Спунер включил распложенные по краям решётки радиатора мощные круглые фары. Призрачный свет тут же залил перед носом машины забетонированное пространство. Но Спунер не собирался вести эту колымагу по наторенной дорожке. Нетушки, он пойдёт другим путём. Благо, подобная машина была достаточно выносливой и проходимой, чтобы ездить и по бездорожью. Спунер резко вывернул руль, от чего Элен влипла правой щекой в стекло двери, и бросил машину в сторону выступающей из темноты полосы деревьев.
– Джек! – в ужасе завопила Элен, рассмотрев, куда направляет набравший скорость паромобиль Спунер. – Мы же едем прямо на деревья!
– Я знаю! – в припадке буйной радости заорал Спунер, не сбавляя скорости. – Думаю, ты не одна удивишься, крошка!
Спарки, урча, как обожравшийся тигр, летел к парковой зоне. Из-под задних колёс паромобиля трассирующими пулемётными очередями вылетали кусочки гравия. Джек скосил взгляд на зеркало заднего обзора. И не удержался от торжествующей ухмылки. Из дверей чёрного хода, из-за угла крыла лечебницы выбегали люди. Насколько он успел рассмотреть, в их числе были сестра Норма, пришедший в себя Фуантен, какой-то хлыщ в гражданском и пол дюжины мордоворотов в серых робах больничных санитаров. Опоздали, ребятки, вы опоздали, усмехнулся Джек, ловко выворачивая руль и пуская ревущую машину вдоль высящихся в ряд скрипучих, укутанных туманом деревьев. Желтоватый свет фар превращал деверья в притаившихся в пелене тумана колючих монстров.
– Нам нужно выбираться к центральной дороге, – указала рукой Элен через лобовое стекло. – Между деревьями мы не протиснемся, если ты задумал ехать парком!
– Побывав в психушке, я не стал идиотом! – отозвался Спунер, вытягивая ногу и давя на педаль впрыска топлива. Спарки ещё больше набрал скорость. Деревья замелькали рядом с несущейся во весь опор машиной одной сплошной нескончаемой чередой. – Ты не подумала, что в главной дороге на случай непредвиденных обстоятельств могут быть спрятаны всякие неприятные и курьёзные хреновины? Вроде вылетевшего прямо перед рожей из-под земли шлагбаума?
– Ты стал законченным параноиком, Джек! Кто будет делать подобные ловушки?
– Я думал, ты достаточно близко познакомилась с доктором Аткинсом, – хмыкнул Спунер, изо всех сил обхватывая пальцами руль. Чёрт, как же ему всё-таки не хватает роста! Приходилось постоянно приподниматься над сиденьем, чтобы видеть, куда они едут. – Бережённого бог бережёт, детка.
Элен, незаметно покраснев в темноте салона, сконфуженно умолкла.
Лучи фар резали ночь, силовая установка машины работала на переделе возможностей. Колёса бешено вращались. Повезло, что территория больничных угодий была относительно ровной, кем-то заботливо и аккуратно расчищенной. Не было ни ям, ни больших выбоин. Джек сомневался, что на такой скорости смог бы справиться с управлением, попади они в какой-нибудь внезапно выросший на пути овраг. Он был глазастым парнем. С очень хорошей зрительной памятью. Ещё вчера, когда они с Крейгом не спеша приближались к зданию больницы по парадной дорожке, он внимательно смотрел по сторонам и всё подмечал. И ухоженность огромного больничного двора сразу бросилась ему в глаза. Он знал, что, даже минуя специально выровненную и отсыпанную мелким гравием подъездную дорогу, они смогут выбраться отсюда на обычном, пусть и очень дорогом паромобиле.
Спунер немного сбавил скорость. Ночь тут же прорезал пронзительный высокий свист стравливаемого предохранительным клапаном раскалённого пара. Через несколько ярдов Джек окончательно остановил машину. Элен отвернулась от бокового окна и посмотрела на него.
– Почему мы остановились?
Джек потушил фары. На негромко пыхтящий котлом Спарки накинулась со всех сторон туманная ночь, скрадывая очертания машины. Спунер опустил боковой окошко и поднял вверх указательный палец.
– Слушай.
Затаив дыхание, Элен вняла совету Джека. Оказывается, ночь уже давно перестала быть тихой. Где-то совсем близко исходили злобным булькающим лаем пока ещё невидимые собаки, раздавались отдалённые крики и удушаемые туманом трели свистков. Со стороны оставшегося далеко позади здания лечебницы доносились пульсирующие монотонные завывания сирены.
– А мы наделали знатного переполоху, – нервно хихикнула Элен, обхватывая себя поперёк живота руками. Несмотря на то, что внутри кабины паромобиля было тепло, её начало знобить. – Ты думаешь, сможем ли мы этой машиной выбить входные ворота?
– Ну уж открывать их нам точно никто не будет, – проворчал Спунер, поворачивая дроссель подачи пара. Последний рывок и они будут у ворот. И станет неважно, бежит ли по железным прутьям ток или нет. Всё будет зависеть только от прочности Спарки и того, насколько крепкие ворота установили на въезде на территорию больницы. В принципе можно было выйти и попытаться их открыть. Навряд ли, чтобы в строжке находился кто-то ещё окромя одного ночного привратника. Но Джек отлично помнил целую свору откормленных злющих доберманов, которые ждут не дождутся, чтобы их спустили с цепи.
Спарки гулко загудел и двинулся вперёд. Джек поддал пару, раскочегаривая машину на всю мощь. Им понадобиться всё, что сможет выжать из себя силовая установка этой дорогущей телеги.
________________________________________________
Когда в будке привратника затрезвонил противным металлическим голосом телефонный аппарат – это новейшее чудо техники, установленное всего то месяц назад, сам бдительный сторож начинал видеть девятые, а то и десятые сны. Но этот терзающий уши несусветный железный лязг был способен пробудить кого угодно.
Джексон Мэддокс слетел со своей лежанки в мгновение ока. Кинулся к поставленному на столике начищенному бронзовому монстру, заодно едва не сбив на затёртый пол тускло горящую на краю стола керосиновую лампу. Вроде только и прилёг всего на минутку! Ночная смена, особенно по такой отвратной осенней погоде, самая тяжёлая. Так и тянет постоянно закемарить в щедро натопленной сторожке. Да и что может случиться? Мерсифэйт ничем не уступает самой надёжной тюрьме. На памяти Джексона, которой проработал тут уже восемь лет, никто и никогда не смог сбежать отсюда. Равно как и незаметным проникнуть внутрь. Последнее вообще не укладывалось в голове. Кому бы ещё понадобилась добровольно лезть в психушку?!
Снимая с рычагов телефонного аппарата тяжёлые части слухового и переговорного устройств, Джексон и помыслить не мог, что через секунду всё его сонное расслабленное состояние как рукой снимет.
Побег! Побег опасного больного. Буйного сумасшедшего, на поимку которого отрядили все имеющиеся в распоряжении силы ночного персонала больницы. Мэддокса прошиб холодный пот. Твою мать! Как такое вообще могло произойти? Сбежать из-застенок лечебницы просто невозможно! Чертыхаясь, привратник, на ходу натягивая куртку, выскочил из будки на улицу. На его волосах и усах сразу же осели капельки тумана. Горящие по обеим сторонам ворот и над козырьком двери масляные фонари едва-едва разгоняли сгустившийся предутренний туман. На улице было сыро и зябко. За сторожкой ворчали проснувшиеся псы. Чёртовы собаки тоже что-то учуяли.
Мэддокс выбежал на дорожку, хрустя сапогами по гравию, и всмотрелся вдаль. Впрочем, в столь туманную и непроницаемую ночь, разглядеть что-либо за две сотни ярдов было решительно невозможно. Отсюда не было видно даже очертаний теряющегося в ночи, огромного здания лечебницы. Подступающие к привратницкой и воротам деревья тоскливо поскрипывали. По загривку Джексона пробежал холодок. Дьявол, а ведь если неведомому психу удалось смыться, то уж на всякие неприятности он будет точно горазд. Представив, как из темноты на него вылетает озлобленное нечто, только отдалённо напоминающее человека, с перекошенной физиономией и безумными вытаращенными глазами, и тянется зубами к его глотке, Джексон поёжился и торопливо заскочил внутрь сторожки. Инструкции. Необходимо строго выполнять инструкции. А их за восемь лет Мэддокс прекрасно изучил. Правда, не думал, что когда-нибудь придётся им следовать.
В случае возникновения непредвиденных обстоятельств, в частности побега особо опасного пациента, привратнику строго вменялось тут же проверить ворота и калитку, при необходимости спустить собак и конечно вооружиться. Руководство больницы даже разрешало стрелять на поражение, если жизни сторожа будет угрожать явная опасность.
Схватив со стола лампу и подкрутив фитиль, увеличивая огонёк, Джексон рывком открыл дверцу стенного шкафа и снял с креплений пристрелянную и тщательно смазанную охотничью винтовку сорок четвёртого калибра, четырёхзарядную, с подствольным магазином и рычажно-спусковой скобой. Надёжное и безотказное оружие. Особенно в умелых руках. Стрелять Мэддокс умел. Одним из условий приёма на работу в Мерсифэйт было наличие опыта обращения с огнестрельным оружием. А Мэддокс на прежней работе в составе егерской дружины каждый день имел дело с оружием. И знал, с какой стороны у винтовки приклад, а с какой дуло.
Винтовка всегда хранилась в шкафу заряженной и готовой к стрельбе. Джексон пулей вылетел наружу. Хлопнув дверью и подсвечивая себе дорогу фонарём, он поспешил к воротам. Хотя о них следовало волноваться в последнюю очередь. Запертые на массивный замок новейшей модели, вручную их открыть не предоставлялось возможным. Так же, как и калитку. Между прутьями протиснуться мог разве что бесплотный призрак. Толстые железные прутья разогнуть не было под силу и двум ломовым лошадям. Верхушки уходящих в небо прутьев оканчивались острыми зазубренными пиками. Если кто и решился бы перелезть через изгородь, вниз он спустился бы с распоротым брюхом, волоча за собой кишки.
Прямо на глазах Мэддокса, разгораясь в ночном тумане ярким светлячком, над калиткой зажглась упрятанная под стекло электрическая лампочка. Привратник невольно сглотнул, попятившись назад. Он знал, что означает этот сигнал. К самой будке не было подведено, кроме телефонного, связанного с лечебницей провода, другое новейшее изобретение – электричество. Но Мэддокс, как и любой другой из смены сторожей, знал, что в прошлом году к окружающей всю территорию клиники железной изгороди были протянуты специальные провода, спрятанные от людских глаз, заложенные в земле. Джексон слабо разбирался в технике и никак не мог понять принцип действия электричества, но знал одно – оно способно убивать. Загоревшаяся лампочка означала, что по железу, которое как раз и было проводником, только что из здания Мерсифэйт пустили ток. Такого напряжения, что достаточно прикоснуться к прутьям незащищённой резиновой перчаткой рукой и всё – изжаришься, как угодившая под молнию канарейка. Развеешься пеплом. Во всяком случае, так ему объяснило начальство. И у Мэддокса не было ни малейшего желания проверять правдивость их слов на собственной шкуре.