернутся мои коллеги и сообщат мне всю необходимую информацию. По их словам, в спальне найдено много пятен крови на простыне, веревки, но тела не обнаружено.
В коридоре полиции Элали просматривала фотографии на цифровой камере Эрве. Сержант сделал три десятка снимков спальни Натана де Галуа – смесь барокко и научной фантастики: зеркала от пола до потолка, кровать под балдахином, туалетный столик, ширма, отделявшая это пространство от остальной мансарды. Она отметила наличие пяти ваз причудливых, но не слишком соразмерных форм, стоявших в нише у изголовья кровати. Простыни были испачканы кровью, к спинке привязаны два шарфа.
Эрве отчитался:
– Мы обыскали мастерскую. Она, как бы это выразиться, очень нестандартная… Диван из бетонных блоков, витрина со всякими диковинками, гимнастические кольца… А еще есть совершенно крутой гараж – такому заядлому автомобилисту, как я, есть чему позавидовать.
Он показал другие снимки:
– «Форд-Капри-МК1» тысяча девятьсот семьдесят первого года, серого цвета, персонифицированный; «Мазда-МХ-5», кабриолет, верх из тисненой кожи, ну и, как видишь, мотоцикл «Сузуки-GSX-1100» с перьями на обтекателях, мопеды, велосипеды.
Элали пролистала снимки. На капоте кабриолета нарисован человек с содранной кожей и выступающими наружу мышцами, прыгающий через веревочку. Гараж с его содержимым был настолько великолепен, что вызывал жгучую зависть.
– Ну и наконец, большая мастерская, где Галуа изготавливал свои объекты, – продолжил Эрве. – Тела мы не нашли. Но все указывает на то, что оно исчезло. Пока мы фотографировали, зазвонил стационарный телефон, оставили сообщение, мы его прослушали. Нет сомнений, что у Галуа сегодня утром была назначена важная встреча с поставщиком, на которую он не явился.
– Вы обзвонили ближайшие больницы?
– Да. Пока что всё мимо кассы.
– А его жена?
– Я ей звонил. Она работает на севере Парижа в фирме готового платья. Учитывая пробки, она будет здесь не раньше чем через час или два.
Эрве достал из кармана и протянул Элали проспект из плотной бумаги:
– Это мы нашли в спальне, реклама его выставки.
На первой странице – фотография улыбающегося Натана де Галуа, часть лица скрыта очками от солнца. Замашки рок-звезды. Внутри – различные экспонаты и описание техники исполнения, о которых ей уже рассказывал Ганель: скамейки, примерочная кабина, принтер, белый экран с моделями ваз… Она задержалась на снимках ваз и сравнила их с теми, что стояли в его спальне. Вазы на выставке были правильных форм в отличие от сосудов над кроватью Галуа.
Элали глянула в свой кабинет. Ганель рисовал лабиринт на листке бумаги. Он совсем успокоился и, казалось, находился в каком-то защитном коконе, но при этом почему-то обливался потом. Она посмотрела на свои стартовые номера. Теперь, после замечания Ганеля, их зеркальные цифры-палиндромы бросались ей в глаза. Как ни странно, ей стало не по себе. Этот тип пришел с повинной, но его история про плагиат, отсутствие тела… Дело обещало быть непростым. Она снова взглянула на буклет. На следующей странице напечатаны фотографии других экспонатов, и среди них тот самый нож. Оружие, которое в данный момент лежало у нее на столе.
– Правда впечатляет? – сказал Эрве. – Эти два ножа очень похожи. Я только что звонил во Дворец Токио. Натан де Галуа добавил этот предмет к экспозиции неделю назад.
Элали старалась адекватно воспринять его рассуждения. Два одинаковых ножа, сцена преступления при отсутствии тела… Да, неплохое начало рабочего дня, обещавшего быть спокойным.