Twitter – это величайшая игровая площадка. В детстве на школьном дворе его травили и колотили, ведь он был лишен эмоциональной сноровки, без которой в таких суровых местах не выжить. Из-за этого он затаил в душе огромную боль и порой слишком остро реагирует на обиды, но вместе с тем именно это наделило его способностью противостоять всему миру и отчаянно сражаться в любой битве. Когда он чувствовал себя побитым, затравленным, загнанным в угол – хоть в интернете, хоть в реальной жизни, – он снова возвращался в то ужасное место, где выслушивал оскорбления отца и терпел издевательства одноклассников. Но теперь он мог стать хозяином игровой площадки.
Глава 74Сомнения
Сделка
Совет директоров Twitter и юристы Маска проработали все детали сделки в воскресенье, 24 апреля. Написав мне в десять утра, Маск сказал, что не спал всю ночь. Я спросил почему: потому, что он продумывал детали сделки, или потому, что переживал из‐за покупки Twitter? “Нет, – сказал он, – я просто был на вечеринке с друзьями и выпил слишком много «ред булла»”.
Может, не стоит злоупотреблять “ред буллом”?
“Но ведь он окрыляет?” – ответил он.
Весь день он искал внешних инвесторов, которые помогут ему профинансировать покупку. Он обратился к Кимбалу, но тот не согласился. Ему больше повезло с Ларри Эллисоном. “Да, конечно”, – ответил Эллисон, когда Маск ранее на той неделе спросил его, не хочет ли он вложить свои деньги в эту сделку.
“Сколько примерно ты вложишь? – спросил Маск. – Ни к чему тебя не обязываю, просто мы уже превысили намеченную сумму, поэтому мне надо сбавить цену или выкинуть кого‐то из участников сделки”.
“Миллиард, – сказал Эллисон, – или сколько порекомендуешь”.
Эллисон уже десять лет не пользовался твиттером. Он вообще забыл пароль от своего аккаунта, поэтому Маску пришлось лично его поменять. Однако Эллисон считал, что Twitter имеет определенную важность. “Это служба новостей в реальном времени, и ничего подобного просто не существует, – сказал он мне. – Если вы согласны, что он важен для демократии, то я решил, что имеет смысл в него вложиться”.
Поучаствовать в покупке очень хотел и Сэм Бэнкман-Фрид – вскоре посрамленный владелец криптовалютной биржи FTX, который полагал, что Twitter можно перестроить на базе блокчейна. Он утверждал, что поддерживает эффективный альтруизм, и основатель этого движения Уильям Макаскилл написал Маску, надеясь устроить им встречу. Так же поступил и Майкл Граймс, главный банкир Маска в Morgan Stanley, который как раз собирал финансирование для сделки. “Я завален целой горой важнейших рабочих задач, – написал Маск Граймсу. – Это срочно?”
Граймс ответил, что Бэнкман-Фрид “осуществит интеграцию социальной сети с блокчейном” и вложит в сделку 5 млрд долларов. Он готов прилететь в Остин на следующий день, если Маск найдет время с ним встретиться.
Маск обсуждал с Кимбалом и другими людьми возможность использования блокчейна как основы для Twitter. Однако, хотя он и любил поразвлечься с Dogecoin и другими криптовалютами, Маск не был приверженцем блокчейна и считал, что технология будет слишком неповоротливой, чтобы поддерживать быстрый темп твиттера. Так что желания встречаться с Бэнкманом-Фридом у него не было. Когда Майкл Граймс прислал еще одно сообщение, в котором подчеркнул, что Бэнкман-Фрид “даст 5 млрд, если реализовать этот план”, Маск отправил в ответ “дизлайк”. “Twitter на блокчейне невозможен, поскольку пиринговая сеть не сможет обеспечить необходимые пропускную способность и время отклика”. Он сказал, что однажды, возможно, и встретится с Бэнкманом-Фридом, если “не придется вести утомительные дебаты о блокчейне”.
После этого Бэнкман-Фрид сам написал Маску и сказал, что он “в восторге от того, что [Маск] сделает с TWTR”. Он сообщил, что держит акции Twitter на 100 млн долларов и хочет “перекатить” их, то есть конвертировать в долю в новой компании, когда Маск сделает ее частной. “Простите, кто это написал?” – спросил Маск. Когда Бэнкман-Фрид извинился и представился, Маск ответил ему кратко: “Можете перекатывать”.
Это подтолкнуло Бэнкмана-Фрида позвонить Маску в мае. “Мой детектор вздора зашкалил, как счетчик Гейгера в красной зоне”, – рассказывает Маск. Бэнкман-Фрид говорил очень быстро и сплошь о себе. “Он говорил, словно был на спидах или на аддералле, миллион слов в минуту, – вспоминает Маск. – Я думал, что он хочет задать мне вопросы о сделке, но вместо этого он все рассказывал, чем занимается. У меня в голове вертелась одна мысль: «Чувак, притормози»”. Это чувство было взаимно: Бэнкман-Фрид тоже решил, что Маск ненормальный. Звонок продолжался полчаса, и Бэнкман-Фрид в итоге не вложил деньги в сделку и не стал перекатывать свои акции Twitter.
Ведущими инвесторами, которых Маск привлек к сделке, стали Эллисон, Sequoia Capital Майка Морица, криптовалютная биржа Binance, компания Andreessen Horowitz, а также дубайский и катарский инвестиционные фонды. (Заручиться катарскими инвестициями удалось отчасти благодаря тому, что Маск пообещал приехать в Катар на финал чемпионата мира по футболу.) Саудовский принц Аль-Валид ибн Талал согласился перевести в новую компанию инвестиции, которые уже сделал в Twitter.
Днем в понедельник, 25 апреля, совет директоров Twitter принял план по продаже компании. Предполагалось, что в случае одобрения акционеров сделка будет закрыта осенью. “Это верный путь, – написал Маску один из основателей компании Джек Дорси. – Я буду и дальше делать все, что в моих силах, чтобы он сработал”.
Вместо того чтобы праздновать, Маск прилетел из Остина на Starbase на юге Техаса. Там он созвал регулярное вечернее совещание о переделке двигателя Raptor и более часа ломал голову над тем, что делать с необъяснимыми утечками метана, которые наблюдались при работе двигателя. В интернете и по всему миру только и говорили, что о Twitter, но никто из инженеров об этом и не заикался. Они знали, что Маск предпочитает сосредотачиваться на стоящей перед ним задаче, и не спрашивали о Twitter. Позже он встретился с Кимбалом в придорожном кафе в Браунсвилле, где играли местные музыканты. Сидя прямо возле сцены, братья до двух ночи слушали музыку.
Тревожные звоночки
В пятницу после того, как совет директоров Twitter принял его предложение, Маск прилетел в Лос-Анджелес, чтобы поужинать с четырьмя своими старшими сыновьями в ресторане на крыше клуба Soho в Западном Голливуде. Его сыновья редко пользовались твиттером и не понимали, что происходит. Зачем он вообще решил его купить? По их вопросам стало понятно, что отцовская идея кажется им довольно неудачной.
“Я думаю, очень важно иметь цифровое публичное пространство, которое открыто для всех и которому можно доверять”, – ответил он. Потом, помолчав немного, он спросил: “Как иначе мы обеспечим избрание Трампа в 2024 году?”
Это была шутка. Но порой даже детям Маска не понять, шутит он или говорит всерьез. Пожалуй, иногда этого не понимает и он сам. Услышав про Трампа, его сыновья пришли в ужас. Он заверил их, что просто пошутил.
К концу ужина они приняли большинство названных отцом причин для покупки Twitter, но полностью развеять их сомнения Маску не удалось. “Они думали, что я напрашиваюсь на неприятности”, – говорит он. И разумеется, были правы. К тому же они знали, что их отец в принципе любит напрашиваться на неприятности.
Неприятности начались неделю спустя, 6 мая, когда Маск вошел в штаб-квартиру Twitter в Сан-Франциско, чтобы встретиться с руководством компании. Несмотря на его твиты с критикой удаленной работы, в момент его визита роскошный офис в стиле ар-деко по‐прежнему стоял почти пустым. Не было даже Агравала. Он сдал положительный анализ на COVID и подключился к совещанию из дома.
Встречей руководил финансовый директор Twitter Нед Сигал, который Маску не нравился. По официальным оценкам, обнародованным Twitter, боты и фальшивые аккаунты составляли около 5 % пользователей социальной сети. Опираясь на собственный опыт, Маск был уверен, что компания сильно занижает этот показатель. Twitter позволял пользователям создавать новые аккаунты под другими именами и никами – и даже поощрял такую практику. Некоторые фабрики троллей имели сотни аккаунтов. Эти фальшивые аккаунты не только загрязняли платформу, но и не подлежали монетизации.
Маск попросил Сигала объяснить, как именно компания определяет количество фальшивых аккаунтов. Руководители Twitter подозревали, что Маск подготавливает почву, чтобы пересмотреть или отозвать свое предложение о покупке компании, и поэтому осторожничали с ответом. “Они сказали, что не могут точно ответить на мой вопрос, – сказал Маск сразу после совещания. – Я спросил: «Что вы имеете в виду? Вы этого не знаете?» Разговор был настолько нелепым, что, если бы его включили в ситком «Кремниевая долина», вы решили бы, что такого просто не может быть. Я устал ловить свою челюсть, которая так и норовила упасть на пол”.
Раздражаясь, Маск часто начинает закидывать людей конкретными вопросами. Он обрушился на руководителей Twitter. Сколько в среднем строк кода ежедневно пишут программисты? В его команде по разработке автопилота в Tesla всего двести программистов, зачем же в Twitter две с половиной тысячи? Twitter ежегодно тратит 1 млрд долларов на серверы. Какие функции отнимают больше всего машинного времени и памяти и какой у них порядок приоритетности? Четких ответов ему не давали. В Tesla он увольнял людей, которые не знали таких вещей. “Это было худшее совещание по оценке деятельности во всей моей жизни, – сказал он. – Я не включал в сделку условие о проведении полной финансово-юридической экспертизы, но полагал, что они смогут обосновать данные, которые сами предавали огласке. Иначе это просто надувательство”.