Но это не так. Возможно, мистер Грин и является неприятным человеком, рассчитывающим с помощью своих денег и нанятых на них дорогих адвокатов скрыть обвинения, о которых следовало бы знать общественности. Систему соглашений о неразглашении, возможно, действительно стоит пересмотреть и внести в нее изменения. Доступ к судам, возможно, и правда становится – по причинам, рассмотренным в этой книге, – все больше уделом богатых, которые могут позволить себе привилегии, недоступные рядовым гражданам.
Все это может действительно быть так. Только вот ни одно из этих утверждений не является оправданием для отмены справедливой правовой процедуры с целью как можно быстрее добиться заслуженного, по нашему мнению, результата.
Шамима Бегум
17 февраля 2015 года три британские школьницы из Бетнал-Грин прибыли в аэропорт Гатвик. Они сели на рейс авиакомпании Turkish Airlines до Стамбула, а оттуда отправились в Сирию. Их целью было присоединиться к примерно 550 женщинам и девочкам, которые бежали с Запада, чтобы вступить в террористическую группировку «Исламское государство», ответственную за гибель тысяч невинных гражданских лиц по всему миру.
Четыре года спустя, почти день в день, Энтони Ллойд, журналист газеты The Times, обнаружил одну из трех «невест ИГИЛ», о которых писали таблоиды, Шамиму Бегум, в лагере беженцев Аль-Хоул на севере Сирии. Она была единственной выжившей из всех троих, покинувших Лондон в 2015 году, и эти годы выдались для нее непростыми. Она вышла замуж за двадцатитрехлетнего голландского боевика ИГИЛ через несколько дней после прибытия в Сирию в возрасте пятнадцати лет. Она была свидетелем зверств этой группировки: отрубленные головы в мусорных баках, видеозаписи казней заложников и пыток инакомыслящих. Она была ранена во время авиаударов, потеряла двух детей в возрасте восьми месяцев и двадцати одного месяца и сейчас была на девятом месяце беременности, вынашивая своего третьего ребенка.
Когда халифат распался, а ИГИЛ боролась за сохранение контроля над последними оставшимися территориями, она приняла решение бежать из Багуза и попытаться вернуться в Великобританию. «Я боялась, что ребенок, которого я скоро рожу, умрет, как и другие мои дети, если я останусь, – сказала она в интервью The Times. – Я сделаю все, что потребуется, лишь бы иметь возможность вернуться домой и спокойно жить со своим ребенком» (32).
Мыслей о раскаянии у нее не было. Возможно, неудивительно для пятнадцатилетней девочки, завербованной фундаменталистским культом смерти, что она не выразила сожаления о своем поступке и сочувствия к жертвам своих собратьев. На вопрос телеканала Sky News о теракте в Манчестере в 2017 году, вдохновленном ИГИЛ, она заявила, что он был «оправданным» (33). Заносчивая, самоуверенная, безжалостная и вызывающая – не самый удачный образ, чтобы понравиться публике.
Тем не менее, как гражданка Великобритании, по закону она имела право вернуться домой. Очевидно, об отсутствии последствий для нее речи не шло. За участие в террористической деятельности ее ждало уголовное расследование с возможным последующим судебным преследованием, а в случае обвинительного приговора – тюремное заключение, после которого ее жизнь уже никогда бы не стала прежней. Социальные службы, несомненно, вмешались бы, чтобы обеспечить безопасность ее ребенка. Спецслужбы, вероятно, держали бы ее под пристальным наблюдением еще долгое время. Вернуться домой, чтобы жить спокойной жизнью со своим ребенком, было совершенно не так просто, как убеждала себя в этом двадцатиоднолетняя девушка.
РЕАКЦИЯ ОТДЕЛЬНЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ПРЕССЫ И ОБОЗРЕВАТЕЛЕЙ НА ПРЕДСТОЯЩЕЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ БЕГУМ БЫЛА ДАЛЕКО НЕ САМОЙ ВЗВЕШЕННОЙ.
Некоторые из них представляли собой настоящую ярмарку глупости. Так, радиоведущий LBC и обозреватель Daily Mail Эндрю Пирс потребовал введения нового уголовного закона, который бы имел обратную силу, только для дела Бегум (34). То, что это было бы фундаментальным нарушением международно признанного принципа отсутствия у законов обратной силы – согласно которому людей нельзя преследовать за действия, которые не являлись преступными на момент их совершения, то есть за нарушение закона, которого тогда еще не существовало, – в голову ему не пришло. Как и то, что уже существует множество законов, по которым она могла быть привлечена к ответственности на совершенно законных основаниях.
Члены парламента из числа консерваторов принялись судорожно выдумывать, как бы изловчиться, чтобы навесить на ее дело ярлык «государственная измена», несмотря на тот факт, что уже существующее законодательство о терроризме предусматривало достаточное разнообразие преступлений, которые влекли за собой значительные сроки тюремного заключения. Доктор Джулиан Льюис, член парламента, предложил «министру внутренних дел рассмотреть вопрос об усовершенствовании закона об измене», как будто это то, что политик имеет право сделать в одностороннем порядке, по одной только прихоти, и применить новый закон к действиям, совершенным в прошлом (35). Министр обороны Гэвин Уильямсон поспешил поделиться своим мнением по поводу того, что британской гражданке была предоставлена юридическая помощь в процессе, который должен был определить ход ее дальнейшей жизни: «Честно говоря, британскому народу это не нравится, и мне тоже» (36).
Причем именно для вопроса о гражданстве приберегли самую бурную реакцию. Первый намек на то, что этот вопрос может оказаться на политической разделочной доске, появился в редакционной статье газеты The Sun с требованием «Лишить ее гражданства» (37), повторяя призыв в колонке Ричарда Литтлджона в газете Mail (38). Министр внутренних дел Саджид Джавид, о чьем намерении бороться за лидерство в Консервативной партии уже несколько месяцев писали СМИ, 15 февраля объявил в газете The Times: «Если вы поддерживали террористические организации за рубежом, я без колебаний предотвращу ваше возвращение в страну» (39).
Хотя министр внутренних дел имеет право в соответствии с Законом о британском гражданстве 1981 года лишать гражданства, если это будет сочтено «способствующим общественному благу», международное право запрещает это делать, если у человека нет гражданства другой страны. Это, как можно подумать, вполне логично. До колонизации Луны у каждого человека должна быть хотя бы одна страна на Земле, где он может законно существовать. Таким образом, сложно было понять, как Шамима Бегум, будучи гражданкой Великобритании, может быть подвергнута этому процессу.
Мистер Джавид попытался обойти неудобные юридические принципы, предположив, что из-за бангладешского происхождения ее родителей Шамима Бегум имеет право на гражданство Бангладеш. Она никогда не посещала Бангладеш и не имела бангладешского паспорта, а ее новорожденный сын был гражданином Великобритании, однако министра внутренних дел все это не остановило. Он аннулировал ее британское гражданство, не позволив ей вернуться в Великобританию (40).
Если оставить в стороне моральные аргументы об обязанности государства разбираться со своими собственными проблемными гражданами – в том числе теми, кого, вероятно, в детстве втянули в террористические культы, – законность этого действия в лучшем случае вызывает сомнения. Бангладеш, со своей стороны, публично отрицал наличие у мисс Бегум права на гражданство (41).
Кроме того, мистер Джавид всего несколькими месяцами ранее опубликовал Контртеррористическую стратегию Великобритании на 2018 год, в которую он включил «наглядные примеры» того, как будут поступать с возвращающимися на родину членами ИГИЛ. Один из таких примеров касался молодой британки, присоединившейся к ИГИЛ и пытавшейся вернуться с новорожденным ребенком. В этом примере Министерство внутренних дел предположило, что правильно будет обратиться к судье для получения временного запретительного ордера (ВЗО) с последующим полицейским расследованием и (возможно) уголовным преследованием после ее возвращения на родину. Предполагалось, что, если состава преступления найдено не будет, будет разработана специальная программа дерадикализации, чтобы помочь ей реинтегрироваться в общество. В любом случае для обеспечения благополучия ребенка будут привлечены местные власти и внешние организации. Лишение гражданства даже не упоминалось в качестве возможного варианта (42). Единственное ощутимое различие между «наглядным примером» и случаем Шамим Бегум заключалось в том, что первой женщине посчастливилось вернуться домой, когда министр внутренних дел не готовился к борьбе за лидерство в партии (43).
Тем не менее это решение пользовалось бешеной популярностью. Газета The Sun восклицала: «Молодец, Садж», восхваляя его «быстрые и смелые действия» (44). Первая полоса Daily Express радостно восклицала: «Наконец-то здравый смысл!» (45) Хотя грубый популизм министра внутренних дел подвергся критике со стороны The Times, The Guardian и Daily Mail (46), опрос Sky News показал, что восемь из десяти британцев поддержали шаг Джавида. Только каждый шестой посчитал его неправильным.
РЕСПОНДЕНТЫ ПОДДЕРЖАЛИ ИДЕЮ О ТОМ, ЧТО ПРАВИТЕЛЬСТВО ИМЕЕТ ПРАВО ЛИШАТЬ ГРАЖДАН ВЕЛИКОБРИТАНИИ ГРАЖДАНСТВА, ЕСЛИ ОНИ ПРИСОЕДИНЯЮТСЯ К ТЕРРОРИСТИЧЕСКИМ ГРУППАМ.
В ходе опроса респондентов не спрашивали, что бы они сделали, скажем, с Томасом Мейром, террористом, убившим члена парламента Джо Кокса, равно как и не спрашивали, в какую случайную, не желающую этого страну его следует депортировать.
О необходимости соблюдения закона некоторые даже и не задумывались. Бывший капитан сборной Англии по крикету и телеведущий Майкл Вон сообщил своим миллионам подписчиков в Твиттере, что «иногда законы и правила нужно нарушать» (47). Элисон Пирсон в газете The Telegraph согласилась: «Этой фанатично глупой молодой женщине… ни при каких обстоятельствах нельзя разрешать вернуться в Великобританию» (48). Крайне правые агитаторы в социальных сетях приветствовали мистера Джавида за «поддержку и защиту ЛОЯЛЬНЫХ британских граждан» от «религии мира»