Burning Man, игровые автоматы, небольшие эстрады, механический бык, гигантская резиновая утка и две огромные катушки Теслы. Некоторые внутренние помещения завода напоминали ночной клуб. Кимбал помог с организацией шоу дронов, и на фоне ночного неба возникли портрет Николы Теслы, эмблема Dogecoin и силуэт Cybertruck. В число звездных гостей мероприятия вошли Харрисон Форд, Спайк Ли и художник Бипл, создавший инсталляцию.
Маск выехал на сцену на черном родстере – на самом первом автомобиле, произведенном компанией, – под оглушительную песню Доктора Дре. Он назвал множество цифр, подчеркивая гигантские размеры нового завода площадью почти в миллион квадратных метров, а затем помог присутствующим понять, насколько он огромен, сказав, что в нем уместилось бы 194 млрд хомяков. Перечислив множество достижений Tesla, он заострил внимание на том, которое считал в перспективе самым важным. “Полностью автономное вождение перевернет мир”, – пообещал он.
Открытие гигафабрики в Техасе должно было стать триумфальным днем. Маск проложил дорогу в эпоху электрических автомобилей и теперь показывал, что производство может процветать и на американской земле. Но разговоры на церемонии открытия и последующей вечеринке шли не о чудесах производства. У всех – и особенно у близких друзей и родственников Маска, включая Кимбала, Антонио, Люка и даже Мэй, – на устах был Twitter. Зачем он лезет в это кишащее змеями болото? Не станет ли оно его проигранной кампанией? Может, попробовать его отговорить?
Глава 73“Я сделал предложение”
Пауза
На следующий день после Giga Rodeo – в пятницу, 8 апреля 2022 года, – Маск встретился с Кимбалом за бранчем. Он был раздосадован своими разговорами с членами совета директоров Twitter. “Они неплохие люди, но никто из них не пользуется твиттером, – сказал он. – Мне кажется, с ними каши не сваришь”.
Кимбал его не обнадежил. “Слушай, ты никогда не входил в совет директоров, поэтому просто не знаешь, какой это отстой, – сказал он. – Ты говоришь людям, что думаешь, а они просто улыбаются, кивают и не принимают твои слова в расчет”.
Кимбал полагал, что брату лучше основать собственную социальную сеть на базе блокчейна. Илон прикинул, что в нее можно было бы внедрить платежную систему с использованием криптовалюты Dogecoin. После бранча он отправил Кимбалу несколько сообщений, обрисовав концепцию “основанной на технологии блокчейна социальной сети, которая позволяет обрабатывать платежи и вместе с тем публиковать короткие текстовые сообщения, как Twitter”. В этой сети, лишенной центрального сервера, “некому было бы наступать на горло, поэтому гарантировалась бы свобода слова”.
Илон сказал, что есть и другой вариант: не просто войти в совет директоров Twitter, но и купить компанию. “Я начал полагать, что Twitter летит в тартарары и мне не спасти его, просто сидя в совете, – говорит он. – Поэтому я подумал: возможно, стоит купить компанию, сделать ее частной и все исправить”.
Он уже принял дружественное соглашение о вхождении в совет директоров, о чем написал в текстовом сообщении и общедоступном твите. Но после бранча с Кимбалом он позвонил Берчаллу и велел пока ничего не оформлять. Ему нужно было подумать.
Гавайи
Тем вечером Маск улетел на Ланаи – гавайский остров Ларри Эллисона. Основатель Oracle жил в тихом имении на холме в центре острова и позволил Маску остановиться в своем старом доме на побережье. Маск планировал эту поездку как спокойное свидание с одной из женщин, с которыми он встречался без обязательств, – с австралийской актрисой Наташей Бассет. Но вместо того чтобы расслабиться и насладиться мини-отпуском, почти все четыре дня на острове Маск гадал, что же делать с Twitter.
В первую ночь он практически не сомкнул глаз, обдумывая проблемы Twitter. Взглянув на список людей с наибольшим числом подписчиков, в который входили Барак Обама, Джастин Бибер и Кэти Перри, он понял, что никто из них в последнее время не проявляет особенной активности в сети. В результате в 3:32 ночи по гавайскому времени он опубликовал твит: “Большинство самых «популярных» аккаунтов твитят редко и постят очень мало контента. Может, Twitter умирает?”
В Сан-Франциско, где тогда находился генеральный директор Twitter Параг Агравал, была половина седьмого утра. Примерно через полтора часа Агравал отправил Маску сообщение: “Ты вправе писать «Может, Twitter умирает?» и любые другие вещи о Twitter, но я обязан сказать тебе, что в текущей ситуации это никак не помогает мне сделать Twitter лучше”. Это сдержанное сообщение было тщательно сформулировано таким образом, чтобы не натолкнуть Маска на мысль, что он более не вправе критиковать компанию. Агравал добавил, что им нужно в ближайшее время обсудить, как избавиться от “отвлекающих факторов”, которые “мешают [им] работать”.
Маск получил сообщение Агравала в пять утра по гавайскому времени. Сна у него не было ни в одном глазу, хотя в сложившихся обстоятельствах это, возможно, и не шло никому на пользу. Через минуту он ответил язвительным вопросом: “Что ты сделал за эту неделю?” Это был классический наезд в стиле Маска.
Затем он дал залп из трех судьбоносных фраз: “Я не стану вступать в совет директоров. Это потеря времени. Я сделаю предложение о выкупе Twitter”.
Агравал был шокирован. Компания уже объявила, что Маск станет членом совета директоров. Ничего не предвещало, что он попытается прибрать к рукам весь бизнес. “Можем поговорить?” – жалобно спросил Агравал.
Через три минуты такой же вопрос Маску задал Брет Тейлор, который возглавлял совет директоров Twitter. Субботнее утро у них явно не задалось.
Тут, в разгар диалога с Тейлором и Агравалом, Илон получил от Кимбала ответ на отправленные ночью сообщения о возможности создания новой социальной сети на базе блокчейна. “Я хотел бы узнать больше, – сказал Кимбал. – Я глубоко закопался в Web3 (но крипту не изучал), и право голоса там отличное и верифицированное. Блокчейн не позволяет людям удалять твиты. Есть свои плюсы и минусы, но я готов вступить в игру!”
“Думаю, нужно создать новую социальную сеть, основанную на блокчейне и обрабатывающую платежи”, – ответил Илон.
И все же, хотя они с Кимбалом и раздумывали о создании новой социальной сети, в разговоре с Агравалом и Тейлором Маск подчеркнул, что хочет получить контроль над Twitter. “Ожидайте предложения о выкупе”, – написал он обоим.
“У тебя есть пять минут, чтобы я понял контекст?” – спросил Тейлор.
“Болтовней с Парагом Twitter не исправишь, – сказал Маск. – Нужны крутые меры”.
“Ты всего сутки в совете, – отметил Тейлор. – Я понимаю твою точку зрения, но хочу узнать, что спровоцировало столь неожиданный поворот”.
Маск молчал почти два часа. Когда он наконец ответил, на Гавайях было уже семь утра, а он так и не ложился. “Я иду спать, но можем поговорить завтра”, – написал он.
По словам Маска, прилетев на Гавайи, он понял, что не сможет исправить Twitter, войдя в совет директоров. “Меня, по сути, просто выматывали, – поясняет он. – Они слушали меня, кивали, но ничего не делали. Я решил, что не хочу, чтобы меня использовали, и не хочу стать коллаборационистом в составе совета”. Теперь, по прошествии некоторого времени, эта причина кажется вполне веской. Но тогда был и другой фактор. Маск пребывал в маниакальном состоянии и, как часто случается, действовал импульсивно.
В тот день – в субботу, 9 апреля, – он написал Берчаллу, что решил купить Twitter. “Это действительно так, – заверил он. – Эту компанию не исправить, когда у тебя всего 9 % акций, а биржевые рынки не заглядывают дальше следующего квартала. Из твиттера нужно выдворить всех ботов и жуликов, но тогда будет казаться, что количество ежедневных пользователей существенно снизилось”.
Берчалл написал банкиру из Morgan Stanley: “Позвони, как будет минута”. Тем вечером они начали высчитывать разумную цену для Twitter и искать для Маска способы профинансировать покупку компании.
Маск тем временем продолжил нападать на Twitter. Он опубликовал опрос об офисе компании в Сан-Франциско. “Может, переделать штаб-квартиру Twitter в СФ в приют для бездомных, раз на работу все равно никто не ходит?” – твитнул он. За день в опросе приняло участие 1,5 млн пользователей, и 91 % из них поддержали идею.
“Слушай, можем поговорить вечером? – написал Тейлор. – Я видел твои твиты и хочу как можно скорее понять, что у тебя на уме”. Маск не ответил.
В воскресенье Тейлор потерял терпение. Он сказал Маску: Twitter объявит, что в итоге он передумал и не станет вступать в совет директоров. “Отлично, – ответил Маск. – На мой взгляд, лучше выкупить компанию, провести реструктуризацию и только после этого вернуть Twitter на биржевые площадки”.
Агравал закрепил это решение в опубликованном тем вечером твите: “Илон должен был официально войти в совет директоров 09.04, но тем утром он сказал, что не собирается этого делать. Полагаю, это к лучшему. Мы всегда прислушивались к мнению акционеров вне зависимости от того, входят ли они в совет, и так будет и впредь”.
В понедельник после обеда по гавайскому времени Маск созвонился с Берчаллом и банкирами из Morgan Stanley. Они назвали расчетную цену акции для выкупа компании: 54,20 доллара. Маск и Берчалл рассмеялись, поскольку в этом числе, как и ранее при “выкупе” Tesla, когда Маск предлагал 420 долларов за акцию, тоже обнаружилась перекличка с интернет-сленгом для марихуаны. “Это, пожалуй, самая избитая шутка”, – сказал Маск. Воодушевленный возможностью выкупить Twitter, он стал называть идею о создании альтернативной социальной сети на базе блокчейна “планом Б”.