ащитника правовой системы, не заинтересованного в стремлении к высшим политическим должностям: сторожевого пса, который лает, вместо декоративной собачки, виляющей хвостиком. Это может быть судья в отставке или ученый в области права, который рассматривает эту роль как вершину карьеры, а не как политическую ступеньку; человек, готовый сражаться без страха или предпочтения за защиту принципа верховенства закона и готовый, если возникнет необходимость, поставить правительство на колени в защиту принципов, которые нас объединяют.
Ведь именно в этих общих принципах заключено не только сердце нашей демократии, но и наша человечность. В условиях поляризованной глобальной политики я беспокоюсь, что мы забываем об этом. Что когда мы позволяем вводить себя в заблуждение по поводу того, почему и как наша система была построена именно такой, какая она есть, мы в итоге начинаем верить, что в наших интересах способствовать лишению нас не только законных прав, но и тех уз, которые связывают нас вместе, которые делают нас людьми.
И меня беспокоит то, насколько часто это отражается в нашем национальном дискурсе. Как быстро мы возвращаемся к искусственному обособлению отдельных групп, призывая лишить прав тех, кого мы не одобряем, будучи убеждены лукавым шепотом на ухо, что эта ситуация на нас не распространяется. Насколько быстро мы начинаем выступать за более суровое наказание нашим провинившимся соседям, наивно полагая, что ни мы, ни кто-либо другой из тех, кто нам дорог, никогда не оступится.
В ходе опроса YouGov, проведенного в июне 2018 года с целью определить самую благодатную почву для становления новой политической партии, было обнаружено, что правосудие является сферой, работой которой британцы недовольны больше всего. Это было на закате десятилетия, в котором сокращение расходов на юридическую помощь оставило жертв домашнего насилия на милость их обидчиков в семейных судах; введение пошлин в судах по трудовым спорам лишило работников возможности требовать невыплаченную зарплату от недобросовестных работодателей; бездомным семьям было отказано в юридической помощи; люди с инвалидностью не могли оспорить неправомерные карательные санкции правительства; дети были вынуждены представлять себя сами на судах по иммиграционным делам; средние сроки тюремного заключения достигли рекордной длины (13); мы посадили в тюрьму больше людей на душу населения, чем любая другая страна Западной Европы (14); сокращение на один миллион бюджета службы исполнения наказаний совпало с резким ростом уровня перегруженности, насилия, самоповреждения и смертности в тюрьмах (15), что говорит о явной лжи в смехотворных утверждениях таблоидов о том, что тюрьмы – это «курорты с решетками» (16); а политики регулярно и напоказ игнорировали принцип верховенства закона, когда он становился поперек их политических интересов.
Почему британская общественность была так недовольна системой правосудия? Чувствовали ли люди, что ни одна из сторон не воспринимает доступ к правосудию всерьез? Беспокоились ли они, что правовая система стала недоступной для наиболее уязвимых слоев населения? Были ли они возмущены тем, что правительство незаконно лишило их права добиваться справедливости в отношении недобросовестных работодателей, которые издеваются, оскорбляют, дискриминируют и отказываются платить им зарплату? Были ли они возмущены тем, что люди, переступающие порог тюрьмы, – невиновные, виновные и низкооплачиваемый тюремный персонал – умирают внутри в рекордном количестве из-за сокращения штата и режима «спартанской тюрьмы» Криса Грейлинга? (17) Чувствовали ли они стыд за то, что Британия заставляет детей, выросших в нашей стране без родителей, защищать себя в суде от угрозы депортации?
Нет. Жалоба – по поводу которой люди переживали больше, чем из-за Национальной службы здравоохранения, образования или экономики – заключалась в том, что система правосудия была «недостаточно суровой» (18).
Послание – сдай свои права – не просто работает, а является вирусным, распространяясь по всей нашей культуре. Снова и снова нас призывают бить себя по лицу, и наша инстинктивная реакция заключается не в том, чтобы отказаться или даже спросить, зачем, а в том, чтобы ударить себя в глаз с криком: «Еще сильнее?» Когда речь заходит о правосудии, наш национальный диалог превращается в монолог – каждый из нас играет роль Ропера, отказываясь сочувствовать дьяволу и требуя вырубить лес законов, чтобы поймать его. Роль сэра Томаса Мора остается невостребованной; ни политики, ни СМИ, ни общественность не готовы даже сходить на прослушивание.
Надеюсь, что однажды нас всех убедят примерить эту роль на себя.
Благодарности
Для того чтобы собрать воедино книгу, охватывающую всю систему правосудия, требуется нечто большее, чем одинокий трудяга мира уголовного права. Поэтому я во второй раз приступаю к попытке выразить свою глубочайшую и искреннюю благодарность людям, которые понятия не имеют, кто я такой, и которые без всякой причины, кроме безграничного великодушия, нашли время, чтобы направить меня в моих попытках сориентироваться в областях права, выходящих за рамки моей повседневной практики. В обычной ситуации я бы на выбор угостил каждого из них в знак благодарности выпивкой, ужином, или просто крепко обнял, но в данных обстоятельствах все, что я могу дать, это несколько неуклюжих слов благодарности и обещание, что если наши пути когда-нибудь пересекутся в повседневной жизни, я тайком подброшу шоколадку в их сумку.
Итак, в алфавитном порядке я хотел бы выразить благодарность, настолько сердечно, насколько это можно передать написанными словами, следующим людям – все они титаны в своих областях, чей опыт намного превосходит мой собственный, и все они имели полное право отказаться вступать в неожиданную переписку с анонимом в интернете. То, что они не стали так делать, а вместо этого часами отвечали на вопросы и читали черновики, говорит об их доброте и благородстве, за которые однажды, если позволят обстоятельства, я надеюсь их отблагодарить.
Итак, огромная благодарность выражается Мэри Аспиналл-Майлз, Гордону Экзаллу, Карлу Гарднеру, королевскому адвокату Кэти Голлоп, Стиву Хайнсу, королевскому адвокату Шону Джонсу, Шоаибу Хану, королевскому адвокату Дэвиду Мейсону, королевскому адвокату Майклу Майноласу, Джайлсу Пикеру, Адаму Вагнеру и Гарриет Вистрич.
Если на протяжении предыдущих страниц я хоть в какой-то мере показался информированным или знающим, то это потому, что я жадно черпал мудрость этих людей. Любые вызывающие возражения мнения или ошибки в фактах, толкованиях или суждениях, кроме тех, которые приписываются объектам моего язвительного гнева, принадлежат мне. Что касается идеи и вдохновения, то я снова в долгу перед гениальностью моего агента Криса Уэллбелоуа и редактора Криса Дойла, чье экспертное руководство и бесконечное терпение являются неотъемлемой частью любого успеха, на который я мог рассчитывать. Эта книга бесконечно лучше той, что могла бы получиться из неуклюжих идей, которые я выложил перед ними восемнадцать месяцев назад, и в этом всецело их заслуга. Я также бесконечно благодарен Хлое Мэй и Пенелопе Прайс за их зоркий взгляд на детали и способность выражать мысли, благодаря которым после редакторской правки вышла гораздо более совершенная рукопись. То, что редакция, отдел рекламы и маркетинга в очередной раз без намека на жалобы удовлетворили прихоти и капризы анонимного автора, параллельно ведущего юридическую практику, – это снисхождение, за которое я искренне благодарен.
Я также хотел бы поблагодарить всех людей из системы правосудия, парламента, СМИ, социальных сетей и всех остальных, кто поддержал первую книгу и неустанно работал над тем, чтобы распространить ее послание о неработающей системе уголовного правосудия. Вы предоставили мне эту трибуну, чтобы привлечь внимание к проблемам, с которыми сталкивается система правосудия в целом. Надеюсь, я смогу отплатить вам за вашу веру.
Наконец, и в первую очередь, я должен отдать долг человеку, которому иногда может казаться, что в иерархии моего внимания он занимает последнее и наименее важное место. За месяцы уединения по выходным в процессе написания книги, к которым добавились четыре года уединения по вечерам, когда Твиттер и блогинг поглощали драгоценные минуты свободного времени, которые мы иначе провели бы вместе; за то, что безропотно принимаешь неудобства моего второго тайного существования в дополнение к и без того запредельным требованиям твоей собственной работы, а также за то, что тебе не посчастливилось быть партнером барристера по уголовным делам; за то, что несла тяжесть нашего общего бремени и никогда не жаловалась – хотя имела на это полное право – на то, что несла его за нас обоих; за то, что помогла преодолеть мне – нам – наши самые трудные дни и простила меня за то, что я был слишком занят, чтобы должным образом тебя поддержать; за то, что несла свет и надежду, когда мы больше всего в этом нуждались; за то, что вдохновляла и утешала меня в непростые времена и не давала мне зазнаться, когда мое эго выходило из берегов.
За все это, и еще за тысячу других вещей я должен тебе столько, что, вероятно, никогда не смогу тебе отплатить, хотя и никогда не перестану пытаться. Надеюсь, ты знаешь это и так, но не устану повторять: я люблю тебя, я безмерно благодарен судьбе за тебя, и прошу меня простить. И буду – даю обещание – отрываться от Твиттера ровно в шесть часов вечера каждый день, как только люди в интернете перестанут быть не правы по поводу закона.
Приложение. Структура судов Англии и Уэльса
Окружной суд (County Court)
Окружные и районные судьи рассматривают большинство гражданских дел
Суды первой инстанции (Tribunals)
Включая суды по трудовым спорам, рассматривают апелляции на решения правительства, такие как решения иммиграционной службы и Министерства труда и пенсий, имеют свои собственные структуры и механизмы обжалования, но в конечном итоге их решения по вопросам права могут быть обжалованы в Апелляционном суде