– Джейсон, ты многого не знаешь и не понимаешь, – словно задыхаясь, Флеминг потянул за воротник надетой под халат рубашки.
– Я вызову половину Двора, Морган, – сказал Джентри. – Чёрт возьми, одумайся! Без малого две дюжины полицейских уже находятся меньше чем в миле от нас! Я прикажу перевернуть весь твой дом верх ногами, его обыщут от подвала до чердака… Ты этого хочешь? Ты же хороший честный полицейский, Морган! Я знаю тебя несколько лет, мы же не раз прикрывали друг друга!
От произносимых Джейсоном резких эмоциональных фраз так и веяло отчаянием. Внимательно прислушивающийся Крейг понял, что Джентри на самом деле больно. Очень больно. И что он сам не хочет верить в то, что говорит.
– Нет, Джейсон, ты совсем не знаешь меня, – тихо произнёс Флеминг, опуская лысеющую голову.
У Гордона оборалось сердце. Всё, финиш! Когда говорят так, то это означает только одно – за человеком действительно есть грешок. А у Моргана, судя по всему, их не один!
– Ты заодно с Джеком Попрыгунчиком, да? Поэтому он постоянно опережал нас, словно ему было известно обо всех наших ходах? Ты рассказывал ему о наших планах? Прикрывал его… Морган, смотри на меня!
Джентри буквально рычал, как рвущийся с цепи пёс. Резкие слова, пропитанные болью и злостью, срывались с его губ. Он так смотрел на съёжившегося Моргана, словно хотел просверлить в нём две большущие дыры. Крейг понемногу начал приходить в себя. С каждым новым обвинением Флеминг всё больше бледнел и совсем не производил впечатления человека, готового на последний отчаянный шаг. Флеминг не был похож на того, кто сейчас бросится на них, выхватит из-за пазухи пистолет или же просто бросится бежать. Он напоминал отчаявшегося, загнанного в угол смертельно больного и уставшего человека. Загнанного в угол, но не способного укусить. Очень странно.
– Джейсон… Джейсон, ты просто не понимаешь, что происходит, – насилу сглотнул Флеминг, обеими руками хватаясь за воротник, словно тот душил его. Глаза инспектора за линзами очков едва не вылезали из орбит. Ещё пара минут, и он гарантированно хлопнется в обморок, почему-то решил Крейг. Как бы его ещё удар не хватил… Не сильно ли Джентри насел на него? Им нужен живой свидетель, способный говорить, а не хладный труп! Вот я уже и начал рассуждать, как заправский фараон, прикусил язык учёный. За такие мысли должно быть стыдно, но стыда он в тот момент не испытывал.
– Да, Морган, не понимаю. Я много чего не понимаю. Я не понимаю, как ты пошёл на это… Я не понимаю, как ты умудрился связаться с этим чудовищем! Я не могу понять, на что ты променял все эти жизни, всех людей, что он убил! Конечно, твою мать, я тебя не понимаю!!.
– Джейсон, я ничего не могу с этим поделать, ничего!! – надсаживаясь, внезапно гаркнул Флеминг. От его крика аж дёрнулось пламя в камине. И где только силы взялись! – Ты просто ничего не знаешь. Никто ничего не знает… И не понимает. И не способен на это! Но если бы ты только знал, что мне пришлось пережить, то, возможно, понял…
– Если тебе есть что сказать, что ж – валяй, – на отчуждённом лице Джейсона не дрогнул ни один мускул. Видит бог, каких усилий ему стоило держать себя в руках… – У нас ещё есть время, прежде чем я вызову наряд. Если ты хочешь в чём-то покаяться, Морган, лучше расскажи это мне, а не приходскому священнику.
Флеминг обхватил себя поперёк живота руками, будто его поразил сильнейший желудочный спазм. Он со свистом втянул в себя воздух и хрипло сказал:
– Мне совсем худо, приятель… Мало времени… Очень мало… Рассказать? Я бы мог рассказывать до утра! Но что теперь толку… Я слаб, Джейсон. Я очень слаб. И отчасти я во всём виноват. Можно сказать, что по моей вине Джек загубил столько народу… Ты не поверишь, но мы могли бы взять его ещё два года назад. Я, и только я один прикрывал его.
Крейг едва не осел в ближайшее кресло. Ноги отказывались ему служить. Он с бухающим в груди сердцем смотрел на побледневшего как лист бумаги Флеминга. Фактически очкарик только что признался в соучастии сотен преступлений, совершенных неуловимым маньяком. Этими словами Морган подписывает себе смертный приговор. Виселица ему обеспечена. Но всё же как странно он изъясняется… Учёный видел, что тот многое не договаривает, а в его словах достаточно непонятного и необъяснимого. Иногда Крейгу казалось, что Морган начинает заговариваться.
– Ты несчастный жалкий ублюдок, Морган, – брезгливо произнёс Джентри, опуская руки. Он на миг сильно зажмурил глаза и неверяще покачал головой. – Я же считал тебя своим другом. Я доверял тебе. Я никогда не боялся подставить тебя свою спину…
– И ты бы никогда на получил ножа в неё! – горячо воскликнул Флеминг. – Я бы никогда не предал тебя, Джейсон. Я… Я виноват, да, я не отрицаю этого. Я никчёмный трус. Мне никогда недоставало силы воли всадить себе пулю в лоб. Я боялся. Я всегда боялся…
– Да какой бы был прок, оборви ты свою никчёмную вонючую жизнь?! – рявкнул Джентри. – Разве это помогло бы нам поймать Попрыгунчика? Не уходи в сторону, Морган! Не пытайся задурить мне мозги. Я, хоть убей, до сих пор не могу понять, как этому чудовищу удавалось ускользать у нас буквально из-под носа, из окружения десятков полицейских, но теперь-то ты мне всё расскажешь. Всё, ты слышишь меня? Всё!
Флеминг не ответил. Его скрутил сильнейший приступ боли, буквально взорвавшейся в его глазах. Он с криком упал на одно колено. По его уже посеревшему лицу градом бежал пот, изо рта потекла слюна. Он покачнулся, но смог удержаться и с трудом выпрямился. Первым порывом Крейга было броситься ему на помощь, но он заставил себя оставаться рядом с Джейсоном. Флеминг начал пугать его. Он с каждой секундой казался учёному всё более странным… Что-то не так. Что-то во всей этой истории было не так! Совсем ни к чёрту! Крейгу оставалось только надеяться, что Джентри понимает это так же отчётливо, как и он.
– Я… Я расскажу… Если успею… Девушка… Она здесь, ты прав. Она в подвале. Проститутка, золотая блондинка… Но я никогда не видел второй. Клянусь, мне ничего о ней неизвестно. Генриетта… Генриетта здесь. Он привёл ей несколько дней назад и запер в подвале. Она жива.
– Морган… Морган, как ты мог, – застонал Джентри, едва не хватаясь за голову. Слова верного помощника причиняли ему едва ли не физическую боль, ржавыми шурупами ввинчиваясь в мозг. Он слушал и не хотел верить в то, что слышит. – Почему ты это делаешь? Что тебя связало с этим недоноском? Что? Я не могу поверить, чтобы ты по своей воле помогал ему, знал обо всех его делишках всё это время, и молчал. Я не верю…
– Прости, Джейсон, у меня просто нет выбора, – осунувшееся измождённое лицо Флеминга посетила слабая извиняющаяся улыбка. – Мне оставалось или умереть, или быть с ним. Но я последний трус. И выбрал жизнь. Я связан с ним на веки вечные, Джейсон. Я не могу иначе.
Гордон ловил каждое произнесённое разоблачённым полицейским слово. Ловил, анализировал. Но как не старался, понять не мог. Концы с концами не сходились. Одно из двух – либо Флеминг успешно полощет им мозги, отвлекая от главного, либо они в упор не видят, о чём он им пытается сказать. И почему-то Крейг с каждой минутой всё более склонялся ко второй версии происходящего. Они действительно не в состоянии понять… Но что?
– Я бы посоветовал тебе нанять какого-нибудь пронырливого адвоката-умника в напомаженном парике из Старфорда, – бездушно сказал Джентри, – но боюсь, тебе уже никто не поможет… Оставь свои философские высказывания о жизни и смерти для суда.
– Джейсон, что ты слышал о проекте Винтер? – Флеминг окончательно справился с последствиями последнего приступа. Его голос немного окреп, а на посеревшие щёки вернулись несколько мазков румянца. Надолго ли? – Напряги память. В определённых кругах это было громким событием. Всего-то несколько лет назад.
Джентри наморщил лоб, оглянулся на Крейга, при этом продолжая удерживать краешком глаз Флеминга в поле периферийного зрения.
– Проект Винтер? Что-то крутится в памяти, но что именно… Этот так важно сейчас?
– Важно? О да, старина, очень важно. С этого всё и началось, – с необъяснимой ненавистью отрывисто сказал Морган. – С этого дерьмового проекта и началась вся эта сранная история. И закончилась моя жизнь.
– Проект Винтер. Я знаю, о чём он говорит, – Крейг дёрнул старшего инспектора за рукав. В глазах учёного отразилось нешуточное беспокойство. – Государственный проект Винтер. Был запущен десять лет назад как новейшая военно-разведывательная доктрина для поддержки армии и силовых структур. Передовые достижения в области медицины и алхимии. Секретные разработки новейшего оружия. Беспрецедентные в истории науки опыты. На какое-то время Винтер даже мог поспорить с первостатейной важностью для правительства с разработками ОСУ. Власти направили немалые резервы на эту программу. Были привлечены многие видные учёные. Всё затевалось с целью улучшить нашу армию. Исключительно военная программа.
– Армию? Винтер, Винтер… да, теперь я вспоминаю. В газетах как-то писали об этом. Но довольно поверхностно. Всего лишь очередные военные программы, затеянные правительством с целью отмывки денег.
– Очередные да не совсем. В рамках проекта некоторыми учёными предпринимались попытки улучшить не только военную машину, вооружение, технику. Но и самих солдат. Проект просуществовал несколько лет. Затем его закрыли. Из-за соображений нецелесообразности слишком больших затрат по отношению к далёким от идеала результатам. По крайне мере так гласит официальная версия. Винтер свернули, всю базу распустили, а людей, работающих над проектом, поблагодарили за служение Родине.
Джентри недоверчиво посмотрел на учёного.
– Откуда у вас такие сведения?
– Я… Обычно я вращаюсь в несколько иных кругах, знаете ли, – уклончиво ответил Крейг. – Ведь я прав, мистер Флеминг?
Вновь начавший сереть Морган разразился надрывным кашлем и прохрипел:
– Прямо в яблочко, сэр. Винтер закрыли… По крайней мере хочется в это верить. Но за время существования проекта было сделано не так уж и мало. И это считая только то, что известно было мне. А я видел лишь самую верхушку айсберга. Но одно могу сказать – сам проект, всё, что творилось внутри программы, было большой чудовищной ошибкой. Лучше бы Винтер никогда не существовало. Так было бы лучше для всех. И к чёрту безопасность страны.