ров, двое из которых принимали участие в войнах на Кавказе, и Парубий поставил перед хлопцами боевую задачу.
— Трэба з высоток на Институцькой вполювать дэкилька «бэркутив» и э-э… — потеряв мысль, вопросительно взглянул на помощника.
— … А заодно десяток тых, хто их штурмуе. Зрозумилы?
— Эгэ ж, панэ комэндант, — переглянулись боевики. — Гарна задумка.
— И шоб мэни ани чичирк! — подошел к ним вплотную Парубий. — Зробытэ и забулы. А шоб усэ було гаразд, за старшего з вамы пидэ пан Дэркач. Вы його знаетэ.
В специально оборудованной под оружейку комнате группа получила портативные рации и американские винтовки М-4 с патронами, проверила их готовность к использованию и, уложив оружие в три спортивные сумки, вышла из штаба через заднюю дверь на улицу. Пройдя дворами к заваленной мусором Институтской и сориентировавшись в обстановке, Деркач приказал двоим занять позицию на последнем этаже гостиницы «Украина», второй паре — на крыше Центра культуры профсоюзов, а сам, с последним, решил подняться на здание Центрального банка.
— Звязок по рациям тикы зи мной, — вогонь распочать по команди, — коротко проинструктировал Деркач подчиненных.
— Слухаемось, панэ провиднык, — кивнули балаклавами те, — усэ зробымо. — И группа растворилась в толпе зевак, слоняющихся по центру Киева.
Бесшумный лифт вознес Деркача с Палием (так звали его напарника) на последний этаж банка, куда их беспрепятственно пропустили уже взявшие учреждение под контроль бойцы «Правого сектора», а командовавший ими сотник в козацком шлыке* лично отпер для гостей металлическую дверь, ведущую на крышу.
— Будэтэ знимать? — кивнул он на спортивную сумку, висевшую на плече Палия.
— Щэ як будьмо, — подмигнул ему снайпер.
А Деркач добавил:
— Давай, панэ сотнык, ключа. И ты нас нэ бачив.
С высоты птичьего полета Майдан был как на ладони. В хмурое небо поднимались клубы черного дыма от горящих покрышек, едва слышно доносился рев толпы и размеренные удары довбышей в бочки, темная когорта* спецназа, блестя шлемами, шаг за шагом отступала под напором атакующих.
Поставив сумку у парапета крыши, Палий расстегнул молнию и передал Деркачу одну из винтовок с несколькими обоймами.
— Гарный обзор, — сказал тот, передернув затвор. — Займаемо позицию, — опустился на колено у парапета. Он включил рацию и вышел на связь с другими группами, те доложили о готовности.
— Видкрыты вогонь! — отдал им команду провиднык и вжал приклад в плечо, приникнув к прицелу. Сильная, с подсветкой, оптика сделала дальнее близким. На визирную сетку поочередно наплывали осатаневшие в борьбе соратники, метавшие вперед «коктейли Молотова» с булыжниками, а потом возникли прикрытые щитами ряды «Беркута».
Кранк, кранк, кранк — захлопали винтовки правосеков.
Сначала Деркач два раза промахнулся, а Палий нет. Чувствовались выучка и опыт. После выстрелов под ноги товарищей в последней шеренге сразу же свалились два беркутовца. Внимание же Деркача привлек один из бойцов «Правого сектора». Раз за разом выбегая из передних рядов, он раскручивал над головой цепь, с прикрепленным на конце шаром, обрушивая ее на щиты и головы спецназовцев.
— Гэрой, справжний гэрой, — бормотнул Васыль, выцеливая очередную жертву.
Ею оказался рослый спецназовец с блеснувшей на погоне майорской звездой, сваливший «гэроя» при очередной атаке мастерским ударом дубинки.
— Клятый москаль, — выругался Деркач, плотнее вдавливая глаз в обрезиненный окуляр прицела.
Две пущенные им пули высекли искры из брусчатки, а третья, судя по всему, попала офицеру в плечо, развернув и швырнув того на землю.
— Видслужывся майор, — смахнул пот со лба стрелок и вщелкнул в приемник кольта новую обойму.
— Так, Мыкола, — повернул голову к Палию. — Тэпэр пэрэносымо вогонь на самооборону. — Бый тых, хто ховаеться за другых. То нэ бийци, а мотлох*.
— Слухаюсь, пан провиднык, — ловко перезарядил винтовку снайпер.
Теперь стали падать и разбегаться бойцы «Правого сектора».
Когда участок площади перед еще теснее сгруппировавшимся спецназом опустел, за исключением неподвижно лежащих убитых и ползущих в укрытия раненых, Деркач приказал напарнику прекратить огонь, тут же отдав соответствующую команду по рации другим группам.
— Усим повэртатысь назад, — завершил он связь и отключился.
В штабе его встретил довольный Парубий, сообщив, что получил с Майдана доклад о трех убитых и шести раненых снайперами «Беркута» бойцах самообороны.
— Щас их там знимають захидни та росийськи СМИ. И про всэ довэдэно в посольство США. Поздоровляю, чиста робота.
Кадры расстрела спецназом сражающегося с кровавым режимом Януковича украинского «народа» облетели земной шар, активизировав правозащитные организации. Лидеры США и целого ряда европейских стран заявили решительный протест, усмотрев во всем «руку Москвы», и стали оговаривать вопрос о вводе на Украину миротворческого контингента.
Воодушевленный своим «подвигом», Деркач, обласканный руководством УНА-УНСО, после победы Майдана решил заняться личным обустройством. С первых дней пребывания в столице и до сегодняшнего дня, находясь в гуще революционных событий и готовя переворот, Деркач не имел в Киеве ни жилья, ни майна, обретаясь в одной из гостиниц на окраине. Дельный совет в этом плане ему дал близкий сподвижник «по справи», а теперь широко известный на Украине Музычко — Билый.
В дни Майдана Сашко не опускался до положения сотника, активиста, а тем паче рядового бойца, участвовавших в акциях и схватках с беркутовцами. Это для героя Чечни и бывшего сидельца, ставшего теперь одним из лидеров УНА-УНСО, было западно, как он любил выражаться. Билый занимался более серьезными делами и нес в массы идеологию бандеровского движения. Он вламывался на заседания еще не демонтированных органов прежней власти, демонстрируя автомат и нож как государственные атрибуты, мордовал неугодных прокуроров с чиновниками, а меж делом экспроприировал у буржуев для Партии и себя недвижимость, дорогие автомобили и солидные суммы валюты.
— Робы як я, — сказал он Деркачу, когда отъезжал в западные области для организации экспорта революции. — У Киеви повно багатых жидив. Бэры любого на цугундэр и выкыдуй на вулыцю.
Ну как было не внять столь мудрому совету старшего товарища? И Васыль Деркач принял его к исполнению. Для начала он согласовал все с Парубием (тот не возражал), после чего встретился с несколькими сотниками, окучивавшими центральные районы Киева. Те, испытывая известные у националистов чувства к иудеям, уже знали, где обитают наиболее состоятельные из них, дав пану провидныку адреса и необходимую информацию.
В один из вечеров, прихватив с собой двух вооруженных боевиков — сотника Джуру и Мороза из Ровенской сотни, Деркач сел в конфискованный у коммунистов черный джип с водителем-активистом, хорошо знавшим Киев, и для начала отправился на Подол, раскинувшийся на берегу Днепра, считавшийся в столице весьма престижным местом. Миновав Андреевский спуск с древней церковью, автомобиль выехал на улицу Воздвиженку, вдоль которой тянулась череда стилизованных под старину домов с разноцветными крышами, и неспешно покатил меж них (Деркач закрутил головою).
— Так, ось цэй, — поглядев в прихваченную с собой бумажку, бросил он водителю, приказав тому припарковаться у помпезного, с вычурной архитектурой здания.
В связи с революционными событиями и опасностью для жизни вокруг было безлюдно. Только бегала стая собак да группа бомжей грелась в ближайшем сквере у костра, поочередно прикладываясь к бутылке.
— Хлопци йдуть зи мною, а ты нас чэкаешь тут, — буркнул активисту Деркач, открывая дверцу джипа.
При виде вооруженных людей с повязками самообороны на рукавах бомжи оживились и вразнобой заорали «слава Украйни!».
— Гэроям слава, — лениво ответили те и, поддернув «коротыши» на плечах, пошагали вслед за провидныком к подъезду дома.
Фигурная металлическая дверь с сенсорами электронного замка оказалась запертой изнутри, что возмутило Джуру, и сотник стал стучать в нее затыльником автомата.
Вскоре за дверью послышались шаги, чей-то недовольный голос, после чего она чуть приоткрылась.
— Самооборона, пани! — оттеснив в сторону оторопевшую консьержку, первым вошел Мороз, пропуская следовавшее за ним начальство.
— На якому поверси проживає симъя Цукэрманив? — оглядев просторный холл со стильным лифтом, мраморными ступенями и лепниной на высоком потолке, поинтересовался Деркач у представительной средних лет женщины.
— На пъятому, проше пана, — с готовностью ответила она. — Тилькы вси воны з нэдилю як драпанулы.
— До Израилю? — последовал вопрос.
— А то ж куды, — ответила саркастически та. — На святу зэмлю.
— Ключи воны вам нэ пэрэдавалы? — вопросил Деркач.
— Мэни ни. Сусидам напроти. Ти тэж еврэи.
— Чую титочко нэ поважаеш ты жыдив, — подмигнул консьержке Мороз, когда все трое направились к лифту.
— Хай их чорт поважае, — вернулась та на свое место в закуток и занялась вязанием.
Бесшумный лифт вознес экспроприаторов на нужный этаж и отворил створки. На просторную лестничную площадку с зеркальным окном, оборудованную охранной видеокамерой, выходили две квартиры.
— Оцэ сусид, — снова взглянул в бумажку провиднык, а Джура нажал сенсор звонка двери слева.
Тили-бом! — нежно пропело внутри.
— Проще, пана? — вопросительно уставился из проема на гостей средних лет упитанный мужчина с характерной внешностью.
— Я кэривнык штабу Майдана, — представился Деркач. — У вас ключи вид моеи квартыры.
— Зрозумив, — часто закивал толстяк.
Когда ключи были переданы, сосед доверительно сообщил, что он ювелир, симпатизирует Майдану и помогает Киевской сотне.
— Чим?
— Коштамы та амунициею.
— Гарно, — похлопал спонсора по плечу сотник. — Будэш допомагаты и нам. А тэпэр йди видпочиваты.
Через несколько минут, отперев три замка двери и включив в квартире свет, новый хозяин с коллегами осматривал квартиру. Она впечатляла размерами, дизайном и роскошью обстановки.