— Ты за що стэрво вбыв гэроя Майдана? — по-волчьи блеснув глазами, задал первый вопрос комбат. И подался вперед. — Видповидай! Швыдко!
— Он не герой, а насильник и бандит, — пожевав разбитыми губами, прохрипел старик. И добавил, с трудом подняв голову: — И ты тоже.
— Так, — налился краской подполковник. — Пытання другэ. Хто щэ у сэли комуняки?
— Я один, — тряхнул седым чубом старик. — Других не знаю.
— Освижить йому памъять, — процедил начальник.
Охранники заработали кулаками. Звуки ударов смешались с хрипом избиваемого и сопением исполнителей. А когда сбитый с табурета арестант свалился на пол, каратели стали пинать его ногами.
— Досыть! — подал команду Мельничук, и старика снова посадили на табурет.
— Повторюю запытання, — скривил подполковник рот. — Видповидай, бо роздилую як бог чэрэпаху.
Старик молча качался на табурете, сплевывал изо рта кровь и тяжело дышал, с ненавистью глядя на комбата.
— Ну що ж, — выждал паузу тот, а потом достал «инструкцию», пробежал глазами начало и приказал Шнырю: — Пункт пэрший.
Тот просеменил к сейфу, открыл его, извлек оттуда молоток с длинным шиферным гвоздем, аккуратно прикрыл сейф и вернулся к истязаемому. Подручные схватили его за плечи и голову. Старик попытался вырваться, задергался. Шнырь, оскалив зубы, приладил острие на седой макушке и нанес первый удар. Воздух содрогнулся от крика. На пятом или шестом взмахе молотка полный нечеловеческой муки крик пресекся, жертва задергала ногами, издала последний хрип и обмякла.
— Кончився сучий потрох, — утерев окровавленной рукой лоб, с сожалением буркнул комендант. Мельничук недовольно крякнул и перевел взгляд на Линника.
— Ну, як тоби?
— Впечатляет, — сглотнул тот. — Только быстро подох, собака.
На следующее утро, заехав за выделенными ему бойцами, Винник провел с ними инструктаж:
— Значить так, хлопцы, отправимся в село Чмыровку к бывшему председателю колхоза.
После развала СССР он приватизировал в свою пользу ферму со свинарником. Должен делиться в пользу батальону.
Вскоре машина кэривныка пылила в нужном направлении по шляху. Операция прошла успешно.
Сначала местный аграрий заартачился было и попытался качать права, но, когда Фриц с Гуцулом по приказу Линника отходили его прикладами, а затем под вопли семьи потащили на расстрел, взмолился и подписал все бумаги. Нацгвардейцам Линник пояснил, что это договоры на поставки им продуктов. Таким же образом кэривнык захватил в районе две частные пасеки и зарыбленный пруд, а затем решил навестить село Запорожское. Там он задумал присмотреть угодья для расширения своего хозяйства.
В Запорожское вместе с подручными приехал утром, по первому холодку, и для начала навестил сильраду. Та оказалась закрытой.
— Эй, бабо, а дэ ваш голова! — заорал Гуцул, увидев гнавшую по улице корову женщину.
— Дэ-дэ, збиг, — недоверчиво косясь на людей с оружием, ответила она. — А вы хто будэтэ?
— Мы, гражданка, из Старобельска, по служебным делам, — подошел к женщине ближе Линник.
— Тоди можэтэ пройды до сэклэтаря, вин жэвэ он у тий хати, що пид яворамы, — ткнула хворостиной в дальний конец улицы.
— Так, за мной, — оглянулся Линник на спутников, и они пошли вперед.
— Пишла, Зорька! — двинулись в противоположную сторону женщина с коровой.
Когда до конца улицы оставалось всего ничего, глазастый Фриц заметил двух человек в камуфляже, удаляющихся по узкому переулку.
— Трэба пэрэвириты, хто таки, — бросил он коллегам и, громко заорав на всю улицу: — А ну, стий! — выхватил из кобуры ТТ и пальнул в воздух.
В ответ незнакомцы оглянулись, коротко стрекотнул автомат, и они исчезли.
— За ними! — приказал Линник.
Когда, проскочив переулок, группа выскочила на околицу, двое мелькали в кустах вишенника впереди, бросаясь из стороны в сторону.
— Стой! — снова завопил кэривнык, а бандеровцы ударили по бегущим из автоматов.
В ответ с той стороны хлестко щелкнул выстрел, затем второй, и вокруг стало тихо. Линник, обливаясь кровью из простреленных легких, скреб землю ногтями, рядом смертно хрипел Фриц, понемногу затихая.
Глава 4Саур-Могила
Устроившись у амбразуры полуразрушенного бетонного парапета, Залесски доставал штыком из вскрытой банки куски волокнистого мяса, отправлял их в обросший щетиной рот, сплевывая хрустящий на зубах песок и время от времени прикладываясь к фляге. Рядом с его головой в каске торчал приклад ручного с вставленной в приемник лентой пулемета, из дальней части смотровой площадки наносило трупный смрад. Там, в снарядной воронке, заменившей могилу, чуть присыпанные землей, гнили двое «солдат удачи» из прибалтов, а вместе с ними Отто Рунге. Все были убиты сутки назад, при очередной атаке. Трупы были раздеты догола, что исключало возможность установить в них наемников, а лица разможжены прикладами — для затруднения опознания.
— Да, Отто, не повезло тебе, — хлебнув из фляги в очередной раз, покосился в ту сторону поляк. — В прошлую войну русские пришибли в степях твоего деда, а сейчас тебя. Не позавидуешь.
Он нацепил пустую банку на конец штыка и метнул ее через парапет вниз. Изрытый воронками от снарядов и мин, с ведущей вверх разбитой гранитной лестницей и сгоревшим у ее подножия танком, высокий холм плавно переходил в равнину, окаймленную лесопосадками, в которых для очередной атаки накапливались ополченцы.
Стратегического значения высота с остатками некогда величавого мемориала на вершине, в память одного из сражений прошлой войны, снова была в центре событий. Господствуя над местностью, она позволяла обстреливать тяжелой артиллерией занимаемую повстанцами территорию в радиусе сорока километров, держать под контролем трассу Ростов-Донецк и другие дороги, не допуская переброски к ним подкрепления и техники. Бои за Саур-Могилу велись с переменным успехом с начала лета. Начались они 5 июня в районе таможенного пункта Мариновки к югу от высоты, и в результате боевых действий каратели заняли расположенный неподалеку город Снежное, а потом, с использованием реактивных систем залпового огня «Град», предприняли ряд атак на нее, не увенчавшихся успехом.
После этих досадных неудач армейское начальство, получив втык от политического руководства из столицы, бросило на штурм «высоты 277,9» (так Саур-Могила именовалась в сводках) добровольческий батальон «Азов», сплошь состоявший из майдановских активистов. Бандеровцы ломанулись вверх при поддержке артиллерии с авиацией, а когда ополченцы открыли по ним огонь — вниз, бросая по пути раненых и оружие с амуницией. В той атаке полег почти весь «геройский батальон», привыкший сражаться со стариками, детьми и женщинами. Недосчитались украинские стратеги и пары штурмовиков СУ-25, сбитых повстанцами для полноты ощущений украинской армии из трофейных ПЗРК.
Киевская власть испытала очередной шок, Рада забурлила, и в результате бурного патриотического негодования командир сводной батальонно-тактической группы сил ΑΤΟ подполковник Процюк был смещен с должности и отдан под суд военного трибунала. Убитых «гэроив» отправили родственникам в гробах, раненых распихали по госпиталям, к Саур-Могиле подтянули бригаду десантников, усиленную нацгвардией с наемниками, и с большими потерями все-таки взяли.
За спиной Залесски послышался скрип гравия, сопенье, и рядом устроился Поль Готье, небритый и воняющий потом.
— А где Блад? — поинтересовался майор, хмуро вглядываясь в даль и прислушиваясь к артиллерийскому гулу за горизонтом.
— Дрыхнет в норе, — почесался француз. — Любит поспать, как все янки.
— Так мы все к дьяволу проспим, — прикурил сигарету Залесски. — Чувствую, сепаратисты что-то замышляют.
— Думаешь, будут снова атаковать? — насторожился Готье. — Сколько можно?
— Они же фанатики, — кивнул майор на амбразуру. — Непременно.
Словно в подтверждение его слов в степных просторах что-то заскрипело, а потом вверх взмыли десятки комет, с визгом устремившихся к кургану.
— Налет! — завопил кто-то за углом площадки, и француз с поляком повалились вниз, закрывая голову руками.
Через секунды вершина Саур-Могилы скрылась в грохоте разрывов, вверх полетели арматура, камни и тела. Небо затянуло дымом. Когда огневой налет чуть ослаб и Залесски с Готье приникли к амбразуре, внизу, развертываясь по фронту, из лесопосадок выползали несколько танков с бронетранспортерами, за которыми, пригнувшись, бежала пехота.
Ду-ду-ду-ду! — задрожал в руках майора станковый пулемет, а Готье стал бить по наступающим из штурмовой винтовки.
Сзади, в орудийном дворике, раз за разом захлопал миномет, а на левом фланге Залесски хрипло заорал «куда, назад, засранцы!»…
Когда из Луганска в составе двух захваченных у карателей танков, трех таких же трофейных БМП и двух КамАЗов с бойцами в район Саур-Могилы прибыло подкрепление, командующим армией ДНР ему была поставлена боевая задача: во взаимодействии с основными силами атаковать и во что бы то ни стало взять «высоту 277,9».
— Завладев ею, — сообщил он командирам, — мы обеспечим котел всей украинской группировке на южном направлении. И, таким образом, добьемся перелома в войне и нашей последующей победы.
Начальник штаба изложил диспозицию, а также план предстоящей операции. Согласно плану, после рассредоточения наличных сил и необходимой подготовки, имевшиеся у ополчения установки «Град» предпримут на высоту огневой налет, а сразу вслед за ним — решительную атаку. Командиры тщательно оговорили все детали, и было названо время — 9:00 следующих суток.
— Вопросы? — завершил военный совет командующий.
— Пленных брать? — поинтересовался один из командиров. — Укропы наших, как правило, расстреливают.
— Мы не они, пленных брать. А раненым по мере сил оказывать помощь.
Утро занялось хмурое, небо было затянуто низко плывущими с Приазовья облаками.
— Скоро осень, — протирая ветошью автомат, взглянул в небо Свергун, привалившийся к колесу бронетранспортера.