Через пару часов Маск вышел с совещания и вошел в душегубку с улыбкой на лице. “У меня отличная идея, – сказал он. – Надо сделать все наоборот. Пусть люди выбирают не уйти, а остаться. Пусть кажется, что мы снаряжаем новую экспедицию Шеклтона. Нам нужны люди, которые сами скажут, что готовы на хардкор”.
Поздно вечером в тот день Маск улетел в Делавэр, чтобы дать показания на суде по иску акционеров, решивших оспорить его компенсацию. Незадолго до четырех утра по североамериканскому восточному времени, сидя в самолете, он протестировал страницу с кнопкой и стал первым человеком, который сказал “да” новым условиям работы в Twitter. Затем он отправил всем сотрудникам письмо:
От: Илон Маск
Тема: Развилка
Дата: 16.11.2022
Отныне, чтобы создать революционный Twitter 2.0 и преуспеть во все более конкурентном мире, мы должны перейти в чрезвычайно хардкорный режим. Это предполагает долгие смены и напряженную работу. <…>
Если вы уверены, что хотите работать в новом Twitter, нажмите на кнопку “да”, кликнув по ссылке ниже. Все, кто не сделает этого завтра (в четверг) до 17:00 EST, получат выходное пособие в размере трех месячных окладов.
Джеймс и Росс всю ночь наблюдали, как меняется число голосов. Они делали ставки. Сколько людей захотят остаться в компании? Джеймс полагал, что на кнопку нажмут 2000 из примерно 3600 штатных сотрудников. Росс назвал число 2150. Маск сделал более низкую ставку: остаться решат 1800 человек. В конце концов на кнопку “да” нажали 2492 сотрудника, или 69 % штата, что было на удивление много. Ассистентка Маска Джен Балахадиа принесла энергетик с водкой, чтобы это отпраздновать.
Оценка кода
Вечером в тот четверг сотрудники Twitter получили несколько тревожное сообщение. Им сказали, что на следующий день – в пятницу, 18 ноября – офис Twitter будет закрыт, а доступ внутрь по пропускам будет приостановлен до понедельника. Такое решение было принято из соображений безопасности, чтобы только что уволенные или ушедшие по собственному желанию люди не попытались устроить саботаж. Маск, впрочем, не придал этому письму значения. В ночь на пятницу он проработал до часа, а затем отправил другое сообщение, которое противоречило первому: “Все, кто фактически участвует в написании кода, должны в 14:00 быть на 10‐м этаже”. Чуть позже он добавил: “Будьте готовы к тому, что я буду ходить по офису и производить краткую оценку кода”.
Это привело всех в замешательство. Один инженер, работающий из Бостона, остался единственным сотрудником в команде, которая занималась кэшированием важных данных. Он боялся, что, если сядет в самолет, система может упасть, пока он летит на другой конец страны, и он будет не в состоянии устранить ошибку. Вместе с тем он боялся, что, если не придет в офис, его уволят. Он полетел в Сан-Франциско.
К двум часам дня в штаб-квартире собралось почти триста инженеров, и некоторые пришли с чемоданами, хотя понятия не имели, возместят ли им командировочные расходы. Маск, однако, весь день провел на встречах, не обращая на них внимания. Еды в офисе не было, и к шести вечера инженеры не только рассердились, но и проголодались, поэтому Эндрю и руководитель отдела обеспечения информационной безопасности Кристофер Стэнли сходили за пиццей. “К тому времени все были на взводе – думаю, Илон специально заставлял их ждать, – говорит Эндрю. – Пицца всех умиротворила”.
Кристофер Стэнли (крайний справа) делает селфи с Маском и инженерами после хакатона
Когда в восемь вечера Маск наконец вышел к инженерам, он стал, как он сам выразился, “садиться рядом” с молодыми инженерами и просматривать их код. Впоследствии они говорили, что одни предложения, которые он вносил, были полезными, а другие – слишком поверхностными. Часто он искал способы упростить процесс. Также он подходил с инженерами к белым доскам, на которых они рисовали архитектуру системы Twitter. Маск засыпал группы инженеров вопросами. Почему поиск такой отстойный? Почему реклама совершенно не соответствует интересам пользователей? Лишь ближе к двум часам ночи он забрал Экса и покинул офис.
Глава 88Хардкор
Разблокировки
“Кэти Гриффин, Джордан Питерсон и The Babylon Bee разблокированы, – твитнул Маск днем в пятницу, 18 ноября. – В отношении Трампа решение еще не принято”. После ухода Йоэля Рота и других несогласных он единолично решил разблокировать не только The Babylon Bee и Питерсона, но и прогрессивную комедиантку Кэти Гриффин, которая создала фальшивый аккаунт Маска и публиковала от его лица пародийные сообщения.
Разблокировав пользователей, Маск объявил о введении политики “фильтрации по видимости”, которую они разработали вместе с Ротом. “Новая политика Twitter предполагает свободу слова, но не свободу охвата, – написал он. – Негативные и ненавистнические твиты будут максимально обесцениваться, а их распространение будет сдерживаться, поэтому Twitter не будет получать с них ни рекламных, ни других доходов. Эти твиты не будут попадаться на глаза, если не искать их специально”.
Он провел черту по конспирологу Алексу Джонсу, который заявил, что массовое убийство в начальной школе в Сэнди-Хук в 2012 году на самом деле было “грандиозным разводом”. Маск сказал, что аккаунт Джонса останется заблокирован. “Мой первенец умер у меня на руках, – твитнул Маск. – Я ощутил последний удар его сердца. Я беспощаден по отношению ко всем, кто использует смерть детей ради наживы, политики и славы”.
Тем временем Йе, ранее известный как Канье Уэст, продолжал преподносить Маску уроки о сложностях свободы слова. Он пришел на подкаст к Алексу Джонсу и заявил: “Я люблю Гитлера”. После этого он опубликовал в Twitter фотографию, где Ари Эмануэль поливает из шланга одетого в одни плавки Маска, и антисемитский подтекст сообщения – с намеком, что евреи управляют миром, – был вполне очевиден. “Давайте навсегда запомним этот твит, который станет для меня последним”, – написал Йе, а затем опубликовал картинку со свастикой внутри звезды Давида.
“Я старался как мог, – заявил Маск. – Несмотря на это, Йе снова нарушил наше правило против подстрекательства к насилию. Его аккаунт будет заблокирован”.
Необходимо было также решить, разблокировать ли Дональда Трампа. “Я хочу избежать пустых споров о Трампе, – сказал мне Маск несколькими неделями ранее, подчеркнув, что всегда придерживался принципа обеспечивать свободу слова лишь в рамках закона. – Если он занимается преступной деятельностью – а все больше кажется, что так и есть, – это неприемлемо. Подрыв демократии – это не свобода слова”.
Но к 18 ноября – к той пятнице, когда он вызвал инженеров в офис для оценки кода, – Маск уже пребывал в приподнятом настроении и готов был отказаться от своих слов. Джеймс и его мушкетеры отчаянно пытались поддерживать работоспособность Twitter, несмотря на неожиданный уход сотен инженеров и увеличение нагрузки из‐за видеороликов с чемпионата мира по футболу. Им вовсе не хотелось, чтобы система снова оказалась под ударом. В это время Маск вышел из своей переговорной комнаты со стеклянными стенами, где провел встречу с Робин Уилер, которая пока занимала в Twitter должность руководителя отдела продаж, и показал Джеймсу и Россу свой телефон. “Смотрите, что я только что твитнул”, – сказал он с озорной ухмылкой.
Он опубликовал у себя на странице опрос: “Разблокировать ли бывшего президента Трампа? Да. Нет”. Если оставить за скобками сомнения в уместности разблокировки Трампа и использования открытого для всех голосования для принятия этого важного решения, возникала инженерная проблема. Проведение опроса, в котором мгновенно регистрируются миллионы голосов и который в реальном времени заполняется в лентах пользователей, могло привести к перегрузке серверов Twitter при недостатке обслуживающего их персонала. Маск, однако, обожал риск. Он хотел знать, до какой скорости может разогнаться автомобиль, что случится, если вдавить педаль газа в пол, и насколько близко можно подлететь к Солнцу. Джеймс и Росс сказали, что “от страха наложили в штаны”, но Маска, казалось, ситуация только обрадовала.
К моменту закрытия опроса на следующий день в нем приняло участие более 15 млн пользователей. Голоса распределились почти поровну: 51,8 % выступили за разблокировку Трампа, а 48,2 % – против. “Народ сказал свое слово, – объявил Маск. – Трамп будет разблокирован. Vox populi, vox Dei”.
Сразу после этого я спросил его, догадывался ли он заранее, каким будет результат. Нет, ответил он. А если бы расклад оказался другим, он оставил бы блокировку Трампа в силе? Да. “Я не фанат Трампа. Он сеет хаос. Он чемпион мира по вранью”.
Третий раунд
На встрече с Маском в тот день руководитель отдела продаж Робин Уилер сказала, что уходит из компании. Она пыталась уволиться неделей ранее, одновременно с Йоэлем Ротом, но Маск и Джаред Берчалл убедили ее остаться.
Большинство, включая Росса и Джеймса, посчитало, что поводом к ее отставке стало решение Маска производить разблокировки в одностороннем порядке и запустить опрос о судьбе Трампа. На самом деле Уилер больше беспокоило, что Маск упорно настаивал на проведении еще одного раунда сокращений и требовал, чтобы она составила список тех, кого стоит уволить. Ранее на той неделе она провела собрание сотрудников отдела продаж и объяснила, почему им стоит нажать на кнопку “да” и стать частью нового Twitter, где к ним будут предъявляться высокие требования. Теперь ей предстояло посмотреть в глаза некоторым из людей, сказавших “да”, и сообщить, что они потеряли работу.
Плановые цифры для увольнений и сокращений менялись вместе с настроением Маска. В какой‐то момент он сказал мушкетерам, что хочет сократить команду программистов до пятидесяти человек. На той же неделе он говорил, что не стоит думать о конкретных числах. “Просто составьте список лучших инженеров и отсейте остальных”, – велел он.