— Ну что, земляк, отвоевался? — передернув затвор, встал над ним разгоряченный Рубин.
— Сука ты, а не зем… — прохрипел раненый и не закончил. Наемник трижды выстрелил ему в голову.
— Поторопился ты, Серж, — отхлебнул из фляги подошедший Залесски, внимательно озирая развалины. — Парня нужно было сначала допросить, а уж потом… — возвел он глаза в небо.
— Он бы ничего не сказал, — шевельнул ногой труп Рубин. — Судя по виду, в прошлом моряк. А они все коммунисты и фанатики.
— Я-я, — наклонился над убитым стариком Рунге и, вынув из ножен кинжал, отсек у того на руке палец с обручальным кольцом. — Золото, — продемонстрировал напарникам. — Высшей пробы!
Сквозь развороченный блокпост, урча и воняя выхлопами, проползали грузовики с десантом второй волны. В поддержку атакующим. На выезде посередине дороги лежало еще одно тело в зеленом камуфляже. Водители рулили через него, превращая то, что еще недавно было человеком, в лепешку.
Часть третьяЗа Новороссию!
Глава 1Холодное лето 2014-го
Высокое небо расчерчивали перистые облака, солнце радовало глаз, воздух дышал утренней свежестью и прохладой. На плацу жилой зоны перед казармами застыл выстроенный в несколько шеренг «контингент», в шапках и робах, в кирзовых ботинках, с номерами на груди. Мордатый, с выпяченным животом зам по режиму перед строем хриплым голосом читал текст амнистии.
Чуть позади него с выражением значительности на лицах стояли начальник лагеря, прокурор, а еще представитель главка ИТУ* из Киева.
«… Настоящий Закон вступает в силу со дня, следующего за днем его опубликования. Исполняющий обязанности Президента Украины, Председатель Верховной Рады Украины Турчинов. Город Киев, 8 апреля 2014 года», — закончил оглашение документа майор, и его последние слова отдались эхом среди бетонных коробок.
Поначалу на миг возникла звенящая тишина, а потом из шеренг выкрикнули:
— Туфта! Снова освобождают одних убогих!
— Это кто там гавкает?! — сделал шаг вперед начальник зоны, полковник. — Выйти из строя!
Ответом было молчание. Никто не вышел.
— Засранцы, — пробурчал начальник и обернулся к представителю главка: — Прошу вас, Сергей Петрович.
Тот встал рядом, откашлялся в кулак и сообщил, что амнистия не туфта, а очередной шаг новой власти к торжеству справедливости и демократии.
— А потому, — веско продолжил он, — акт милосердия будет распространяться и на тех, кто пожелает ей служить в рядах вооруженных сил Украины.
— Это как?! — снова выкрикнули из рядов, и заключенные стали перешептываться.
— Молчать! — поднял кулак начальник лагеря. — Всем слушать!
— С сегодняшнего дня во всех местах лишения свободы, — продолжил киевлянин, — работают соответствующие комиссии. И помимо лиц, указанных в законе, в списки на освобождение будут включены лица, изъявившие намерение принять участие в ΑΤΟ в составе украинской армии. Оно должно быть оформлено заявлением.
— Ни хрена себе, — прошелестело по рядам, и «контингент» оживился.
В конце выступил прокурор, рассказавший необходимые юридические детали, после чего заключенных развели отрядами по казармам. Думать и писать заявления в комиссию.
Необычной амнистии на Украине предшествовал целый ряд неблагоприятных для Киева событий и, в первую очередь, антитеррористическая операция в Донбассе, которая задумывалась как блицкриг. Сначала всё пошло вроде бы бодро и победоносно: каратели высадили десант в Донецком аэропорту, расстреливали артиллерией Славянск и бомбили с воздуха Луганск, беря восставших в смертельное кольцо. Но потом военная удача переменилась. Народное ополчение Донбасса сорганизовалось и отбило все атаки. Горели подожженные танки и бронетранспортеры украинской группировки, с неба все чаще рушились сбитые самолеты с вертолетами; брошенные командирами солдаты стали сдаваться в плен и разбегаться. Новых же «гэроив», желающих принять участие в ΑΤΟ, становилось все меньше. Вот тогда в мудрых головах киевской власти и родилась мысль найти добровольцев среди заключенных. Амнистировать планировалось порядка тридцати тысяч уголовников.
Гремя каблуками по истертым доскам казармы, отряд, в котором тянул свой срок Серега Ионаш, заполнил пахнущее хлоркой помещение. Одни сразу же отправились в умывальник, служивший одновременно курилкой, а вторые, рассевшись по койкам, стали живо обсуждать волнующие новости.
— Ну, дожили, братва! — пихнув под спину подушку, заявил рецидивист Хрящ, отбывавший очередные пять лет за грабеж. — Зассали граждане начальники, просят у нас помощи!
— Хрен им в нюх, — отозвался из своего угла отрядный авторитет по кличке Дед. — Ворам брать оружие в руки западло. Пусть сами воюют, твари!
— Не скажи, — блеснул на него глазами второй, с погонялом Сократ. — Западло было раньше. Теперь все поменялось.
— Ну и что ты предлагаешь? — цыкнул слюной на пол Дед. — Взять и накатать заяву?
— А почему нет? — прищурился Сократ. — Глядишь, и попрет. Откинемся, а там будет видно.
— Сократ дело говорит, — скрипнул койкой беспредельщик Сеня Бык. — Главное, выйти на волю и получить стволы. Потом вальнем начальников — и гуляй, рванина.
Спустя некоторое время хлопнула входная дверь, а через пару минут у двухъярусных коек возник дневальный.
— Всех желающих подать заявления приглашает к себе отрядный! — забазлал он.
— Быстро заворачивают начальники, — встал с койки Сократ. — Ну, кто как, а я пошел записываться.
— И я, и я, — встали еще несколько.
Дед громко выругался.
К вечеру заявления о желании принять участие в ΑΤΟ на стороне украинской армии накатал почти весь лагерь. Даже туберкулезники и педерасты. У всех взыграло патриотическое чувство.
А еще через неделю, когда оперчасть оформила необходимые дела, в зону приехала комиссия во главе с прокурором. Из подавших заявления амнистировали половину, в том числе воровских авторитетов. После этого двум сотням потенциальных защитников родины вернули хранящиеся на складе шмотки, в которых сидельцы прибыли с воли, конвой вывел их из ворот лагеря и сопроводил в отдельно стоящий блок для передачи военным «покупателям».
— Р-равняйсь! Смирно! — проорал рыжий капитан в камуфляже перед шеренгами «товара», построенного на площадке перед блоком. Бывшие зэки, посмеиваясь и толкая друг друга в бок, выполнили команду. Тотчас же была проведена перекличка.
— Пан майор! — прошагав к стоящему перед строем военному начальнику, вскинул к кепи руку капитан. — Прием — передача добровольцев проведен! Налицо все, согласно полученным документам!
— Здравствуйте, панове добровольци! — тоже приложив к козырьку пальцы, гаркнул майор. — Поздоровляю вас с вступлением до украинской армии!
— И тебя с тем же!.. наше вам с кисточкой!.. га-га-га!.. — донеслось из рядов, и один, на правом фланге, стал отбивать чечетку.
— А-атставить!!! — порысил вдоль строя капитан, а майор налился краской и процедил «сгною, падлы».
Уголовников кое-как угомонили, и «товар» под надзором взвода солдат, державших на изготовку автоматы, был загружен в грузовики, доставившие всех на железнодорожный вокзал близлежащего Алчевска. Там, отогнав в сторону зевак, амнистированных построили у двух концевых вагонов поезда «Луганск-Харьков». Устроив перекличку и недосчитавшись троих, всех оставшихся загнали внутрь, выставив там усиленную охрану.
Спустя всего несколько минут, залязгав сцепками состава и дав длинный гудок, поезд тронулся в путь, за окнами поплыли трубы металлургического завода с городскими окраинами, утопающими в зелени. Вольготно раскинувшись на голых полках без матрацев (поездные бригады предусмотрительно убрали все лишнее, от греха подальше), будущие герои сразу же сожрали выданный им в дорогу паек и стали рассматривать из окон волю, играть в карты и строить планы на будущее. Единого его видения у бывших сидельцев не было, думать о завтрашнем дне они отвыкли, но определенные наметки были. Часть амнистированного контингента, в основном авторитеты и беспредельщики, была не прочь получить оружие и пограбить население, другие мыслили при первом удобном случае подорвать, а третьим все было «по барабану». Куда вывезет.
Серега и его близкий приятель по зоне Генка Веселов, попавший туда из военного училища, решили, что непременно сбегут, а пока помалкивали — решили выждать удобный момент.
Оба они были земляки, Генка получил срок, подравшись в отпуске с ментами, и парням очень хотелось домой, выяснить у родных, что же творится в Донбассе.
На следующее утро «добровольцев» выгрузили в Чугуеве, откуда в сопровождении военных доставили в один из летних лагерей украинской армии. Прибывших тут же погнали в баню, после которой всем выдали полевое обмундирование, накормили, и началось их распределение по взводам, с учетом имевшихся в прошлом военных специальностей. Отслужившие в свое время в украинской, российской, а то и советской, армиях бывшие «сидельцы» имели самые разные ВУСы*, начиная от стрелков с гранатометчиками и заканчивая более сложными.
Поскольку из Веселова в училище готовили офицера-танкиста, его тут же определили механиком-водителем БТР, а следовавшего за ним в очереди Серегу штабной майор включил в состав экипажа наводчиком. Всех вновь прибывших распихали по разным подразделениям, под надзор прапорщиков с сержантами постоянного контингента, а также наблюдателей «Правого сектора», приставленных к армии.
Командиром боевой машины, к которому были доставлены новые члены экипажа, оказался средних лет сержант-контрактник из Тернополя Степан Мусий, встретивший их довольно неприветливо.
— 3 Донбасу? — поинтересовался для начала, хмуро оглядев новых подчиненных.
— Ага, — сказал Серега, а Генка добавил:
— Типа добровольцы.
— Он як, — хмыкнул командир. — За що булы у тюрьми?
— Не поладили с властями. Ну, нас и посадили.
— А шо цэ такэ знаетэ? — кивнул Мусий на стоящую рядом пятнистую бронемашину.