Однако, сколь интенсивным бы ни был обмен информацией с помощью танцев и феромонов, человек в этом отношении далеко впереди. Люди отличаются от животных способностью без труда обмениваться мыслями любой сложности с помощью языка. Животные, охотящиеся стаями, тоже способны эффективно общаться между собой с целью координации своего поведения. Однако уровень организации охоты, достигнутый первобытными людьми, требовал эффективного обмена более сложными мыслями – мыслями о пространстве, указывающими местонахождение жертвы и место, куда нужно ее гнать, а также более сложными мыслями, отражающими причинно-следственные связи: каким образом можно собрать бизонов в стадо, как их потом убивать и разделывать (не говоря уже о том, что язык нужен для обсуждения вопроса о дележе добычи).
Если мы охотимся вдвоем, мне полезно было бы знать, что ты задумал. О твоих намерениях я узнаю не только из твоих слов, но и путем анализа твоих действий. Если ты поднимаешь лук со стрелой и целишься в бизона, само собой разумеется, я делаю вывод, что ты намереваешься выстрелить в бизона. Но, чтобы прийти к такому выводу, на самом деле требуется на удивление много умственной работы. Мне нужно вспомнить и осмыслить твои прежние действия (поднимание лука со стрелой и прицеливание) и определить твое намерение (послать стрелу в бизона). Необходимо понять твое желание (убить бизона) и твои представления о том, как это сделать (тебе известно, что, выпустив стрелу, ты сможешь убить бизона). Кроме того, нужно знать кое-что о твоем характере (например, что у тебя нет моральных возражений против убийства бизона). Если я продолжаю действовать по плану и не мешаю тебе выстрелить в бизона, это означает, что я доверяю тебе, верю, что ты сотрудничаешь со мной и не убежишь один с мясом бизона. Люди постоянно и автоматически без всяких усилий используют такого рода размышления об умственном состоянии и намерениях других людей. Конечно, способности людей к расшифровке намерений и умственного состояния других людей не одинаковы, но в той или иной мере на это способен каждый человек. Кстати, это очень хорошо получается и у собак, хотя и не так хорошо, как у людей. Ни одна собака, увидев, что вы поднимаете лук, не сможет понять, что вы намереваетесь убить бизона. Способность понимать ментальное состояние других людей является критически важным условием совместной работы в большом коллективе.
Совместные намерения и коллективные замыслы
Люди умеют не только распознавать намерения других людей, но обладают способностью, которой нет ни у какой другой когнитивной системы, ни у машины, ни у животного: человек может сознательно направить внимание на тот же объект или событие, на которые обращает внимание другой человек. Когда люди взаимодействуют между собой, они не просто воспринимают одно и то же событие – они сознают, что воспринимают одно и то же событие. Это осознание возможности коллективизации внимания не просто изменяет природу восприятия окружающего мира. Оно влияет на действия людей, и в частности на их способность к командной деятельности.
Налаживание коллективного внимания является критически важным этапом на пути к полноценному взаимодействию в группе, занимающейся совместным когнитивным трудом в сообществе носителей знаний. Если мы готовы к коллективному вниманию, значит, мы способны и на большее – на формирование общей позиции. Пусть нам известно нечто, и мы знаем, что это известно и другим, и мы знаем, что они знают, что мы знаем это нечто (и, конечно, мы знаем, что они знают, что мы знаем, что они знают, и т. д.). Знания не просто распределяются между членами группы, но и становятся общими. В этот момент возникает возможность формирования коллективного замысла (83), а значит, постановки и преследования общей цели. Главная особенность человека как вида – это способность ставить общие цели, что и обеспечивает нам возможность эффективных совместных действий.
В значительной степени эти идеи заимствованы у выдающегося русского психолога Льва Выготского, который еще в начале ХХ в. пришел к выводу, что разум представляет собой социальную структуру. Выготский утверждал, что человек отличается от других живых существ не интеллектуальными возможностями индивидуального мозга, а способностью учиться у других людей, воспринимать информацию, накопленную в данной культуре (и других культурах), способностью к сотрудничеству, к активному взаимодействию с другими людьми в ходе коллективных действий. Эта идея Выготского в значительной степени способствовала формированию представления о сообществе носителей знаний.
Майкл Томаселло и его коллеги из Института эволюционной антропологии Макса Планка (Германия, Лейпциг) много лет работают с детьми и шимпанзе, изучая проблему формирования и реализации коллективного замысла (84). Почему социальная жизнь у шимпанзе почти не изменилась с момента их появления на эволюционной сцене, а наши дети, вырастая, превращаются во взрослых, которые пишут картины, сочиняют книги, получают высшее образование, конструируют сложные машины, а также легализируют марихуану, пьют бурбон и слушают музыку кантри и вестерн?
Рассмотрим результаты этих наблюдений. Взрослый и ребенок находятся в комнате, в которой стоит непрозрачное ведро. Ребенок видит, что взрослый указывает на ведро. Если это происходит ни с того ни с сего, ребенок теряется. Что нужно взрослому? На что на самом деле указывает взрослый? На что он хочет обратить внимание ребенка – на цвет ведра, его форму, материал или на что-нибудь еще? Теперь давайте представим, что они играют – взрослый прячет предмет, который ребенок должен найти. Если во время игры взрослый указывает на ведро, то ребенок понимает намерение взрослого – он показывает ребенку, где находится спрятанный предмет. Исследователи выяснили, что такую задачу способен решить ребенок, которому от роду всего четырнадцать месяцев; уже в этом возрасте в этой ситуации ребенок понимает намерение взрослого. Шимпанзе и другие высшие обезьяны не способны на это ни в каком возрасте.
Шимпанзе и другие высшие обезьяны – высокоорганизованные существа, но они не могут понимать намерения человека. Обезьяна может проследить за направлением человеческого взгляда, но не понимает, что человек таким образом указывает на предмет, с которым они играют. Обезьяна смотрит на предмет и не понимает, что человек тоже смотрит на тот же предмет. Она не способна подумать: «А, человек пытается заставить меня думать о том, о чем думает он сам, то есть о предмете, с которым мы играем!» Обезьяна может понимать, что человек пытается чего-то достичь, но не может сотрудничать с ним на основе коллективного внимания и не способна помочь ему путем налаживания совместной деятельности.
Давайте теперь обратимся к жестам. Жестикуляция – важный элемент человеческого общения. Человек использует жесты для передачи информации (указывая на что-нибудь или имитируя движение), для проявления сочувствия (открывая объятия), для обращения (кивком головы). Девятимесячный ребенок жестом привлекает внимание людей, чтобы совместно с ними заняться каким-нибудь предметом. В противоположность этому шимпанзе и другие высшие обезьяны используют жесты только для управления другими: сообщают им, как и что нужно сделать или как реагировать на запрос. Жесты человека имеют целью достижение взаимопонимания с другими людьми для налаживания общения «на одной волне», тогда как жесты обезьян предназначены для выполнения действий.
В другом исследовании, проведенном Томаселло и его сотрудниками, взрослый экспериментатор выполнял задание вместе с ребенком, а потом перестал. Ребенок стал побуждать взрослого продолжить совместную работу. Когда тот же самый эксперимент повторили с шимпанзе, они даже не пытались заставить экспериментатора снова включиться в работу. Томаселло отмечает: «Дети (в отличие от шимпанзе) часто хотят сотрудничать ради самого сотрудничества. Они сотрудничают как в социальных играх, так и при выполнении инструментальных заданий. Более того, получив игрушку в рамках инструментального задания, они нередко помещают ее обратно в аппарат с тем, чтобы начать выполнять задание заново» (85). Дети стремятся к совместной работе ради самого взаимодействия, в то время как шимпанзе недоступна сама концепция совместной работы.
Во всех этих случаях люди отличаются от шимпанзе своей способностью (а иногда даже потребностью) к совместному выполнению работы с другими людьми. Человек изначально настроен на сотрудничество.
Способность к формированию коллективного замысла обеспечивает реализацию другой, наверное, самой важной способности человека как вида: способности накапливать и передавать знания от поколения к поколению. Это позволяет формировать то, что антропологи называют кумулятивной культурой. Благодаря передаче знаний, осуществляемой нашим социальным мозгом с помощью языка, сотрудничества и разделения труда, происходит накопление знаний и дальнейшее формирование культуры. Это один из важнейших факторов истории успеха человечества. Возможности человечества постоянно увеличиваются, но не за счет того, что индивидуумы становятся умнее (86), а за счет того, что наши коллективные замыслы становятся все более сложными, наш коллективный интеллект – все более мощным, тогда как функционирование улья остается практически неизменным уже миллионы лет.
Мы часто думаем, что связь между интеллектом и социальными навыками носит отрицательный характер. Почти в каждом художественном фильме 1980-х есть стереотипный чудаковатый персонаж, успешно изучающий математику и физику, но неспособный поддерживать простой разговор с представителем противоположного пола. Такие картинки дают неверное представление о глубокой связи между индивидуальным и групповым интеллектом. Далее мы увидим, что самыми умными среди нас (в смысле достижения наибольшего успеха) часто оказываются люди, которые лучше понимают других людей.
Современная командная работа
Следы нашей совместной когнитивной эволюции окружают нас повсюду. Понаблюдайте, как взаимодействуют между собой дети. Чаще всего они активно включаются в групповое мышление, как