Маск поручил Рамону проследить, чтобы возмущенные сотрудники Twitter не повредили систему. “Илон ужасно боится – и не без причины, – что какой‐нибудь рассерженный сотрудник все испортит, – сказал мне Рамон до прихода Рота. – Он велел мне сделать так, чтобы ничего подобного не произошло”.
Они уселись за одним из столов, стоявших в вестибюле возле буфета с бутилированной водой, и Рамон без всяких предисловий спросил у Рота: “Как я могу получить доступ к инструментам Twitter?”
Рот по‐прежнему не понимал, с кем говорит. “Доступ к инструментам Twitter существенно ограничен, – ответил он. – На кону стоит защита персональных данных”.
“Происходит смена собственника, – сказал Рамон. – Я работаю на Илона и должен обеспечить безопасность системы. Хотя бы покажи мне, как выглядят эти инструменты”.
Рот счел, что может исполнить эту просьбу. Он вытащил свой ноутбук, показал Рамону инструменты модерации контента, которые использовались в Twitter, и дал несколько рекомендаций, как защитить систему от внутренней угрозы.
“Тебе можно доверять?” – вдруг спросил Рамон, глядя Роту прямо в глаза. Опешивший от такой серьезности Рот ответил да.
“Ладно, тогда я пошел за Илоном”, – сказал Рамон.
Минуту спустя Маск вышел из оперативного штаба, где только что была закрыта сделка, сел за один из круглых столов в вестибюле и попросил продемонстрировать ему инструменты безопасности. Рот взял в качестве примера аккаунт Маска и показал, что с ним могут сделать инструменты, применяемые в Twitter.
“Пусть доступ к этим инструментам будет только у одного человека”, – сказал Маск.
“Я ограничил его вчера, – ответил Рот. – Доступ есть только у меня”. Маск молча кивнул. Похоже, ему понравилось, как Рот подходит к делу.
Потом он попросил Рота перечислить десять человек, которым можно предоставить доступ к инструментам высшего уровня. Рот сказал, что составит список. Маск заглянул ему в глаза. “Это должны быть люди, которым ты готов доверить свою жизнь, – сказал он, – потому что, если они сделают что‐то не так, уволят и их, и тебя, и всю твою команду”. Рот решил, что по опыту знает, как работать с таким начальником. Он кивнул и вернулся в свой кабинет.
Президентское помилование
Первый тревожный звоночек для Йоэля Рота прозвенел на следующее утро, в пятницу, когда он получил от Йони Рамона сообщение, что Маск хочет разблокировать аккаунт консервативной юмористической онлайн-газеты The Babylon Bee, которая ему нравилась. The Babylon Bee заблокировали по правилам политики Twitter о “мисгендеринге”, после того как юмористы присудили трансгендерной женщине Рейчел Левин, работающей в администрации Байдена, титул “Мужчина года”.
Рот знал об эксцентричности Маска и ожидал, что рано или поздно он примет какое‐нибудь импульсивное решение. Он думал, что разблокировать придется Трампа, но желание разблокировать The Babylon Bee поднимало тот же вопрос. Рот решил, что нельзя допустить, чтобы Маск совершал произвольные разблокировки в одностороннем порядке. Иными словами, он надеялся не дать Маску быть Маском.
Тем утром Рот встретился с юристом Маска Алексом Спиро, который теперь занимался вопросами политики. “Если тебе что‐то понадобится или если случится какое‐то безумие, звони прямо мне”, – сказал ему Спиро. Рот так и сделал.
Объяснив политику Twitter в отношении мисгендеринга и отметив, что представители The Babylon Bee отказались удалять оскорбительный твит, Рот сказал, что у них есть три варианта: оставить блокировку в силе, отменить правило о мисгендеринге или просто разблокировать аккаунт, не задумываясь о регламентах и прецедентах. Зная, как подходит к делу Маск, Спиро выбрал третий вариант. “Разве он этого не может?” – спросил он.
“Вообще‐то может, – признал Рот. – Он купил компанию и может принимать какие угодно решения”. Но в таком случае возникала проблема. “Как же нам придется поступать в том случае, когда правило сработает в отношении другого пользователя, который совершит такой же проступок? Нас могут обвинить в непоследовательности”.
“Может, изменить политику?” – спросил Спиро.
“Можно поступить и так, – ответил Рот. – Но стоит понимать, что речь идет об одном из важных вопросов в войне за духовные ценности”. Многие рекламодатели беспокоились: как Маск будет подходить к модерации контента? “Если первым делом он отменит политику Twitter в отношении постыдного поведения при мисгендеринге, ничего хорошего, думаю, ждать не стоит”.
Спиро обдумал его слова и сказал: “Нужно поговорить об этом с Илоном”. На выходе со встречи Рот получил еще одно сообщение. “Илон хочет разблокировать Джордана Питерсона”. Канадский психолог и писатель Джордан Питерсон был ранее в тот год заблокирован в Twitter, отказавшись называть знаменитого трансмужчину женщиной.
Час спустя Маск вышел из переговорной комнаты к Роту и Спиро. Они встали возле бара с закусками, где постоянно сновали люди, и Роту было некомфортно, однако он изложил свои опасения насчет произвольных разблокировок. “Что насчет президентского помилования? – спросил Маск. – Оно ведь закреплено в конституции?”
Рот, не понимая, шутка ли это, согласился, что Маск имеет право помиловать кого хочет, но спросил: “Что, если кто‐то поступит так же?”
“Мы не меняем правила, а даруем им помилование”, – ответил Маск.
“Но в социальных сетях это не работает, – заметил Рот. – Люди испытывают правила, особенно в этой сфере, и захотят узнать, не изменилась ли политика Twitter”.
Маск немного помолчал, а потом решил пойти на уступки. Он был не понаслышке знаком с этой проблемой. Его собственный ребенок совершил гендерный переход. “Слушай, я хочу прояснить ситуацию: я считаю, что мисгендеринг – это плохо. Но это ведь не забивание камнями и не угроза убийством”.
Рот снова приятно удивился. “Я был с ним согласен, – говорит он. – Хотя за мной и закрепилась репутация главного цензора, на самом деле я всегда считал, что Twitter удаляет слишком много высказываний, когда бороться с проблемами можно и менее агрессивными способами”. Рот поставил ноутбук на стойку бара, чтобы показать находящиеся у него в разработке идеи: помечать отдельные твиты предупреждениями, не удаляя их и не блокируя пользователей.
Маск горячо его поддержал. “Именно таким путем нам и нужно пойти, – сказал он. – Проблемные твиты не должны показываться в поиске. Они не должны попадать в ленту, но пусть их будет видно, когда специально заходишь к кому‐нибудь в аккаунт”.
Более года Рот работал над планом по снижению охвата для определенных твитов и пользователей. Он считал это способом избежать полных блокировок скандальных аккаунтов. “Одна из самых интересных для меня сфер – исследование того, как применять правила, не удаляя контент, например с помощью снижения активности пользователей или ограничения охватов и фильтрации видимости”, – написал он в мессенджере Slack своей команде Twitter в начале 2021 года. По иронии судьбы, когда это сообщение вошло в пакет документов, известных как “Файлы Twitter” и опубликованных Маском в декабре 2022 года в рамках обеспечения прозрачности работы компании, его посчитали бесспорным доказательством, что либералы в Twitter производили “теневые блокировки” консерваторов.
Маск одобрил идею Рота о внедрении “фильтрации видимости” для снижения охватов проблемных твитов и пользователей в качестве альтернативы перманентным блокировкам. Он также согласился отложить разблокировку The Babylon Bee и Джордана Питерсона. “Может, лучше выделить пару дней, чтобы создать первую версию системы снижения охватов?” – предложил Рот. Маск кивнул.
“Я справлюсь к понедельнику”, – пообещал Рот.
“Отлично”, – ответил Маск.
Сакс и Калаканис
На следующий день, в субботу, когда Йоэль Рот обедал с мужем, ему позвонили и сказали приехать в офис. Дэвид Сакс и Джейсон Калаканис хотели задать ему несколько вопросов. “Тебе стоит поехать”, – посоветовал ему один друг из Twitter, знавший, какое важное положение занимают эти люди. В результате Рот приехал из Беркли, где он жил, на другой берег залива Сан-Франциско, где находилась штаб-квартира Twitter.
Маск на той неделе остановился в пятиэтажном доме Сакса в районе Пасифик-Хайтс в Сан-Франциско. Они знали друг друга со времен PayPal. Уже тогда Сакс придерживался откровенно либертарианских взглядов и был поборником свободы слова. Презрение к воук-культуре подтолкнуло его в стан правых, но скорее на популистско-националистический край, так что к американскому интервенционизму он относился скептически.
В 2021 году на пятидесятом дне рождения интернет-предпринимателя и либертарианца Ская Дейтона в Тоскане Сакс и Маск обсуждали, что крупные технологические компании планомерно плетут заговор, чтобы ограничить свободу слова в интернете. Сакс смотрел на эту проблему с популистских позиций, утверждая, что “речевой картель” корпоративных элит использует цензуру как оружие против посторонних. Граймс с ним не согласилась, но Маск его в целом поддержал. До тех пор он почти не задумывался о свободе слова и цензуре, но эта проблема находила отклик в его антивоукистском сознании. Сакс помогал Маску в процессе покупки Twitter: он координировал совещания и давал ему советы по многим вопросам.
Его друг и приятель по покеру Джейсон Калаканис, с которым они записывали еженедельный подкаст, жонглировал интернет-стартапами и был ярым фанатом Маска. Он вырос в Бруклине и отличался мальчишеским энтузиазмом, который контрастировал с угрюмой сдержанностью Сакса. Кроме того, он придерживался более умеренных политических взглядов. Когда в апреле Маск впервые подступился к Twitter, Калаканис сразу же написал, что готов ему помочь. “Я могу стать хоть членом совета директоров, хоть советником – кем угодно… можешь рассчитывать на меня, – написал он. – Возьми меня в это путешествие! Я мечтаю стать директором