Под яростным напором террориста, под полыхающей в глазах страстью, под вложенной в каждое слово неистовой верой Джейсон сникал всё больше и больше. Он невольно на негнущихся ногах попятился назад. Подошвы ботинок, словно намагниченные, с трудом отрывались от поверхности трапа. Ещё никогда он не слышал ничего подобного. Ни на одном допросе ему не доводилось сталкиваться с подобными словами, произнесёнными с такой верой. Вера, способная сдвигать горы, внезапно понял Джейсон. А человек, обладающий такой верой, слеп и несокрушим. Но что, что, если представить всего на миг, что в словах Невидимки помимо веры кроется правда? И вот тогда Джейсону стало по-настоящему страшно. Он похолодел. И жгучий ветер был совсем ни при чём.
– Нам постоянно лгут, Джентри. Пользуются врождённой человеческой доверчивостью и желанием постоянно верить в хорошее. У нас всё хорошо! Сколько раз вы это слышали? Нам лгут с трибун и площадей, лгут со страниц газет, безбожно врут на церковных проповедях. Но как же отличить правду от вымысла? А ведь она есть, она есть – правда. Истина. И она отличается ото лжи, как день от ночи, а вода от огня. В нашей стране всё далеко не так радужно, как нам внушают. Прогресс, говорят они. Торжество науки. Развитие технологий. Но вы же сами видите, что бедняков и нищих не становится меньше, вы же знаете, как живут люди в неблагополучных кварталах. Вы должны понимать, что творится за изнанкой внешнего мира. У нас расслоение, инспектор. Есть богатые, а есть бедные. Две крайности. И совсем небольшая прослойка среднего класса. К которому относитесь вы. И лгут именно вам. И всем тем, кто едва концы с концами сводит.
Богачи – они знают правду. А если и нет, им от этого хуже не становится. Сколько раз наша страна вела войны? Сколько людей при этом погибало? И как вы думаете, кем они все были? Сколько людей ежедневно умирает от голода и холода в зимнее время? А сколько вынуждены ютиться в хибарах и питаться крохами? Вы видели нищих стариков, измученных непосильной работой женщин, согнутых в три погибели трудяг, которые по несколько месяцев не видели обещанных денег? Это изнанка мира, Джентри, реальная сторона иллюзии. Так было всегда. Есть и будет. Правительство никогда не допустит равенства. Относительно хорошо живут в столице, и то далеко не все. Но что же тогда происходит в отдалённых концах империи? Но правительству наплевать. Оно душит, но не убивает. Всегда оставляет возможность глотнуть воздуха. Самую малость, лишь бы народ ещё трепыхался. А когда сапог на горле давит слишком сильно, всегда вспыхивает революция и находятся те, кто её разжигает. И всё повторяется. Опять и опять. Круг за кругом. В течение многих лет.
Свобода слова? Когда выгодно им. Равенство? Пожалуйста. Богатый равен богатому, бедный бедному. А закон так гибок и податлив. И прав всегда тот, у кого власть и деньги. И хорошо там, где нас нет.
Джейсон заиграл желваками. Не так, совсем не так он представлял встречу с Невидимкой.
– Вы нарисовали жуткую картину мира. Если всё настолько плохо, зачем вообще стремиться сделать что-то хорошее? Ради чего? Если всё в конечном итоге бесполезно!
Террорист указал левой рукой вниз, на затянутую моросящей серой хмарью чадящую фабричными трубами столицу.
– Ради тех, кто ни в чём не виноват. Ради жителей этого города, граждан этой несчастной страны. Я напоминаю правительству, что не всё у них под контролем. Что есть те, кого им следует бояться.
– Но даже произойти сейчас очередная так желаемая АНА революция и что измениться? – выкрикнул Джейсон. – На смену одним придут другие! Вы сами так сказали!
– В конечном итоге неважно, кто стоит у власти. Цели у любого правительства одни. Я хочу, чтобы каждый из этих жирующих продажных упырей хоть иногда, но думал о тех, на чьи плечах они стоят. На ком они наживаются и кем они правят. Какая система правления лучше, спросите вы? Монархия, президентская республика, парламентская? Я не знаю… Мне начхать – министр, король, вождь, да кто угодно из тех, кто будет сидеть на троне – каждый из них должен жить в страхе. Должен понимать, что не бессмертен и что есть высшее правосудие. Что есть такие, как я. Я отражение нашей эпохи, Джентри. И чем хуже будет жизнь, тем больше будет таких как я, кто бросит вызов системе. Когда мы канем в лету, тогда наступит совсем иная жизнь. И наши потомки будут жить в совершенно ином, лучшем мире. Любой может стоять у власти. Но он должен прежде всего оставаться человеком. Думать о других. И я научу их этому.
Джентри слушал Невидимку с непроницаемым выражением на лице. Ветер вместе со словами человека в маске проникал в его уши. Мерзкая липкая морось заставляла ёжиться от холода, лицо было мокрым от небесной влаги, с полей шляпы капало, по спине стекали противные струйки пота. Джентри чувствовал себя на редкость отвратительно.
– Зачем вам Крейг? – спросил он. И тут же поправился: – Или же будет правильнее спросить – зачем он нужен Народной армии? Что им стало известно?
– Им известно гораздо больше, чем вы думаете, инспектор. Вы же наверняка задумывались, как так происходит, что вашим противникам становится известно о многих ваших шагах? О, не хмурьте брови! Ваша главная проблема даже не в стукачах и продажных фараонах, которых, не скрою, хватает. У АНА есть особые источники информации. О которых неведомо даже мне. Но они дьявольски достоверны… Крейг создал нечто, что сможет влиять на умы людей. Этот учёный изобрёл штуку, при правильном использовании которой в будущем появится возможность управлять людьми. Представляете всю полноту картины, Джентри? Это действительно страшно. Гордон Крейг создал уникальное оружие.
Джентри показалось, будто ему с немалой силой заехали кувалдой по голове. Он неверяще замахал головой.
– Чёртов сукин сын! – поражённо выдохнул он. – Он лгал мне! Я сам убью этого недоноска!..
– Гордон Крейг теперь многим поперёк горла, – сказал Невидимка. – АНА хочет его. Живым или мёртвым. Лучше мёртвым. А более всего им нужно его изобретение. Нельзя допустить, чтобы оно попало не в те руки, в руки правительства, например.
– В ОСУ отказались от прожекта Крейга, – собравшись с мыслями, сказал Джентри. Что-то тут явно не клеилось. А с чего он взял, что террорист говорит правду? Где гарантия, что он просто не втирает ему очки? Или ты начал верить на слово первым встречным? – Крейг был в бешенстве. Его изобретение, о котором он отзывался, как о штуке, способной изменить мир, отказались патентовать. Она никому не нужна. И Крейг поклялся, что это не оружие! Сдаётся мне, на этот раз таинственные информаторы Народной армии опростоволосились.
– Крейг сам не знает, что именно он придумал, – отчеканил Невидимка. – Он наивно думает, что создал безобидную вещь, призванную облегчить жизнь человека, да? На самом деле это страшное оружие, которое в умелых руках может принести невероятные разрушения.
Джейсон упрямо стиснул зубы. Пожалуй, он наслушался. И будь он проклят, если сделает ещё хоть один шаг назад.
– А с чего вы взяли, что АНА с вами честна? Вы и в самом деле верите, что вам они сообщают одни лишь правду?! Возможно, та штука и впрямь так ценна, но не имеет никакого отношения к оружию!
Невидимка, усмехнувшись, сложил руки на груди. Ветер развивал полы его плаща, на животе продолжала беззвучно тикать разгрузка с взрывчаткой.
– Опять попали в точку, инспектор… Видите ли, мне, если честно, начхать, так оно или нет. АНА не получит ни того ни другого. Они безоговорочно верят своему источнику. Даже если весь совет учёных в один голос заявит, что изобретение Крейга и гроша ломанного не стоит, они не поверят. Они не успокоятся, пока не получат гарантии, что эта штука либо уничтожена, либо находится в их руках. Они уверяют, что смогут с надлежащей осторожностью позаботиться обо всём, не допустить её использования. Глупцы. Решили, что способны провести меня.
– О чём вы? – нахмурился Джентри.
– Никто не получит изобретения Гордона Крейга. Я уничтожу его. Оно не попадёт ни в чьи руки, – вкрадчиво сказал Невидимка. – Видите ли, инспектор, я патриот. И не могу допустить, чтобы существовала хотя бы малейшая вероятность того, что эту штуку смогут использовать во вред народу. А руководители АНА… Они по сути такие же, как и все остальные власть предержащие. Сладкие речи, но горькие дела. Я тоже могу видеть будущее, ха-ха! Им не видать творения Крейга как своих ушей. Поэтому вот моё главное условие. Разумеется, только между нами. Вы принесёте мне чемодан Крейга и позаботитесь, чтобы в нём, помимо его машинки, были все чертежи и бумаги. Чтобы более никто не смог повторить его работы. Вы принесёте это мне сюда же. И тогда я отпущу заложников и назову оставшиеся места, где заложены бомбы. В противном случае я не остановлюсь не перед чем. Вы же знаете меня. Успели понять, что я человек слова.
Джейсон очень пристально посмотрел на него. Он вглядывался в скрытое коричневой кожей лицо этого странного, просто невероятного человека. Он называл себя спасителем. И он действительно верил в это. Он считал себя таковым. Стальные глаза Невидимка горели двумя жаркими кострами. В них не было ни тени сомнения или слабости. Террорист был человеком железной воли. И он был человеком слова. Джейсон понял это.
– Я думал, вы потребуете Крейга.
– Я же не идиот, сэр! – рассмеялся Невидимка. – Сомневаюсь, чтобы мистер Крейг согласился подняться сюда, чтобы присоединиться к нашей милой приватной беседе! Как вы себе это представляли? Притащили бы его сюда в мешке, как поросёнка? Да и никто бы вам этого не позволил. Жизнь Крейга для некоторых важней, чем половина этого бедного города. Но его изобретение мне отдадут.
– Крейг не отдаст! – уверенно сказал Джентри. – Вы его не знаете. Он упрям, как стадо баранов. И он в жизни не отдаст то, что для него равнозначно любимому ребёнку.
Невидимка понимающе усмехнулся.
– А вот для этого вы мне и нужны, инспектор. Вы сможете забрать у него эту штуку. Только вы на это способны. Вы же понимаете о чё