— Да, летит время, — пихнув в раскладку еще один заряженный магазин, пробасил сидящий рядом Шалимов.
В бронетранспортере звякали железом Ионаш с Веселовым, завершая последние приготовления к бою, а за кормой машины дремал приданный десант из ополченцев. Еще через полчаса из глубины балки, где находился штабной пункт, вынырнул Шубин со связным, приказав всем приготовиться.
— Команде подъем! — бросил в корму, поднявшись, Шалимов.
Свергун первым вскарабкался на борт, а возникший в люке Веселов запустил двигатель.
По сторонам, среди деревьев и кустов, заработали еще два движка, нарушив тишину утра.
— Без пяти девять, — взглянул Шубин на часы, а потом на приникший к броне десант. Потянулись тягостные минуты ожидания.
Когда прыгающая стрелка отсчитала последнюю, в степи, нарастая, возник гул, и край неба полыхнул зарницами. Они плеснули в сторону Саур-Могилы, и ее верхушка вздыбилась сериями разрывов.
— Атака! — высунулся спустя пять минут из открытого люка башни Ионаш, державший связь со штабом.
— Пошел! — махнул рукой майор, и машина, завывая мотором, выползла из балки в степь и, в числе еще трех, садя из пулеметов, закачалась в сторону высоты, прибавляя ходу.
На середине пути по склону ее вершина ожила, и из клубящегося там дыма вниз понеслись огненные трассы, за ними, перед фронтом атакующих, вспучились минные разрывы.
— С машины! — заорал, сигая с башни наземь, Шубин. Вслед за ним посыпались ополченцы.
Прикрываясь ползущими впереди бронетранспортерами с БМП, которые вели огонь по высоте с ходу из пулеметов, штурмовые группы приблизились к ее подошве и, развернувшись в цепь, стали карабкаться по склону. Время от времени кто-то из бойцов падал и катился вниз, где одна за другой сразу вспыхнули две машины.
Ударяясь шлемом в мутный триплекс и матерясь, Генка круто развернул свой бэтээр, прижав его бортом к остаткам гранитного пилона у лестницы, Серега, вертанув башню, стал прикрывать свою штурмовую группу пулеметным огнем, а еще трое находящихся внутри солдат задробили в амбразуры из автоматов. Склоны высоты затянуло пылью и взрывами от гранат, которые осажденные швыряли сверху в атакующих, в воздухе с двух сторон летели, перекрещивались и взблескивали серпантином смертельные трассы.
Несмотря ни на что, сильно поредевшая цепь, время от времени залегая, все ближе подвигалась к смотровой площадке вверху, которую в это время раз за разом накрывали минометные батареи ополченцев. Потом они вдруг замолчали, так что сразу стал слышен стрекот автоматов, и следом у самого гребня покатилось «…рр-а-а!»: это атакующие ворвались на вершину.
Швырнув гранату в огрызающуюся огнем амбразуру, Шубин бросился на землю, а когда ухнул взрыв и над головой взвизгнули осколки, вскочил и прыгнул за парапет, упав на что-то мягкое. Этим мягким был вопящий Готье, с разорванным животом и кровавой кашей внутренних органов. От искореженного пулемета на майора кинулся Залесски, метя зажатым в руке штык-ножом в шею.
— Врешь, — прохрипел Шубин, перехватив запястье, и они сцепились в смертельных объятиях. Тут сзади в шею поляка врубилась саперная лопатка, и из-за него возник в пыли и копоти Свергун. — Порядок, Александр Иваныч!
Шубин оттолкнул от себя фонтанирующее кровью тело, и оно, обмякнув, свалилось на бетон, глухо стукнувшись головой, с которой покатилась каска. По всей площадке, с разбросанными на ней осколками того, что было когда-то мемориалом, там и сям хлопали выстрелы, вперемешку с хряканьем и черным матом — ополченцы добивали еще пытавшихся сопротивляться бандеровцев и украинских десантников. Слабые духом бросились бежать, они кубарем катились по противоположному склону, в ужасе бросая оружие с амуницией и оставляя раненых.
Когда выстрелы стихли, по траншее пробежал замурзанный связной с приказом всем командирам подразделений собраться у обелиска. От памятника на самом деле мало что осталось: артиллерия сделала свое дело. Уцелевшие собрались у развалин…
— Значит так, — обвел их усталыми глазами с набрякшими веками руководивший операцией командир, — пересчитать людей, раненых отправить в тыл и укрепиться на вершине. Корректировщикам быть готовыми дать целеуказания для штаба.
— А что делать с пленными? — спросил один из командиров. — У меня их пятеро, из них двое раненых.
— Всех отправить под охраной в тыл. Вместе с нашими.
Когда Шубин вернулся к своим и устроил перекличку, выяснилось, что трое из его группы убиты и тяжело ранен Шалимов. Он лежал перетянутый бинтами поверх груди на плащ-палатке в тени бэтээра, который Веселов уже загнал вверх, и молча кусал губы.
— Как же это ты не уберегся, а, Валера? — опустился рядом на колени Шубин.
— Так получилось, командир, — прошептал прапор. — Ты уж извини. — И попытался улыбнуться.
На взятой высоте было выставлено охранение. Всех раненых, погрузив на трофейный «Урал», обнаруженный на вертолетной площадке, осторожно свезли вниз, а пленных — их набралось с десяток — заставили стащить трупы убитых карателей в углубление фундамента на склоне и там закопать нашедшимися на позициях лопатами. С флагштока у обелиска сорвали желто-синий флаг и водрузили российский, а еще в нескольких местах — пару военно-морских. Это объяснялось тем, что среди бойцов было немало бывших флотских. Обнаруженные трофеи впечатляли. На занятых ополченцами смотровой и примыкавшей к ней вертолетной площадках стояли два брошенных танка, три выдвинутых в разные стороны БМП и сгоревший бэтээр с валяющейся рядом башней. В глубине еще курилась дымком разбитая минометная батарея, а под развалинами обелиска был оборудован склад боепитания.
— Хорошо устроились, фашисты, — отшвырнул носком берца валяющуюся на бетонном крошеве камуфляжную куртку с нашивками «Азов» и паучьей свастикой Серега.
— Лучше всех устроились вон те, — кивнул чумазым лицом в сторону могилы карателей Генка. Пленные закопали все тела, и теперь два бойца гнали бандеровцев вниз для передачи в контрразведку.
Спустя час прибыло подкрепление, состоявшее из батареи гаубиц с расчетами; на курган доставили воду и продукты, бойцы подкрепились чем бог послал, и вскоре высота огласилась храпом сильно уставших мужиков. Не спали лишь часовые у пулеметов, вглядываясь в степь и слушая непрекращающийся гул за горизонтом.
Рано утром, выкопав братскую могилу в каменистом грунте, предали земле своих, дали вверх расколовший тишину залп и с минуту помолчали. Погибших товарищей было больше взвода…
— По местам! — надел первым каску старший из командиров, и все направились на позиции. День обещал быть жарким.
Спустя время в степных просторах снова загромыхало, а по рации из штаба пришел приказ: не допустить передвижение вражеской живой силы и техники в сторону попавшей в окружение украинской группировки. Она уже варилась в котле, о котором говорилось накануне штурма. В окружении оказались пять аэромобильных и механизированных бригад, полк спецназа и сводный погранотряд, а также карательные батальоны «Азов» и «Шахтерск».
Уже на следующее утро к окруженной украинской группировке со стороны Мариуполя попыталась прорваться механизированная колонна, состоявшая из десятка БМП и нескольких «Уралов» с солдатами, попавшая в поле зрения укрепившейся на Саур-Могиле штурмовой группы. Ее корректировщики тут же дали целеуказания гаубичным расчетам, и по ней был нанесен огневой удар при поддержке танковых орудий. В одном из трофейных Т-64, дергавшемся после каждого залпа, умело управлялись Соболев с Ионашем и Свергун, а из второго вели стрельбу ополченцы из бывших артиллеристов.
Спустя несколько недель котел приказал долго жить — украинская армия потерпела сокрушительное поражение. Более трех тысяч оккупантов приняли в донецких степях смерть, часть, перейдя границу, попросила убежища у России, а остатки сдались в плен. Благо там не расстреливали, как они сами.
Армия же ополченцев стала еще более грозной силой, захватив восемнадцать единиц РСЗО «Град», зенитно-ракетные комплексы «Оса», пятнадцать танков, а также множество другой техники и оружия с боеприпасами.
Шоколадный президент Порошенко в Киеве глотал валидол, в Раде прекратились драки, и она впала в прострацию, Турчинову с Яценюком и Парубием стала грезиться виселица.
Глава 5Бесплатный сыр, или герои в мышеловке
Побывав под Славянском и набравшись «боевого опыта», Деркач вскоре был отозван руководством «Правого сектора» в Киев. К тому времени его соратник Парубий стал секретарем Совета национальной безопасности и продвигал идею создания в войсках чего-то вроде политорганов. Они должны были поднимать боевой дух армии, вбивать в голову солдат национальную идею исключительности украинской расы, непримиримость к недочеловекам в Донбассе, а еще взаимодействовать с СБУ в проводимых той негласных операциях.
Для начала старший партиец организовал награждение Деркача орденом «За заслуги», врученным тому самим Порошенко, в числе других «гэроив», а затем на торжественном банкете, организованном по этому случаю, предложил однопартийцу отдохнуть неделю, а потом снова отправиться в зону ΑΤΟ его личным порученцем.
— Будэшь там наглядать за вийськовым командуванням и доносыты мэни. А то воно багато брэшэ. СНБО* повынэн знаты всэ точно.
— А як жэ СБУ? — спросил Деркач. — У смысли, Налывайчэнко?
— То повный крэтын. Його люды навить фалыпивкы зробыть нэ можуть. Так шо, згодэн?
— Эгэ ж. А яки у мэнэ будуть повноважэння?
— Сами широки. Вид мого ымэни посещать любую часть и пэрэвирять командування, як воно выконуе наказы. А потим доносыть у Совет, для прыняття ришення. До рэчи, вийськова СБУ будэ у тэбэ на пидхвати.
Столь широкие полномочия открывали новые горизонты, и Деркач сразу же этим воспользовался, обратившись к соратнику по борьбе с просьбой.
— Панэ Андрий, — возбужденно засопел носом. — А чи нэ можна мэни у власнисть сэло пид Славянськом?
— Всэ у наший влади, — рассмеялся Парубий. — Знищемо сэпаратыстив и воно твое, разом з усима мэшканцямы. До рэчи, зараз можэш пидибраты соби тут квартыру. У моему сэкрэтариати е спысок вильных.