Почему?
Здесь имеет смысл сделать паузу и отметить, насколько диким для 33‐летнего предпринимателя, отправленного в отставку из двух технологических стартапов, было решение заняться постройкой ракет, пригодных для полета на Марс. Чем вообще он руководствовался, если не принимать в расчет его отвращение к отпускам и детскую любовь к ракетам, научной фантастике и “Автостопом по галактике”? И своим ошеломленным друзьям, и интервьюерам в последующие годы он называл три причины.
Во-первых, его удивляло – и пугало, – что технологический прогресс нельзя считать неотвратимым. Он может остановиться. Он может даже повернуть вспять. Америка слетала на Луну. Но затем программу шаттлов закрыли, и прогресс остановился. “Неужели мы хотим сказать своим детям, что полет на Луну стал нашим главным достижением, а потом мы опустили руки?” – спрашивает он. Древние египтяне научились строить пирамиды, но затем это знание было утрачено. Так же случилось и в Риме, где строили акведуки и другие чудеса, которые были потеряны в Темные века. Не это ли происходит в Америке? “Люди ошибаются, полагая, что технологии автоматически совершенствуются, – через несколько лет сказал Маск на конференции TED. – Они совершенствуются, только если множество людей усердно трудятся, стараясь сделать их лучше”.
Еще одна причина заключалась в том, что, основав колонии на других планетах, люди получат возможность сохранить человеческую цивилизацию и разум, если что‐то случится с нашей хрупкой Землей. Не исключено, что наступит день, когда ее уничтожит астероид, изменение климата или ядерная война. Маск увлекся парадоксом Ферми, названным в честь американского физика итальянского происхождения Энрико Ферми, который, обсуждая вероятность существования инопланетной жизни, спросил: “Ну и где же она?” С точки зрения математики, существование других цивилизаций представлялось логичным, но отсутствие каких‐либо свидетельств наталкивало на неприятную мысль, что земляне – единственные разумные существа во Вселенной. “У нас здесь теплится крошечный огонек разума, и это, возможно, единственный разум, поэтому нам принципиально важно его сохранить, – говорит Маск. – Если мы сможем отправиться на другие планеты, вероятная продолжительность жизни человеческого разума станет существенно больше, чем если мы останемся на одной планете, которая может погибнуть при столкновении с астероидом или уничтожить собственную цивилизацию”.
Третья причина носила более вдохновенный характер. Маск родился в семье авантюристов и еще подростком решил переехать в страну, которая впитала в себя дух первопроходцев. “Соединенные Штаты в буквальном смысле представляют собой выжимку человеческой воли к исследованиям, – говорит он. – Это страна искателей приключений”. Он чувствовал, что в Америке пора снова пробудить этот дух, и ни одна миссия не подходила для этого лучше, чем колонизация Марса. “Основать колонию на Марсе чрезвычайно сложно, и без жертв, скорее всего, не обойтись, как было и при колонизации США. Но это будет невероятно вдохновляюще, а этот мир нуждается во вдохновляющих вещах”. Жизнь не сводится к решению проблем, считал Маск. Она дана нам, чтобы стремиться к великим мечтам. “И это заставляет нас вставать по утрам”.
Маск полагал, что полеты на другие планеты станут одним из важнейших прорывов в истории человечества. “Поистине важные вехи можно перечесть по пальцам: зарождение одноклеточной жизни, появление многоклеточных организмов, разделение растений и животных, выход организмов из океанов на сушу, появление млекопитающих, зарождение разума, – говорит он. – В этих масштабах следующий важный шаг очевиден: жизнь нужно сделать многопланетной”. Есть что‐то опьяняющее и вместе с тем тревожное в способности Маска считать свои проекты имеющими эпохальное значение. Как сухо отмечает Макс Левчин, “одна из величайших способностей Илона состоит в его умении выдавать свои стремления за волю небес”.
Лос-Анджелес
Чтобы основать ракетостроительную компанию, Маск решил переехать в Лос-Анджелес, где располагались штаб-квартиры большинства аэрокосмических предприятий, включая Lockheed и Boeing. “Вероятность успеха ракетной компании была довольно невысока, но она бы оказалась еще ниже, если бы я не переехал в Южную Калифорнию, где была сосредоточена критическая масса инженеров аэрокосмических систем”. Он никак не объяснил свое желание переехать Джастин, и она решила, что Маска просто потянуло к гламурному блеску звездного города. Их брак давал ему право на получение американского гражданства, и он вступил в него в начале 2002 года вместе с 3500 другими иммигрантами на торжественной церемонии принесения клятвы в Выставочном комплексе округа Лос-Анджелес.
Маск начал собирать ракетостроителей на встречи в отеле неподалеку от лос-анджелесского аэропорта. “Сперва я подумывал не создавать ракетостроительную компанию, а основать благотворительную миссию, которая будет вдохновлять людей и таким образом подпитывать финансирование NASA”.
Сначала он хотел построить небольшую ракету и отправить на Марс мышей. “Но я заволновался, что в итоге мы окажемся в снятой на видео трагикомедии, где мыши будут медленно умирать на крошечном космическом корабле”. Это не сулило ничего хорошего. “Тогда я подумал: давайте отправим на Марс маленькую теплицу”. Предполагалось, что теплица окажется на Марсе и передаст на Землю фотографии зеленых растений на красной планете. Увидев это, общественность придет в восторг и начнет кампанию в поддержку новых марсианских миссий. Эта идея получила название “Марсианский оазис”, и реализовать ее, по оценкам Маска, можно было менее чем за 30 млн долларов.
Деньги у него были. Сложнее всего было достать недорогую ракету, которая доставит теплицу на Марс. Но нашлось и место, где ракеты продавались по дешевке – так, по крайней мере, подумал Маск. В Марсианском обществе он услышал об инженере-ракетчике Джиме Кантрелле, который работал в американско-российской программе по списанию ракетного оружия. Через месяц после поездки по Лонг-Айлендскому скоростному шоссе в компании Адео Ресси Маск позвонил Кантреллу.
Кантрелл ехал в кабриолете по Юте, “поэтому понял лишь, что какой‐то тип по имени Иэн Маск утверждает, что он интернет-миллионер, и хочет поговорить”, сказал он впоследствии в интервью журналу Esquire. Когда Кантрелл добрался до дома и перезвонил Маску, тот изложил ему суть своей миссии. “Я хочу изменить подход человечества к многопланетности, – сказал он. – Мы можем встретиться в эти выходные?” Кантрелл постоянно ходил по лезвию бритвы, поскольку привык вести дела с российскими властями, и хотел встретиться в безопасном месте без оружия. Он выбрал клуб Delta Air Lines в аэропорту Солт-Лейк-Сити. Маск привез с собой Ресси, и они разработали план отправиться в Россию и выяснить, смогут ли купить несколько стартовых окон или ракет.
Глава 15Ракетчик
Россия
Обед в отдельном зале заштатного московского ресторана состоял из небольших кусочков пищи, заливаемых большими рюмками водки. Маск вместе с Адео Ресси и Джимом Кантреллом прилетел в Россию тем же утром, надеясь купить подержанную российскую ракету для полета на Марс, и был весьма потрепан после ночного кутежа на пересадке в Париже. Кроме того, пить он умел плохо, поэтому ему приходилось нелегко. “Я оценил массу еды и массу водки, и они были примерно равны”, – вспоминает он. Подняв множество тостов за дружбу, русские вручили американцам подарочные бутылки с водкой, на ярлыках которых фотографии каждого из них были наложены на изображение Марса. Маск, который к тому времени подпирал голову рукой, отключился и ударился головой о стол. “Кажется, я не произвел на русских впечатления”, – говорит он.
Вечером, немного оправившись, Маск с товарищами отправились на встречу с другими русскими, которые, как утверждалось, продавали списанное ракетное оружие. Эта встреча прошла столь же несуразно. У русского, который отвечал за ракеты, не было переднего зуба, поэтому каждый раз, когда он говорил громко, что случалось довольно часто, в Маска летела слюна. Когда Маск завел речь о необходимости сделать человечество многопланетным видом, русский погрустнел. “Эту ракету строили не для того, чтобы капиталисты полетели на Марс с идиотской миссией, – воскликнул он. – Кто у вас главный инженер?” Маск сказал, что он. И тут, как вспоминает Кантрелл, русский в них плюнул.
С Адео Ресси на ужине с русскими в Москве
“Он что, в нас плюнул?” – спросил Маск.
“Да, – ответил Кантрелл. – Кажется, он нас не уважает”.
Несмотря на эту клоунаду, в начале 2002 года Маск и Кантрелл решили снова посетить Россию. Ресси с ними не поехал, но поехала Джастин. Кроме того, к ним присоединился новый член команды Майк Гриффин, инженер по авиационно-космической технике, который впоследствии возглавил NASA.
На этот раз Маск решил купить две ракеты “Днепр”, переделанные из межконтинентальных баллистических ракет. В ходе переговоров цена на них поднималась все выше. В конце концов Маску показалось, что он договорился заплатить 18 млн долларов за два “Днепра”. Но русские сказали: нет, 18 млн за штуку. “И тут я такой: «Да это бред»”, – говорит он. Тогда русские подняли цену до 21 млн за штуку. “Они дразнили его, – вспоминает Кантрелл. – Говорили: «Что, мальчишка, денег нет?»”
Встречи ни к чему не привели, но в итоге это оказалось только к лучшему. Это подтолкнуло Маска расширить горизонты. Вместо того чтобы просто при помощи подержанной ракеты отправить демонстрационную теплицу на Марс, он замыслил гораздо более дерзкое предприятие, одно из самых отчаянных предприятий наших дней – частную компанию по строительству ракет, пригодных для отправки спутников, а затем и людей на орбиту, а впоследствии – на Марс и на более дальние рубежи. “Я был очень зол, а когда я злюсь, я пытаюсь переосмыслить проблему”.