Homebrew Computer Club, но общественность далеко не сразу заметила, что в мире идет фундаментальная перестройка. Однако революция в сфере искусственного интеллекта происходила иначе. За несколько недель весной 2023 года миллионы следящих за технологиями энтузиастов, а затем и обычных людей заметили, что с головокружительной скоростью идет трансформация, которая изменит саму природу работы, обучения, творчества и повседневных задач.
Десять лет Маск беспокоился о том, что однажды искусственный интеллект может выйти из‐под контроля – так сказать, обрести собственное сознание – и стать угрозой для человечества. Когда один из основателей Google Ларри Пейдж отмахнулся от его опасений и назвал его “видистом”, который ставит человеческий интеллект выше всех остальных форм разума, их дружбе пришел конец. После этого Маск пытался помешать Пейджу и Google купить компанию DeepMind, основанную пионером ИИ Демисом Хассабисом. У него ничего не вышло, и поэтому в 2015 году он вместе с Сэмом Альтманом создал конкурирующую лабораторию по исследованию искусственного интеллекта – некоммерческую организацию OpenAI.
Порой люди более ершисты, чем машины, и через некоторое время Маск разошелся с Альтманом, вышел из совета директоров OpenAI и переманил высококлассного инженера Андрея Карпатого в Tesla, где он возглавил команду по разработке автопилота. Потом Альтман основал коммерческое подразделение OpenAI, получил от Microsoft инвестиции в объеме 13 млн долларов и снова нанял Карпатого на работу.
В число разрабатываемых OpenAI продуктов вошел бот ChatGPT. Используя огромные базы полученных из интернета данных, его обучили отвечать на вопросы, задаваемые пользователями. Когда в июне 2022 года Альтман и его команда показали одну из первых версий системы Биллу Гейтсу, тот сказал, что не проявит интереса к этой разработке, пока она не сможет, например, сдать экзамен по биологии продвинутого уровня. “Я думал, что после этого не увижу их еще года два или три”, – говорит он. Но они вернулись через три месяца. Альтман, генеральный директор Microsoft Сатья Наделла и другие пришли на ужин к Гейтсу, где представили ему новую версию бота, GPT-4, и Гейтс забросал ее вопросами по биологии. “Это было потрясающе”, – говорит Гейтс. После этого он спросил у бота, что он скажет отцу больного ребенка. “Он дал прекрасный выверенный ответ – лучше, пожалуй, не ответил бы никто из присутствующих”.
В марте 2023 года OpenAI представила GPT-4 публике. После этого Google представила конкурирующий чат-бот Bard. В итоге почва оказалась подготовлена для соперничества OpenAI – Microsoft и DeepMind – Google, которые создавали ИИ-системы, способные переписываться с людьми на естественном языке и выполнять бесконечное количество интеллектуальных задач на текстовой основе.
Маск переживал, что такие чат-боты и ИИ-системы, особенно в руках Microsoft и Google, могут оказаться политизированы, а то даже и заражены тем, что он называл воук-вирусом. Кроме того, он боялся, что самообучающиеся ИИ-системы могут стать враждебными по отношению к людям. На более насущном уровне он беспокоился, что обученные чат-боты примутся заполнять Twitter дезинформацией, предвзято освещать события и проворачивать всевозможные финансовые аферы. Разумеется, всем этим уже занимались люди. Но запуск тысяч чат-ботов, используемых как оружие, стал бы проблемой на пару-тройку порядков серьезнее.
По своему обыкновению, Маск ринулся на помощь. Он посчитал, что в двустороннее соперничество Google и OpenAI должен вступить третий гладиатор, который сосредоточится на безопасности ИИ и сохранении человечества. Ему претило, что он основал и профинансировал OpenAI, а теперь остался не у дел. ИИ был главной надвигающейся бурей. И никто не любил бури больше Маска.
В феврале 2023 года Маск пригласил – хотя, возможно, лучше сказать “вызвал” – Сэма Альтмана в штаб-квартиру Twitter и попросил его захватить с собой уставные документы OpenAI. Маск хотел, чтобы Альтман объяснил, как он смог законным образом превратить некоммерческую организацию, финансируемую за счет пожертвований, в коммерческую компанию, способную зарабатывать миллионы. Альтман попытался показать, что все было оформлено в рамках закона, и настаивал, что сам не был держателем акций и не вкладывал в предприятие собственные деньги. Кроме того, он предложил Маску акции новой компании, но Маск от них отказался.
В итоге Маск стал подвергать OpenAI и Сэма Альтмана нападкам. “OpenAI создавалась как некоммерческая организация с открытым кодом (поэтому я и назвал ее ‘Open’AI), чтобы стать противовесом Google, но теперь превратилась в максимально коммерциализированную компанию с закрытым кодом, которую, по сути, контролирует Microsoft, – сказал он. – Я по‐прежнему не понимаю, как некоммерческая организация, которой я пожертвовал 100 млн, каким‐то образом стала коммерческой компанией с капитализацией 30 млрд. Если это законно, почему никто больше этого не делает?” Он назвал ИИ “самым мощным инструментом, созданным человечеством”, а затем посетовал, что теперь этот инструмент оказался “в руках циничной корпоративной монополии”.
Альтман был уязвлен. В отличие от Маска он чувствителен и неконфликтен. Он вообще не зарабатывал на OpenAI и считал, что Маск недостаточно разобрался в тонкостях вопроса о безопасности ИИ. Тем не менее он полагал, что критика Маска проистекает из искренней озабоченности. “Он козел, – сказал Альтман Каре Суишер. – У него такой стиль, в каком я бы никогда не стал работать. Но я думаю, что ему действительно не все равно и что он очень переживает о том, какое будущее ждет человечество”.
Потоки данных Маска
Топливом для ИИ служат данные. Новые чат-боты обучались на гигантских объемах информации, таких как миллиарды интернет-страниц и других документов. Обладая собственными поисковыми механизмами, облачными сервисами и почтовыми серверами, Google и Microsoft имели неисчерпаемые источники данных для обучения ИИ-систем.
Чем здесь мог козырнуть Маск? Одним из его активов была лента Twitter, которая содержала более триллиона твитов, опубликованных в разные годы, и пополнялась пятьюстами миллионами сообщений каждый день. Она представляла собой коллективный разум человечества, самый свежий в мире набор данных о реальных дискуссиях, новостях, интересах, тенденциях, спорах и разговорном языке. Кроме того, она была отличным учебным полигоном, где чат-бот мог проверять, как люди реагируют на его ответы. Покупая Twitter, Маск не учитывал ценность этого потока данных. “Это стало дополнительным преимуществом, которое я увидел лишь после покупки”, – говорит он.
Twitter довольно свободно разрешал другим компаниям пользоваться этими данными. В январе Маск провел в своей переговорной комнате в штаб-квартире Twitter целый ряд вечерних встреч, чтобы найти способ брать за это деньги. “Это возможность для монетизации”, – сказал он инженерам. Кроме того, это позволяло запретить Microsoft и Google пользоваться данными Twitter для совершенствования своих чат-ботов на базе ИИ.
В распоряжении Маска был и еще один источник данных: 160 млрд кадров видео с установленных в “теслах” камер, которые компания получала и обрабатывала каждый день. Эти данные отличались от текстовых документов, на которых учились чат-боты. Это были видеоролики, где показывалось, как люди ведут себя в различных ситуациях. С их помощью можно было создать искусственный интеллект для настоящих роботов, а не просто генерирующий текстовые сообщения чат-бот.
Священным граалем общего искусственного интеллекта было создание машин, способных вести себя подобно людям в физических пространствах – на заводах, в офисах, на поверхности Марса, – а не просто удивлять нас, поддерживая беседу, но при этом не имея материальной оболочки. Вместе Tesla и Twitter могли обеспечить предоставление и обработку данных, чтобы достичь обеих целей: научить машины, как вести себя в физических пространствах и как отвечать на вопросы на естественном языке.
Мартовские иды
“Как сделать ИИ безопаснее? – спросил Маск. – Этот вопрос не дает мне покоя. Что мы можем предпринять, чтобы свести опасность ИИ к минимуму и обеспечить выживание человеческого сознания?”
Он сидел, скрестив босые ноги, у бассейна возле остинского дома Шивон Зилис, одной из руководителей Neuralink и матери двух его детей. С момента основания OpenAI восемь лет назад она сопровождала его во всех ИИ-начинаниях. У них на коленях сидели их близнецы Страйдер и Азур, которым уже исполнился год и четыре месяца. Маск по‐прежнему придерживался интервального голодания и на поздний завтрак выбрал пончики, которые он теперь ел регулярно. Зилис сварила кофе, а затем поставила его в микроволновку, чтобы он стал супергорячим и Маск не проглотил его залпом.
За неделю до этого Маск написал мне: “Есть несколько важных вещей, о которых я хотел бы с вами поговорить. Но только лично”. Когда я спросил, когда и где он хочет встретиться, он ответил: “На мартовские иды в Остине”.
Я удивился и, признаться, немного встревожился. Стоило ли мне остерегаться? Оказалось, он хотел поговорить о проблемах, с которыми ему предстоит столкнуться в будущем, и прежде всего он имел в виду ИИ. Мы вышли на улицу, оставив телефоны дома, поскольку, как он сказал, кто‐нибудь может с их помощью прослушать наш разговор. Но позже он позволил мне использовать в книге свои слова об ИИ.
Он говорил негромким монотонным голосом и время от времени разражался почти маниакальным смехом. Он отметил, что уровень человеческого интеллекта выравнивается, поскольку люди заводят слишком мало детей. Тем временем уровень компьютерного интеллекта экспоненциально растет, как по закону Мура на стероидах. В какой‐то момент биологический разум померкнет в сравнении с цифровым.