Что же касается будущего, то они с Малаку предпочитали предсказывать его в радужных тонах, что, мол, нынешние трудности отойдут в небытие, их клиенты благополучно возвратятся к своим женам и детям — если таковые имелись — или к любимым, которые их ждут не дождутся.
Но однажды Малаку круто свернул с этой линии, когда предсказал в один из октябрьских вечеров судьбу одного капо. Он прямо сказал, что этот человек находится под угрозой насильственной смерти, а когда узнал его астрологические данные, то добавил, что если он не желает погибнуть в расцвете сил, то ему следует поостеречься на третий день и попросить на всякий случай увольнительную на службе, иначе, мол, этот день может оказаться для него роковым. Капо был грубый мужлан и вдобавок еще и циник. Малаку еще, конечно, повезло, что он не поплатился за свое недоброе предсказание. Капо просто его проигнорировал, а в указанный день один из заключенных внезапно сошел с ума и в припадке ярости раскроил капо череп. Поскольку свое предсказание Малаку сделал в присутствии двух эсэсовцев, которые пришли к еврею узнать свою планиду, они разнесли весть об этом случае по всему лагерю, и репутация Малаку как истинного ясновидящего поднялась на недосягаемую высоту.
Бедняга, которого неожиданно обуяла жажда крови, оказался укладчиком кирпича на стройке. На следующее утро его при утренней поверке сначала примерно высекли, а затем повесили перед строем в назидание остальным заключенным. Грегори приказали занять место несчастного, что его очень устраивало. За три с лишним недели работы подмастерьем он имел достаточно времени приглядеться к приемам укладки кирпичей и теперь несказанно был рад перейти на более квалифицированную и менее трудоемкую работу. На третий день после происшествия с капо Малаку пригласил к себе комендант лагеря.
В тот же вечер оккультист рассказал Грегори о своей встрече с комендантом. Оберфюрер Легриц оказался довольно гнусным типом, дурно воспитанным, как это часто было среди эсэсовцев, с ртом наподобие мышеловки и глазами, что два холодных булыжника. Итак, комендант прослышал о предсказании Малаку и смерти капо в определенный день и час. Больше всего в этой истории Легрицу понравилось, что Малаку посоветовал капо поостеречься и попросить увольнительную. Это навело эсэсовца на мысль о том, что Малаку можно использовать для предотвращения редких, но время от времени случающихся в лагере бунтов, когда доведенные до крайности люди теряют инстинкт самосохранения и бросаются на своих мучителей.
Малаку на это предложение ответил, что предсказать какое-то крупномасштабное восстание в лагере он берется, а вот предсказать поведение каждого заключенного практически невозможно, а затем Малаку предложил погадать коменданту по руке.
Тот согласился и не пожалел об этом: Малаку произвел на Легрица глубокое впечатление своей проницательностью, совершенно точно рассказав коменданту о его прошлом. Но хитрый Малаку оговорился, что он может слишком приблизительно говорить о том, что его ожидает в будущем, если он не составит гороскопа оберфюрера, а для этого ему понадобятся звездные таблицы. Только при этом, мол, условии Малаку возьмется предсказать точно и достоверно будущее герра оберфюрера, а иначе он, Малаку, не хочет обманывать его доверие. Как и большинство примитивных натур, Легриц свято верил в разного рода суеверия и связанную с ними дешевую мистику, поэтому он согласился достать для Малаку книги по астрологии, список которых тот немедля составил.
Через неделю комендант снова вызвал Малаку и вручил оккультисту заказанные книги. Тогда хитрюга сказал, что для составления гороскопа необходимо некоторое время, что он сам не в ладах с такой высокой математикой и для произведения сложных расчетов ему понадобится Грегори, который будет проверять его математические выкладки. В результате они получали в свое распоряжение время после обеда и достигли, таким образом, своей первоочередной задачи: облегчить свое пребывание в концлагере. Но Малаку потребовалось совсем не так много времени, чтобы составить гороскоп коменданта, а все остальное время они посвятили претворению в жизнь новой задумки Грегори.
Сама же его идея состояла в том, что, когда они устраивали представление, эффект был бы гораздо больше, если бы Малаку подкреплял свои мысленные послания Грегори не какой-то глупой тарабарщиной, а намеками по-турецки. Малаку согласился, что такое двойное общение на уровне трансцендентальном и на третьей системе общения будет для них значительно продуктивнее, и всю неделю, пока они якобы составляли и расшифровывали гороскоп коменданта, Грегори старательно учил турецкие фразы.
В начале ноября Малаку доложил о том, что гороскоп господина коменданта составлен, и потом несколько часов растолковывал его крутоголовому эсэсовцу. Башковитый генерал не все понял, зато во все поверил.
Наступала зима, и становилось все более ясно, что война затягивается до весны, что и подтверждали астрологические выкладки Малаку. И еще он напророчил Легрицу, что тот скоро оставит свой пост коменданта в Заксенхаузене и получит после войны повышение по службе, утаив, правда, что в августе Легрица повесят за все его преступления в Чехословакии и в концлагере. Вместо этого он сказал, что раз его непосредственным начальником был Гиммлер, то, сменив на посту канцлера Гитлера, рейхсфюрер не забудет своего подчиненного, и спустя три месяца, за которые он переживет определенные сложности переходного периода, ему будет предоставлен почетный и доходный пост инспектора по надзору за возвращением на родину интернированных лиц.
Легриц, боявшийся окончания войны и личных для себя последствий ее исхода, естественно, несказанно обрадовался. Малаку, воспользовавшись благоприятным моментом, предложил составить гороскопы ближайших помощников герра оберфюрера, чтобы тот узнал о степени их лояльности. Легрицу импонировала эта идея, так что послеобеденные занятия турецким языком в бараке продолжились.
К середине ноября сбылось предсказание Малаку о том, что Легриц скоро получит повышение по службе, но не совсем так, как предполагалось. До Гиммлера дошли слухи, что комендант Заксенхаузена утаивает некоторую долю прибыли от кирпичных заводов, а подозрительному рейхсфюреру достаточно было одних только слухов, чтобы перейти к немедленным действиям. Легриц был понижен в чине до штурмбаннфюрера и снят с поста коменданта Заксенхаузена. Так или иначе, но из лагеря он исчез, а два горе-предсказателя остались без своего покровителя.
Фамилия у нового коменданта была Кайндль, и чином он был пониже предшественника — всего только штандартенфюрер. Они его увидели, когда новый владыка обходил дозором владенья свои: совершенно не похож на дубину Легрица — этакий толстячок с хитрыми-прехитрыми глазками и добродушной физиономией. Но Малаку и Грегори насчет его добродушия ничуть не обольщались, потому что знали, для них оно выльется в тяжелый труд на стройке.
Весь последовавший месяц в полной мере подтвердил их опасения. Зима неуклонно надвигалась, днем и ночью небо было свинцовым, дожди, случалось, зарядят на несколько суток кряду, или задует холодный пронизывающий ветер. Но в любую погоду их все равно гнали на работу. Заключенные в таких нечеловеческих условиях мерли как мухи, их место непрерывно занимали все новые и новые люди.
17 декабря случилось событие, о котором так долго говорил Малаку. В половине восьмого вечера, уже после отбоя, их двоих поднял с коек блокфюрер и сказал, что комендант немедленно желает их видеть. Спали они, как всегда теперь, одетыми, поэтому времени на сборы не понадобилось, их тут же препроводили в здание, где размещалось начальство. Поскольку всякие дисциплинарные взыскания вплоть до исполнения смертного приговора входили в круг прерогатив ответственных эсэсовцев на уровне блокфюрера, то сейчас их позвали, несомненно, в связи с оккультной деятельностью Малаку, но предыдущий комендант вызывал одного Малаку — без Грегори, — это было что-то новенькое. Грегори внимательно оглядел себя в предбаннике, где им пришлось подождать. Что ж, он всегда был худым, а сейчас и вовсе кожа да кости, мясо на костях подсохло и превратилось в сталь, на здоровье не жалуется — до конца войны дотянет, как ему и обещал Малаку.
Их ввели в кабинет коменданта. Штандартенфюрер Кайндль внимательно оглядел серыми зоркими глазами эту странную пару, немного помолчал, затем сказал:
— Когда оберфюрер Легниц передавал мне дела, он упомянул мимоходом, что в секции «Е» у него имеется парочка «мистиков», как он выразился.
Упершись взглядом в Малаку, он продолжил:
— Как я понимаю, это вы, номер 875, удивительно точно и подробно описали ему события из его прошлого. И насколько мне известно, вместе с номером 1076 вы устраиваете спиритические сеансы, на которых предсказываете дальнейший ход войны. Сразу оговорюсь, что я лично никогда не верил и не верю в подобную чепуху и считаю, что спиритизм — фокусы не без примеси мошенничества. Но это исключительно для вашего сведения. Итак, в рождественскую ночь я устраиваю торжественную вечеринку, и мне пришла мысль использовать вас для развлечения моих гостей, как это делается в кабаре. В вашем распоряжении десять суток на подготовку номера. Советую вам подготовиться добросовестно и не ударить лицом в грязь, иначе пеняйте на себя.
Первым заговорил Грегори.
— Господин штандартенфюрер, мы считаем великой для себя честью развлечь ваших гостей, но если вы позволите мне высказать не только мое личное мнение, то я замечу, что предсказания номера 875 — это никакая не чепуха и не мошенничество. Он предсказал высадку англичанами десанта парашютистов далеко за боевыми порядками германских войск, предсказал, что этот десант при Арнеме будет уничтожен. Это предсказание было сделано за несколько дней до реальных событий. В действительности же все произошло точь-в-точь, как и было предсказано. Если вы найдете для нас несколько свободных минут, мы вас сейчас постараемся убедить в том, что мы не мошенники. Мы можем вам продемонстрировать наши способности хоть сейчас.