— Вы повинны в гибели множества людей. И после этого продолжаете именовать себя спасителем? Не давит ли вам божий венец, мистер Невидимка?
— Инспектор, вы верите в то, чем потчует нас правительство на каждом углу каждый день? — удивлённо спросил террорист. — Вы верите газетам? Они врут. Они все законченные лжецы. Все. Начиная от министра и заканчивая самым дешёвым репортёришкой. Мы живём в совершенно ином мире, нежели вам представляется. Но вы, как часть системы, этого не замечаете. Мне искренне жаль вас. Но я готов открыть вам глаза. Если вы, разумеется, готовы меня выслушать и принять правду таковой, какая она есть на самом деле.
Джентри с усилием стиснул пальцы на перилах мостика. Что-то ему стало не по себе. У Джейсона возникло стойкое впечатление, что они с этим человеком мыслят в совершенно разных плоскостях. Нет, да не в жизнь они не договорятся. Невидимка не из тех, кто легко согласится менять курс или изменять личному мнению.
— Зачем вам понадобился именно я? Почему вы попросили меня вести переговоры? На что вы рассчитываете?
И тут террорист удивил его. Невидимка наставил на Джентри указательный палец и сказал:
— В точку, мистер Джентри. Почему? Потому, что вы, пожалуй, единственный полицейский, кто сможет мне поверить. Вы преданный фанатик своему делу. Мы с вами похожи в этом. Просто стоим по разные стороны баррикад.
Джейсон приложил немало усилий, чтобы сохранить невозмутимую мину. Игра плохая, но виду подавать нельзя. Ни в коем случае.
— И только? И дело даже не в мистере Гордоне Крейге?
— И в нём тоже, — не стал разочаровывать Джентри Невидимка. — Мы поговорим о Крейге позже. Но сначала вы должны внимательно выслушать меня. Но предупреждаю, поверив мне, вы уже никогда не станете прежним.
Мысленно сосчитав до трёх, Джейсон выдавил из себя вымученную улыбку. Он понял, что если исповедь Невидимки займёт хотя бы минут десять, то он уж точно с места не сможет сдвинуться. Специально что ли террорист ему зубы заговаривает?
— Я готов рискнуть, мистер как-вас-там на самом деле, — сказал Джентри.
Невидимка махнул рукой назад, указывая на парящую Королеву Викторию и сожалеюще сказал:
— Право слово, я бы дорого дал, чтобы все эти люди услышали меня и поняли, но вы же наверняка понимаете, что зачастую одно взаимоисключает другое. Да, они услышат меня, но поймут ли? Вот в чём вопрос. А вы поймёте, инспектор. Я вижу по вашим глазам, по сомнению, пробуждающемуся в них. Вы уже, сами того не подозревая, подошли к черте. И только вам решать, переступить ли её и оказаться на моей стороне. Или же в последний момент испугаться сделать шаг и остаться там, где вы живёте всю сознательную жизнь. Чтобы вы выбрали, сэр — знать правду и быть изгоем или же оставаться в спасительном неведении и продолжать влачить заурядное существование?
— Я служу моей стране. Народу и государству, — Джентри упрямо набычился. Какого чёрта? О чём вообще толкует этот человек? Джейсон только диву давался, как же ему подфартило ввязаться во всё это гиблое дело и теперь вот выслушивать какие-то бредни!
— ВЫ служите не народу. Вы заблуждаетесь. Как и многие тысячи и миллионы. Вы служите системе. Да, эта система зовётся государством. Но меж нею и народом огромная пропасть. Гораздо большая, чем та, что сейчас у нас под ногами, мистер Джентри. Вы цепной пёс службы правопорядка. Но вы хоть раз задумывались, а чьи права вы защищаете? Чьи интересы отстаиваете?
— Я разыскиваю преступников, убийц, которые, не задумываясь, отнимают жизнь, — отчеканил ледяным тоном Джентри. — И привлекаю их к правосудию. Сохраняя тем самым множество других жизней. Разве этого мало? А что делаете вы? Вы бомбист, сэр. Вы взрываете дома, станции, вокзалы, мосты. Вам чужды общепринятые ценности. И вы не знаете, что такое человеческое горе. Вы упиваетесь страхом. Вам нравится то, чем вы занимаетесь. И не в политике дело. Отставьте свои россказни о заговорах и прочей чуши! Признайтесь, что вам просто нравиться убивать и разрушать!
Старший инспектор сам не заметил, как распалился. Последние слова он буквально выплюнул, словно они жгли ему рот. И только в последний миг ошпарила мысль — а не перестарался ли он? Его задача успокоить террориста, договориться с ним, а не довести до белого каления. Но он же, чёрт возьми, полисмен, а не специалист по переговорам!
Но опасения Джейсона были напрасны. Невидимка даже в маске выглядел совершенно непробиваемым.
— Я ошибся. Не пёс. Волк. Волк, пасущий стадо. Стерегущий его. И уверенный, что поступает исключительно во благо овец. Вы защищаете простых жителей, верно. Но скажите, что будет стоить страна, в которой никого не будет? Ничего. Абсолютно ничего. Любое государство богато людьми и их необходимо защищать. Но ради бога — ответьте, а кто их защитит от тех, кто стоит выше вас, выше полиции? Кто защитит народ от политиканов, этих хапуг и коррупционеров? Это они, а не вы, в конечном итоге определяют уровень жизни. Последнее слово всегда за ними!
— Послушайте, Джентри, я не отрицаю своей причастности ко многим ужасным вещам. Я и вправду творил такое, за что господь бог вряд ли призовёт меня в райские кущи. Но я всё делал сознательно. И не из страсти к разрушению. Я убивал и взрывал из любви к народу. Я защищаю людей. Я патриот страны. Я такой же, как и вы. Методы у нас разные. Я защищаю народ от тех, кто много сильнее вас и всего Империал-Ярда. Вы может сказать, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Моя дорога залита кровью. Но я готов без промедления пожертвовать кем угодно, в том числе и собою, чтобы прийти к цели.
— Вы живёте в иллюзорном мире. В мире, где постоянно лгут и пускают пыль в глаза. В мире, построенном на неравенстве и боли. Правосудие… что есть правосудие? И назовёте ли вы таковым революцию? Где же были вы, когда свергли монархию и провозгласили парламент? Сколько тогда тел лежало на площадях, сколько крови скопилось в сточных канавах? Вы никогда не подсчитывали?
— Это было давно. Я ещё и на свет не появился, — глухо произнёс Джейсон.
Глава 17
— То есть, вы готовы простить нынешнему правительству все его прошлые прегрешения лишь потому, что они произошли ещё до вашего рождения?
— Если бы простому люду так уж хорошо жилось при правящей монархии, никакой бы революции не произошло бы!
Невидимка гортанно рассмеялся:
— Запомните, мой друг, революции всегда свершаются руками народа, которые направляют другие руки. Принадлежащие тем, кто стоит за спиной. Невидимым игрокам, для которых народ всего лишь пушечное мясо. Марионетки. Которых не жалко пустить в расход. Революция свершается озлобленными и подпитанными извне ненавистью людьми. Отчаяние и боль толкают на немыслимые поступки. Но всегда есть те, кто направляет их. Кто хочет одного и того же — власти. Вы когда-нибудь задумывались над тем, в каком мире мы живём? Вас всё устраивает? Вы так горячо отзываетесь о служении народу. А когда народ хорошо жил? При каком правлении? Что лучше — монархия, демократия, парламентская республика? Вам по вкусу наше правительство? Правительство, где всем заправляют министр и шайка приближённых, а потомки королевской династии выступают лишь в качестве шутов?
— А вы сами можете ответить на свои вопросы? — Джентри с тревогой понял, что язвительные, неприятные даже на слух слова Невидимки вызывают в нём крайне спорные чувства. — Что выбираете вы? Чего вы добиваетесь? Хотите сделать ещё одну революцию?
— Есть люди, которые хотят и делают, — громко, пересиливая ветер, сказал Невидимка. — Я оружие в их руках. Но оружие думающее. АНА по своей сути ничем не отличается от остальных. Верховные камрады собирают толпы сторонников, рассказывая о равенстве и братстве. Но по факту хотят того же, что и императоры, и министры. Они хотят править. Этого хотят все — президенты, короли, кардиналы. Власть — самая ценная шутка в нашем бренном несправедливом мире. И за власть убивают. И никто не думает о простых людях. Демократия? Монархия? Коммунизм? Это всё чушь собачья, Джентри! Революция? А зачем? Только лишь для того, чтобы на спинах продолжающих горбатиться людей выезжали новые бонзы⁈
— В таком случае я не пойму вас, сэр! — Джейсон был полностью обескуражен. — Чего вы добиваетесь? Кому вы служите? Из ваших слов я понял, что не существует идеального строя! Так ради чего всё это?
Невидимка сделал шаг вперёд, впиваясь горящим взглядом в старшего инспектора:
— Из двух зол всегда выбирают меньшее. А в огне рождается истина. Любая война, по сути, является очищением. Иногда нужно пускать кровь. Есть, есть и правильные, полезные законы, которые просто никто не выполняет. Вероятно и правление, при котором все заживут относительно хорошо. Я не сторонник монархии или республики, но я и не анархист. А демократия была, она когда-то существовала, ещё в античные времена, в одной древней стране. С тех пор от неё остался лишь пережиток, столь популярно восхваляемый нашими заокеанскими союзниками. Вот только они извратили само понятие о ней. Но мы — мы ничем не лучше. Я патриот. Я хочу всего лишь свободы. Я хочу создать что-то новое. Я пользуюсь АНА так же, как они пользуются мною. А наше правительство пользуется народом и такими, как вы!
Под яростным напором террориста, под полыхающей в глазах страстью, под вложенной в каждое слово неистовой верой Джейсон сникал всё больше и больше. Он невольно на негнущихся ногах попятился назад. Подошвы ботинок, словно намагниченные, с трудом отрывались от поверхности трапа. Ещё никогда он не слышал ничего подобного. Ни на одном допросе ему не доводилось сталкиваться с подобными словами, произнесёнными с такой верой. Вера, способная сдвигать горы, внезапно понял Джейсон. А человек, обладающий такой верой, слеп и несокрушим. Но что, что, если представить всего на миг, что в словах Невидимки помимо веры кроется правда? И вот тогда Джейсону стало по-настоящему страшно. Он похолодел. И жгучий ветер был совсем ни при чём.
— Нам постоянно лгут, Джентри. Пользуются врождённой человеческой доверчивостью и желанием постоянно верить в хорошее. У нас всё хорошо! Сколько раз вы это слышали? Нам лгут с трибун и площадей, лгут со страниц газет, безбожно врут на церковных проповедях. Но как же отличить правду от вымысла? А ведь она есть, она есть — правда. Истина. И она отличается ото лжи, как день от ночи, а вода от огня. В нашей стране всё далеко не так радужно, как нам внушают. Прогресс, говорят они. Торжество науки. Развитие технологий. Но вы же сами видите, что бедняков и нищих не становится меньше, вы же знаете, как живут люди в неблагополучных кварталах. Вы должны понимать, что творится за изнанкой внешнего мира. У нас расслоение, инспектор. Есть богатые, а есть бедные. Две крайности. И совсем небольшая прослойка среднего класса. К которому относитесь вы. И лгут именно вам. И всем тем, кто едва концы с концами сводит.