Dragon на околоземной орбите и тем самым снизить риск ее повреждения при столкновении с космическим мусором. При слишком больших переменах теплообменники могли чрезмерно охладиться, но они пришли к консенсусу, поняв, как уравновесить эти риски. При запланированном положении капсулы на орбите вероятность столкновения с мусором равнялась примерно 1 к 700. При измененном положении она снижалась примерно до 1 к 2000. Но далее в презентации шел слайд со строгим предупреждением: “Реальные риски могут существенно отличаться от прогнозируемых”. Маск одобрил предлагаемый план.
Герстенмейер отметил, что есть и более безопасный вариант: можно просто выйти на более низкую орбиту. “Ниже есть доступные орбиты, – сказал он. – Можно даже опуститься на 190 км над Землей”. Они нашли способ подняться на более низкую высоту и вернуться на место посадки, как и планировалось изначально.
“Почему мы так не делаем?” – спросил Маск.
“Клиент [Айзекман] хочет подняться выше Международной космической станции, – пояснил Герстенмейер. – Он очень хочет подняться как можно выше. Мы сообщили ему о космическом мусоре. Он и его экипаж знают, что риск есть, и принимают его”.
Маск и Ханс Кенигсманн
“Прекрасно, – ответил Маск, который уважал людей, готовых идти на риск. – Думаю, раз он полностью информирован, все в порядке”.
Позже, когда я спросил, почему он решил не снижать высоту, Айзекман сказал: “Если мы хотим снова полететь на Луну, если мы хотим отправиться на Марс, нам нужно понемногу выходить из своей зоны комфорта”.
В прошлый раз гражданские астронавты готовились к полету на орбиту в 1986 году, когда космический шаттл “Челленджер” с учительницей Кристой Маколифф на борту взорвался через минуту после старта. Граймс считала, что катастрофа шаттла нанесла Америке психологическую травму, а полет Inspiration4 должен помочь стране исцелиться. Она взяла на себя роль “директора по заклинаниям” и перед стартом наложила на ракету особые чары, чтобы полет прошел удачно.
Как всегда в напряженные моменты, Маск отвлекался, думая о будущем. Он сидел в командном пункте рядом с Кико Дончевым, который пытался сосредоточиться на обратном отсчете, расспрашивал его, как продвигается сборка Starship в Бока-Чике, и придумывал, как бы уговорить инженеров переехать туда из Флориды.
Для Ханса Кенигсманна этот старт стал последним. Он проработал в SpaceX двадцать лет и входил в закаленную команду, которая запускала на Квадже первые ракеты Falcon-1, но Маск снял его с должности после того, как он написал отчет о неисполнении приказа FAA. После взлета ракеты с миссией Inspiration4 Кенигсманн подошел к Маску и неловко обнял его на прощание. “Я боялся, что распереживаюсь и не смогу справиться с чувствами, – говорит он. – Я проработал там дольше всех”. Они с Маском несколько минут поговорили о том, какую важную роль этот гражданский полет сыграет в истории покорения космоса. Когда Кенигсманн собрался уходить, Маск отвлекся на телефон и проверил Twitter. “Это ведь его последняя миссия”, – сказала Граймс, толкнув его локтем.
“Я знаю”, – ответил он, а затем взглянул на Кенигсманна и кивнул.
“Я на это не обиделся, – говорит Кенигсманн. – Маск очень внимателен, но в эмоциональном отношении он холоден”.
“Поздравляю @elonmusk и команду @SpaceX с успешным стартом миссии Inspiration4 прошлой ночью, – твитнул Безос. – Это очередной шаг к будущему, в котором космос открыт для каждого из нас”. Маск ответил вежливо, но сжато: “Спасибо”.
Айзекман пришел в такой восторг, что предложил 500 млн долларов за три последующих полета, чтобы подняться на еще более высокую орбиту и выйти в открытый космос в скафандре, разработанном в SpaceX. Он также попросил закрепить за ним право стать первым частным клиентом Starship, когда ракета будет готова к полету.
Другие потенциальные покупатели тоже пытались забронировать себе места. Один из них, промоутер смешанных единоборств, хотел провести в космосе бой в условиях невесомости. Однажды вечером, пропуская стаканчик в Бока-Чике, Маск в шутку рассмотрел эту возможность. “Мы этого не хотим”, – сказал Билл Райли.
“Почему? – спросил Маск. – Гвинн говорит, они платят полмиллиарда долларов”.
“Мы потеряем репутацию”, – ответил инженер Сэм Патель, который отвечал за постройку базы Starbase.
“Да, в ближайшее время этого ждать не стоит, – согласился Маск. – Может, когда полет на орбиту превратится в обычное дело”.
Миссия Inspiration4 – запущенная частной компанией и поднявшая в космос обычных людей – возвестила о рождении новой орбитальной экономики, в которой найдется место множеству предпринимателей, коммерческих спутников и великих приключений. “SpaceX и Илон – поразительная история успеха, – сказал мне на следующее утро руководитель NASA Билл Нельсон. – Государство и частный сектор работают рука об руку, и это идет на пользу человечеству”.
Осознав значимость этого старта, Маск пустился в философствования в духе “Автостопом по галактике”, рассуждая о дерзаниях человечества. “Появление популярных электрических автомобилей было неизбежно, – сказал он. – Это произошло бы и без меня. Но нет ничего неизбежного в превращении человечества в космическую цивилизацию”. Пятьдесят лет назад Америка отправила людей на Луну. Но с тех пор прогресса не наблюдалось. Шел регресс. Космические шаттлы могли выходить лишь на низкую околоземную орбиту, а когда программа завершилась, Америка лишилась и этой возможности. “Технологии не развиваются сами собой, – сказал Маск. – Этот полет показывает, что прогресс невозможен без человеческого участия”.
Глава 63Встряска Raptor
Инженерный режим
“Моя нейронная сеть полыхает, как небо четвертого июля, – ликовал Маск. – Я люблю это больше всего на свете – обожаю общаться с крутыми инженерами!” Было начало сентября 2021 года, и он сидел в переговорной комнате Starbase в Бока-Чике со стрижкой фейд с такими четкими линиями, словно ее исполнил личный парикмахер северокорейского лидера, и парикмахеру этому было явно не сносить головы. “Я стригся сам, – сказал он инженерам. – Мне помогли постричься только сзади”.
Последние несколько недель Маск впадал то в отчаяние, то в ярость из‐за двигателя Raptor, спроектированного специально для ракеты Starship. Он был запутанным, дорогим и сложным в производстве. “Когда я вижу трубу, которая стоит двадцать тысяч долларов, я хочу воткнуть себе вилку в глаз”, – сказал Маск. Он объявил, что отныне каждый день, включая выходные, будет в восемь вечера встречаться в переговорной комнате SpaceX с командой, отвечающей за производство Raptor.
Маска особенно интересовала масса используемых материалов. Он отметил, что толщина цилиндра двигателя не отличается от толщины его корпуса, хотя давление на них будет разным. “Какого черта здесь творится? – спросил Маск. – Это хренова тонна металла, в котором нет ровным счетом никакой необходимости”. Чем больше становилась масса ракеты, тем меньше груза она могла поднять.
На очередном совещании, которое было отложено до полуночи, поскольку в тот день на Землю возвращались астронавты Inspiration4, было принято важное решение о производстве как можно большего количества деталей из любимого материала Маска, нержавеющей стали. Когда ему показали несколько слайдов о том, как свести к минимуму использование дорогих сплавов, он вмешался в разговор. “Хватит слов, – сказал он. – Вы сами загоняете себя в тупик. Все, что можно, нужно изготовить из дешевой стали”.
Сначала он позволил сделать лишь одно исключение – для компонентов, вступающих во взаимодействие с горячим, обогащенным кислородом газом при воспламенении топлива. Некоторые инженеры протестовали и настаивали, что лицевую панель лучше изготовить из меди, которая обладает большей теплопроводностью. Маск, однако, утверждал, что у меди более низкая температура плавления. “Уверен, вы сможете сделать лицевую панель из стали, – сказал он. – Прошу так и поступить. Кажется, я выразился вполне ясно: ее нужно сделать из стали”. Он признавал, что была немаленькая вероятность, что сталь не подойдет для этой цели, но считал, что лучше попробовать и потерпеть неудачу, чем месяцами рассматривать этот вопрос. “Чем быстрее панель будет сделана, тем быстрее вы узнаете, подходит ли она. И тем быстрее исправите ситуацию”. В конце концов он смог наладить производство большинства компонентов двигателя из нержавеющей стали.
Джейк Маккензи
Проводя ежевечерние совещания в переговорной комнате, Маск подыскивал человека, которому можно было поручить руководство разработкой конструктивных решений для двигателя Raptor. “Есть кто‐то на примете?” – спросила его Шотвелл после очередного совещания с инженерами, непосредственно занятыми в проекте.
“У меня неплохая нейронная сеть для оценки инженерных навыков, но трудно работать, когда все сидят в масках”, – пожаловался Маск. Так что он стал один на один встречаться с инженерами среднего звена и забрасывать их вопросами.
Через несколько недель на общем фоне стал выделяться молодой инженер Джейкоб Маккензи. Ангельская улыбка и дреды до плеч придавали ему особую элегантную крутизну. Маск отдает предпочтение двум типам помощников: “ред-буллам” вроде Марка Джанкосы, которые заряжены кофеином и без остановки выдают идею за идеей, и “спокам”, которые говорят размеренно и ровно, создавая ауру уверенности, характерную для выходцев с планеты Вулкан. Маккензи входил во вторую категорию.
Джейк Маккензи на крыше высокого отсека
Он вырос на Ямайке и впоследствии переехал в Северную Калифорнию, где заинтересовался автомобилями, ракетами и “всем, что требует серьезной инженерии”. Он рос в бедной семье, поэтому, учась в школе, подрабатывал на складе. Накопив на обучение в двухгодичном колледже в Санта-Розе, Маккензи занялся инженерией. Добившись успехов в учебе, он перевелся в Беркли, а затем поступил в аспирантуру Массачусетского технологического института, где защитил диссертацию по машиностроению.