– Мисс Барлоу… Генриетта… Я бы хотел спросить… Я спрашиваю напрямую, как джентльмен, у которого исключительно чистые и светлые помыслы. Безо всякой задней мысли… Я хотел узнать, не согласились бы вы уехать из этого города вместе со мной? Вы бы согласились жить в моём доме?
– Уехать с вами? – судя по изумлённому возгласу, Генриетта совершенно не ожидала подобного вопроса. – Вы, должно быть, шутите!
Крейг стыдливо опустил глаза, порадовавшись, что в кэбе темно. Девушка хоть не увидит, как он покраснел. Мысленно чертыхнувшись, он промямлил:
– Простите, должно быть, я слишком прямолинеен и позволяю себе много лишнего… Вы не иначе как неправильно меня поняли. Я прошу прощения, мисс Барлоу.
Изящная женская рука крепко сжала его запястье, и девушка тихо сказала:
– Генриетта. Пожалуйста, зовите меня Генриетта. Мне нравится, как звучит моё имя в ваших устах.
– О.
– Вы на самом деле хотите, чтобы я поехала с вами?
Учёный повторно откашлялся и твёрдо сказал:
– Всем сердцем. И клянусь, вы не секунды не пожалеете об этом.
– Хотите, чтобы я жила в вашем доме? Я, вконец запутавшаяся в себе, падшая девка с сомнительным прошлым и кучей неприятностей на хвосте?
– Да.
– И в качестве кого я буду находиться я вашем доме? – в голосе девушки отчётливо порезалось напряжение. Крейг её отлично понимал. Он склонился над ней и прошептал прямо на ухо:
– В качестве моей музы. Я же учёный. Вы будет вдохновлять меня, Генриетта.
Она стиснула его обеими руками, всхлипнула и сказала:
– Мне можно подумать над вашим предложением?
– Сколько вам будет угодно, – скрепя сердце, согласился Крейг. Но надежды не потерял. Нет, он увезёт её во что бы то не стало. – Вы снова плачете.
Шмыгнув носом, девушка сказала:
– Это слёзы радости. Пользуйтесь моментом, мистер Крейг.
Гордон достал их карман пиджака носовой платок и ласково прикоснулся им к лицу девушки, стирая слёзы.
– Попробовать ваши слёзы радости у меня ещё будет время. Я это знаю. И называйте меня Гордон. Я тоже хочу узнать, как будет звучать моё имя на ваших губах.
– Гордон… Вам понравилось?
– Ещё никогда мне настолько сильно не нравилось, как звучит моё имя, произнесённое вслух.
Генриетта засмеялась. Учёный почувствовал, как его губы сами растягиваются в ухмылке. А в груди что-то потеплело, растекаясь восторженным жаром по всему телу. Счастье, наверно, это и есть настоящее счастье, подумал он. Вовсе не наука и стремление придумать что-то новое, революционное. Счастье – вот оно. Из плоти и крови. Живое и тёплое. Которое можно обнять и поцеловать. Сопит рядом с ним, прильнув к нему как котёнок. И будь он проклят, если упустит его.
_________________________________________________
Джентри откинул крышку карманных часов и поднёс их почти к самому носу. В непроглядной туманной тьме, что разлилась повсюду будто густой непроницаемый кисель, и собственные пальцы рассмотреть было трудно, не то что маленькие стрелки на циферблате. Почти три после полуночи. Скоро утро, вот только наступит оно далеко не для всех. Джентри вздохнул и захлопнул крышку. Убрав часы в кармашек жилета, он застегнул плащ. С приближением рассвета становилась всё холоднее. Ноябрь как бы намекал, что он – последний месяц осени и скоро наступит зима. Джентри поёжился. Зима в столице королевства не самое благоприятное время года. Особенно для таких как он. При его то работе он ещё вдоволь намёрзнется такими вот тёмными и мрачными ночами.
Старший инспектор прислонился спиной к кожуху паровой установки служебного мобиля, пытаясь хоть немного согреться исходящим от него теплом. В доме Моргана Флеминга вовсю кипела жизнь. Во всех окнах горел свет. Вокруг стояло с десяток полицейских машин. И не менее двух дюжин констеблей суетились внутри самого дома. Место преступления в несколько рядов обтянули верёвочным ограждением и выставили самых бдительных фараонов, которые в высоких бобби и накинутых на плечи толстых всепогодных мундирах выглядели в туманном мареве гротескными нечеловеческими фигурами.
Тут же среди паромобилей Империал-Ярда находилась карета скорой помощи и запряжённый в четвёрку унылых кляч видавший лучшие деньки обшарпанный катафалк. Сидящий на козлах возница покуривал вонючую трубку и, свесив голову на грудь, похоже, дремал. Закутавшись в тяжёлое пальто и шарф, он мало обращал внимания на царящую в доме покойного инспектора полиции суету. Джентри даже порадовался, что ему удалось улизнуть от всей суматохи, что сейчас творилась внутри дома. Он отошёл как можно дальше, за кордон оцепления, и стоял возле паромобиля Бёрка. Менее всего ему в данный момент хотелось находиться внутри этого дома, который, несмотря на то, что сейчас, даже в тумане, сиял как новогодняя игрушка, выглядел для Джентри самым угрюмым и отталкивающим местом на земле. Тела Флеминга и Попрыгунчика всё ещё были внутри. На крыльце дома, нахохлившись, мялись два дюжих санитар, готовые на носилках переправить трупы в катафалк. Но их время ещё не пришло. Сейчас было время комиссара Вустера, который лично внутри дома руководил всеми экспертными работами.
Джентри глубоко вздохнул полной грудью. От пирсов веяло отчётливым запахом рыбы и сырости. Туман пах опавшими листьями и мокрым камнем. От паромобиля, внутри которого беззастенчиво дрых с открытым ртом храпящий Бёрк, несло машинным маслом и нагретым металлом. Сам Джентри благоухал, как он догадывался, отнюдь не дорогим одеколоном. Было бы совсем неплохо принять горячую ванну и задрыхнуть по примеру Бёрка. Только не в служебном паромобиле, а дома, в собственной постели. Да уж, покой ему только снится, скривился Джейсон и поёрзал спиной. Он сумрачно уставился на растревоженный словно муравейник дом Флеминга. Пока Вустер лично не даст добро, он даже с этого места не сдвинется.
Слава богу, что они с Крейгом успели замести следы, а сам учёный вместе с Генриеттой смылись аккурат до появления Бёрка с подкреплением. Учёному нужно покинуть Столицу. И чем быстрее, тем лучше. Вокруг его персоны поднялось слишком много шума. Не нужно, чтобы он привлёкся ещё и по делу Джека Попрыгунчика. Да что там! Завтра с утра эта новость всколыхнёт весь город. Забудут даже крушение Королевы Виктории и смерть Невидимки. Забудут даже о череде потрясших ночную столицу взрывов. И насколько понял Джентри, количество жертв будет сильно преуменьшено. Газеты напишут только то, что им велят. Те, кому правда совершенно не нужна. Особенно правда. Она никому не выгодна.
Те, кто способен отдать подобные приказы дискредитировать происшедшее, боятся правды как чёрт ладана. Она единственное, что может подорвать их власть. Выставить в невыгодном свете. Показать их лицо с истинной стороны, не замазанное фальшивыми улыбками. Нажмутся определённые рычаги, из одних карманов в другие перекочуют энные суммы фунтов, скажутся нужные слова. И этого будет вполне достаточно. А тут, прямо как по заказу, прогремит действительно радостная новость – неуловимый преступник, наводящий более двух лет ужас на жителей столицы, наконец-то убит. Доблестным инспектором Империал-Ярда Джейсоном Джентри. Кто знает, возможно, его даже представят к награде и вызовут на праздничный ужин к мэру. Да не дай бог.
Конечно и эта история будет здорово подчищена. И даже сам Джентри внесёт определённую лепту в искажение правды. Людям свойственно лгать. И он не исключение. Но это будет ложь во благо. Он не допустит, чтобы покойного Флеминга утопили в грязи и растерзали его тело на тысячи кусочков в секретных правительственных лабораториях. Флеминг погиб, сражаясь плечом к плечу со своим товарищем по службе.
Больше чем спать, Джентри на данный момент хотелось уволиться. Эта крамольная мысль посещала его чуть ли не каждый час. Уйти. Уйти из полиции к чёртовой матери. Он сможет приносить пользу городу, сделавшись, например, частным детективом. Он заработает себе на хлеб в качестве сыщика. Но станет ли от его столь крутого шага лучше остальным? Тогда у него во многих вопросах будут связаны руки. Его эффективность как специалиста упадёт в разы… Много ли он тогда навоюет? Джейсон раздосадовано скрипнул зубами.
Грядущий денёк обещает быть жарким. С утра Вустер заставит написать его подробнейший отчёт о случившемся в доме Флеминга. Ради такого случая начальник двора забудет о своём обещании дать подчинённому пару отгулов. Зато после завершения всех нюансов с него станется выписать Джентри целую неделю отдыха. А почему бы и нет? В глазах жителей столицы, да и всей страны, Империал-Ярд на ближайшие месяцы прослывут настоящими героями. Ещё бы, всего то за пару дней были нейтрализованы едва ли не самые опаснейшие преступники в государстве. Террорист номер один и неуловимый маньяк-убийца. О нюансах и подводных камнях этих дел никто не будет задавать лишних вопросов. Обыватели с удовольствием проглотят то, что им предложат газеты. Конечно, в написанном будет и часть правды.
Так что вполне закономерно, что Джентри, как не последнего участника в столь знаменательных событиях, отблагодарят по-королевски. Премию подкинут, может даже повышение по службе Вустер подпишет. Ну а выделить несколько дней отдыха просто обязан. Что Джейсона устроит более чем. Ему ещё нужно обязательно наведаться в Мерсифэйт и вызволить Спунера. Необходимо, особо не откладывая, расхлебать и эту, заваренную мальчишкой на пару с Гордоном кашу. А вот что дальше?
Не питая особых иллюзий, Джейсон предположил всего лишь на секунду, что Джек найдёт в застенках психушки вторую пропавшую девушку и кое-какие доказательна причастности Аткинса к похищениям людей и проведения над ними запрещённых чудовищных экспериментов. И что? Дальше то что? Да даже будь он трижды новоявленным героем, вывали он эту смердящую историю перед носом начальства, и ему тут же посоветуют заткнуть рот, закрыть глаза и не лезть, куда не просят. Супротив директора центральной психиатрической больницы у старшего инспектора Двора руки коротки. Даже будь он на месте Вустера, никто бы не выписал ему ордера на об