ного пуска. За рядами приборных панелей в защищенном от жара здании сидело сорок инженеров и операторов полета; им открывался вид на болота и стартовую площадку, расположенную в десяти километрах от них. На рассвете на базу приехала Граймс, которая привезла с собой Экса, Уай и совсем еще маленького Техно Механикуса, или Тау.
За полчаса до запланированного пуска Джанкоса подошел к Маску и сообщил о проблеме, выявленной одним из датчиков. Маск несколько секунд подумал и объявил: “Думаю, это не слишком серьезный риск”. Джанкоса подпрыгнул от радости, сказал “Супер!” и вернулся в командный пункт. Вскоре Маск последовал за ним и занял его место за самой ближней из приборных панелей, насвистывая оду “К радости” Бетховена.
За сорок секунд до пуска была сделана краткая пауза, чтобы инженеры провели последние оценки, а затем Маск кивнул, и обратный отсчет возобновился. В момент старта из окна командного пункта и на дюжине экранов все увидели, как из тридцати трех двигателей Raptor вырвалось пламя. Ракета поднималась очень медленно. “Вот черт, она взлетает!” – воскликнул Маск, а затем вскочил со стула и выбежал на улицу, где раздался низкий рев, когда ракета оторвалась от пусковой установки. Более трех минут ракета поднималась в небо, пока в конце концов не скрылась из вида.
Маск наблюдает за запуском Starship из командного пункта
Но когда Маск вернулся внутрь и взглянул на видео, стало ясно, что ракета летит неустойчиво. Два двигателя плохо завелись, и за несколько секунд до пуска была отдана команда их отключить. После этого на ускорителе остался тридцать один двигатель, и этого должно было хватить для завершения миссии. Но через тридцать секунд после пуска из‐за утечки топлива из открытого клапана взорвались еще два двигателя, установленных у самого края, и огонь стал распространяться на соседние моторные отсеки. Ракета поднималась вверх, но было понятно, что на орбиту она не выйдет. По протоколу ее предписывалось взорвать над водой, где обломки не будут представлять опасности. Маск кивнул руководителю полета, который через три минуты десять секунд после пуска отправил ракете “сигнал на подрыв”. Еще через сорок восемь секунд видео с ракеты прервалось, точно как во время первых трех пусков с Кваджа. И снова команда стала описывать случившееся несколько ироничной фразой “скоростная внеплановая разборка”.
Когда они пересмотрели видео, стало очевидно, что факелы газов из двигателей Raptor повредили основание стартовой площадки. В разные стороны разлетелись крупные фрагменты бетона. Возможно, осколки задели и некоторые двигатели.
Маск, как обычно, не боялся рисковать. При строительстве площадки в 2020 году он решил не выкапывать под стартовой установкой пламеотводящий канал, как на большинстве пусковых комплексов. “Это может оказаться ошибкой”, – сказал он тогда. Кроме того, в начале 2023 года команда по обслуживанию площадки приступила к установке большой стальной пластины, которая должна была закрыть основание стартовой установки. Охлаждать ее предполагалось водой. К апрельскому пуску работы еще не были завершены, однако, опираясь на данные, полученные в ходе стендовых огневых испытаний, Маск пришел к выводу, что плотный бетон выдержит нагрузку.
Как и решение об отказе от гасителей колебаний топлива на одной из первых версий ракеты Falcon-1, эти решения оказались ошибочными. Их вряд ли приняли бы в NASA или в Boeing, где осторожность ставится превыше всего. Маск, однако, полагал, что, производя ракеты, не стоит бояться совершить ошибку. Рискуй. Учись на каждом взрыве. Усваивай уроки. И пытайся снова. “Мы вовсе не хотим устранять все риски на этапе проектирования, – сказал он. – Иначе мы никогда ничего не достигнем”.
Он заранее сказал, что сочтет экспериментальный полет успешным, если ракета оторвется от пусковой установки, поднимется достаточно высоко, чтобы скрыться из вида, и предоставит достаточное количество полезной новой информации и данных. Эти цели были достигнуты. Но ракета взорвалась. Большинство людей посчитали бы это катастрофическим провалом. И на мгновение, глядя на экран, Маск, казалось, упал духом.
Но остальные присутствующие в командном пункте начали аплодировать. Они радовались своему достижению и тому, чему они научились. Наконец Маск встал, поднял руки над головой и повернулся к остальным. “Молодцы, ребята, – сказал он. – Это успех. Наша цель состояла в том, чтобы оторваться от установки и взорваться вне зоны видимости, что мы и сделали. За всем в такой ситуации не уследишь, поэтому выйти на орбиту с первого раза непросто. Сегодня отличный день”.
В командном пункте
с Гриффином и Эксом
Возле командного пункта
с Граймс и Тау
Тем вечером около сотни сотрудников SpaceX и их друзей собрались в тики-баре на Starbase и устроили полупраздничную вечеринку с танцами и молочным поросенком, зажаренным на медленном огне. За эстрадой в баре стояло несколько старых ракет Starship, в стальных корпусах которых отражались огни вечеринки, а на ночном небосводе словно по команде поднимался яркий и красный Марс.
У лужайки Гвинн Шотвелл разговаривала с Хансом Кенигсманном, который в свое время стал четвертым сотрудником SpaceX и двадцать один год назад познакомил ее с Маском. Кенигсманн, ветеран пусков на Квадже, по доброй воле прилетел в Техас, чтобы как обычный зритель понаблюдать за взлетом новой ракеты. Он не видел Маска с запуска Inspiration4 в 2021 году, после которого тот вынудил его уйти из компании. Он подумал подойти и поздороваться, но решил этого не делать. “Илон не из тех, кто оглядывается назад и дает волю чувствам, – сказал он. – Ему плохо дается такое сопереживание”.
Маск и Граймс сидели за столом вместе с его матерью Мэй, которая прилетела в Техас накануне поздно вечером, отметив в Нью-Йорке свой семьдесят пятый день рождения. Она вспоминала, как в детстве родители каждый год возили всю семью в пустыню Калахари в ЮАР. Она сказала, что Илон пошел характером в них: одно поколение любителей приключений передало любовь к риску следующему.
Экс подошел к одному из костров, а когда Маск мягко попытался отвести его в сторону, надулся и запищал, недовольный тем, что его ограничивают. И Маск его отпустил. “Однажды, когда я был маленький, родители сказали мне не играть с огнем, – вспомнил он. – Я взял коробок спичек, зашел за дерево и принялся их поджигать”.
“Ошибки, говорят, людей формуют”
Взрыв Starship стал для Маска весьма символическим. Он был удачной метафорой свойственного ему стремления ставить перед собой большие цели, действовать импульсивно, идти на огромные риски и достигать невероятных высот, но также рушить все вокруг, маниакально хохоча, и оставлять после себя дымящиеся руины. Его жизнь давно стала мешаниной из исторических прорывов и безумных срывов, пустых обещаний и экстравагантных причуд. Он высоко взлетал и низко падал. Из-за этого фанаты в нем души не чаяли, а критики разносили его в пух и прах, и каждая из сторон при этом проявляла отчаянное рвение, характерное для гиперполяризованной эпохи Twitter.
С самого детства движимый своими демонами и героическими побуждениями, он снова и снова провоцировал скандалы, делая эпатажные политические заявления и без нужды влезая в драки. Порой он становился совершенно одержим и регулярно взлетал к линии безумия Кармана – к размытой границе, отделяющей реальное видение от галлюцинаторного. В его жизни было слишком мало пламеотводящих каналов.
В этом отношении запуск Starship стал лишь одним из событий вполне типичной для него недели и продемонстрировал, что Маск готов идти на риски, которые редко принимают зрелые директора, работающие в серьезных отраслях.
• В ходе совещания о финансовых показателях Tesla, состоявшегося на той неделе, он вновь напомнил о своем желании снизить цены, чтобы увеличить объем продаж, и снова, как и каждый год начиная с 2016‐го, спрогнозировал, что система полностью автономного вождения будет готова через год.
С Граймс и Мэй после запуска
• На конференции рекламщиков в Майами, которую он посетил на той неделе, его интервьюер, директор по рекламе NBC Universal Линда Яккарино, сделала ему неожиданное личное предложение: возможно, именно она могла бы стать идеальным кандидатом на должность директора Twitter. Они никогда прежде не встречались, но после того, как Маск купил Twitter, она упрямо писала и звонила, пытаясь убедить его приехать на конференцию. “У нас были сходные представления о том, как может развиваться Twitter, и мне хотелось ему помочь, а потому я стала преследовать его, чтобы он согласился дать мне интервью в Майами”, – говорит Линда. Тем вечером она устроила для него ужин с дюжиной крупнейших рекламодателей, и он задержался там на четыре часа. Он понял, что Яккарино, вероятно, идеальный кандидат на должность: она была чертовски умна, очень хотела получить эту работу, понимала, как зарабатывать на рекламе и на подписках, и мастерски налаживала отношения с людьми, прямо как Гвинн Шотвелл в SpaceX. Но вместе с тем Маск не хотел уступать ей слишком много власти. “Мне придется и дальше работать в Twitter”, – сказал он, вежливо намекая, что у руля останется он сам. Она ответила, что он может считать это эстафетной гонкой. “Вы делаете продукт, передаете мне эстафетную палочку, я его реализую и продаю”. В конце концов он предложил ей должность генерального директора Twitter, а сам остался председателем совета директоров с полномочиями генерального директора и техническим директором компании.
• Утром в день пуска он пошел напролом и предложил убрать из Twitter голубые галочки, удостоверяющие личность знаменитостей, журналистов и других видных деятелей. Сохранить их могли лишь те, кто будет оплачивать подписку. Он действовал из нарочито праведного стремления к моральной справедливости, не думая о том, как сделать сервис лучше для пользователей, и это привело к вспышкам недовольства среди обиженных твиттерян, которые пытались решить, кто из пользователей заслуживает галочку.