– Буду с тобой откровенна, Терри, выглядит все не очень хорошо, – заметила она, смотря на него сквозь очки в тонкой оправе.
«Он тоже выглядит неважно», – подумалось ей.
Похудел и постарел лет на десять с тех пор, как его посадили в тюрьму чуть больше пяти месяцев назад. Она прекрасно знала, как тюрьма меняет людей: плохое питание, наркотики, нехватка свежего воздуха, – и к тому же у заключенного могут возникнуть сопутствующие психологические проблемы, включая потерю чувства собственного достоинства. Она встречала многих рецидивистов, которые выглядели лет на двадцать старше своего реального возраста, и все же ее шокировало, что Гриди так быстро изменился.
– И не говори, Прим, – отозвался тот. – Полиция конфисковала мои телефоны и ноутбук. Все офисные компьютеры забрали, из коллегии адвокатов меня исключили. Все дела, которые я вел, отняли, а мои сотрудники разошлись по разным компаниям. Кроме того, владельцы закусочных, которые я помогал открыть, исполняя свой гражданский долг, подверглись унизительным допросам, и это нанесло ущерб торговле на несколько месяцев. Не говоря уже о том, как все это отразилось на моей семье.
– Сочувствую, – кивнула она. – Похоже, в этом деле удача не на нашей стороне; во всяком случае, сейчас. Главным обвинителем выступает Стивен Корк.
При упоминании этого имени Гриди вздрогнул, как и все остальные в комнате.
– Черт… – выдохнул он.
Бывают плохие, бывают хорошие прокуроры, но Корк считался одним из самых суровых. Он был опытным специалистом по уголовным делам, однако в душе его прочно засела обида, потому что он так и не стал королевским адвокатом. Когда он обучал будущих барристеров, его ученика, магистра, лишили адвокатской лицензии за подтасовку улик; и хотя Корка никогда не обвиняли в том, что он непосредственно участвовал в махинациях или располагал какой-то информацией о них, этот эпизод лег пятном на его репутацию и преследовал его на протяжении всей карьеры. Он полагал, что именно в этом заключается причина, почему он так и не дослужился до шелковой мантии.
Браун пристально взглянула на своего клиента.
– Послушай, Терри, прости, что приходится тебя об этом спрашивать, но, ты же понимаешь, я должна, – посмотрела она вопросительно.
Гриди пожал плечами. Он сидел сгорбившись на жестком стуле, но при этом держался непреклонно.
– Продолжай.
– Несмотря на то что все твои банковские счета заморозили, ты сумел перечислить мне аванс, и немаленький. Ты полностью оплатил мои услуги за последние месяцы и сейчас нашел средства на задаток в счет будущего гонорара за судебное разбирательство. Я должна знать, откуда эти деньги.
– Взял взаймы у приятеля, который верит, что я невиновен, – простодушно признался он.
– У мистера Джонатана Джонса, проживающего в Панаме? – Браун сверилась с записями.
– Да. Много лет назад я его выручил, когда у него были проблемы с финансами. С тех пор он сколотил там состояние, торгуя недвижимостью, и теперь платит старому знакомому за добро.
Она молча набросала что-то в блокноте и пододвинула к нему для подписи. Как только он расписался, она сказала:
– Хорошо, с этим покончено. Следующий вопрос: правильно ли я понимаю, исходя из твоих инструкций, что ты все еще хочешь приступить к судебному разбирательству, заявив о невиновности по всем пунктам?
– Как я всегда говорил, Примроуз, меня подставили. – Он невозмутимо уставился на нее. – Ты лучше других понимаешь, как сильно полиция ненавидит нас, адвокатов. Только дай им возможность нанести ответный удар и прикончить кого-нибудь из нас – и они с превеликим удовольствием ею воспользуются. Я потерпевший, невинная жертва. Какой позор.
Она опустила глаза и сделала еще одну пометку, затем снова посмотрела на Гриди, и их взгляды встретились.
Выражение ее лица было абсолютно непроницаемым, но по тени, мелькнувшей в ярко-голубых глазах, он понял, что Прим на его стороне.
Они оба знали, что к чему. Оба были профессионалами. Сражались вместе и никого не осуждали. Судебное разбирательство, которое начиналось в следующий вторник в зале № 3 Королевского суда Льюиса в Суссексе, как и все суды присяжных, проводилось не для того, чтобы вершить правосудие. Это игра, в которой личные качества подсудимого были важнее доказательств, которые порой ни в грош не ставились. Нужно лишь убедить двенадцать обыкновенных людей в том, что семьянин с приятной улыбкой, сидящий на скамье подсудимых в темно-синем костюме и симпатичном галстуке, никак не мог совершить преступления, в которых его обвиняют.
Дело заключалось только в том, какое слово – первое или второе – прочтет старшина присяжных заседателей, когда они вернутся после обсуждения вердикта. Варианта, в общем-то, только два.
«Виновен».
«Невиновен».
Или говоря языком адвокатов:
«Выиграл».
«Проиграл».
Браун с помощником покинули комнату, но Фокс задержался.
– Мы разберемся, Терри, – ободряюще улыбнулся он.
– Есть новости о Микки Старре?
– Пока ничего, многое зависит от исхода твоего судебного разбирательства. Если тебя признают виновным – не дай бог, – то и его приговорят.
– А он помалкивает?
– Похоже, да. Его имя не фигурирует ни в одном из судебных документов. Хочешь, привлечем его как свидетеля, чтобы дал тебе характеристику?
– Забавно, – горько произнес Гриди.
Фокс промолчал.
– Ты сказал когда-то, что ему светит не меньше пятнадцати лет? – спросил Гриди.
– За такое количество наркотиков – да, – кивнул Фокс, – плюс применение силы в Нью-Хейвене. Половину он, скорее всего, отсидит за решеткой, за вычетом того, что уже провел в камере предварительного заключения, потом – условно-досрочное с испытательным сроком.
– Как думаешь, сколько он получит, если сдаст меня?
– Зависит от обстоятельств, – уклончиво ответил адвокат. – Ты же знаешь правила, Терри, сам бывал с клиентами в подобных ситуациях.
– Знаю, но сейчас мне тяжело мыслить здраво. От каких обстоятельств зависит?
– От того, насколько ценным, по мнению обвинения, является то, что он может сообщить. Возможно, ему удастся существенно скостить срок.
Гриди улыбнулся. Прошло много времени с тех пор, как он улыбался в последний раз. Ник Фокс разберется, он знал. У них был план. Король Джунглей. Он всегда решал все проблемы.
23
3 мая, пятница
– Вид у вас какой-то усталый, Рой. Все в порядке? – поинтересовалась Элисон Воспер.
Они сидели за столиком отеля на набережной, неподалеку от Нового Скотленд-Ярда.
– Все нормально, мэм, – отозвался он и поблагодарил за крепкий, но невкусный кофе, который ему налили.
Он разрезал яйцо-пашот, и желток растекся по тосту с авокадо.
– Просто тоскливо, утром осмотрел погибшего с ножевым ранением.
Заместитель помощника комиссара столичной полиции пожала плечами:
– Я заметила, насколько быстро вы уловили, что между многими группами населения есть огромные культурные различия. Не все наши сотрудники осознают это, но вы прекрасно все понимаете. Я действительно впечатлена тем, чего вы достигли за короткое время работы у нас, и это не ускользнуло от внимания моего начальства и Министерства внутренних дел. Вы совершили то, что я считала невозможным, когда только поступила на службу в этой должности.
– Как там говорят, мэм? Невозможное мы делаем сразу же, на чудо потребуется чуть больше времени, – улыбнулся он.
Она потянулась через стол и ободряюще похлопала его по правой руке. В те времена, когда она еще служила помощником главного констебля в Суссексе, бывали моменты, когда она давала слабину, хотя обычно держалась любезно и отстраненно, и тогда он чувствовал, что она испытывает к нему симпатию. Заметил он это и сейчас. Она убрала руку и потыкала вилкой в омлет, но еще пару секунд смотрела ему в глаза.
– Вы укрепили связи с местным населением. Вы проделали большую работу в сфере образования и поддержки молодежи, вели просветительскую деятельность. Ваша стратегия кнута и пряника получила серьезную поддержку. Мне понравилась идея установить минимальный срок в три года за первую судимость для любого, пойманного на незаконном ношении холодного оружия, и ваша инициатива по части «закона трех ошибок».
– Спасибо, мэм.
Она снова встретилась с ним взглядом:
– У вас есть реальная возможность изменить ситуацию к лучшему. Вы уверены, что не хотите остаться? Хотя бы доведете дело до конца.
Он откусил от тоста с авокадо и яйцом, пользуясь заминкой, чтобы продумать ответ.
– Меры, принятые лондонской полицией в отношении убийств, показали отличный результат. Думаю, что внес свою лепту как старший следователь. Здесь все и так знают, что делать, а семье я нужен дома, да и в Суссексе еще много работы.
В ответ она пристально на него посмотрела:
– Мы с вами отличная команда. Рой, оставайтесь в Лондоне, я дам вам должность командира, будете заниматься любимым делом, бороться с преступностью. Я пробуду здесь еще долго, так что мое предложение – бессрочное.
– Это очень великодушно с вашей стороны, мэм.
– Я серьезно. Если захотите уехать из Суссекса, звоните мне в любое время. Мой личный номер у вас есть. Предложение всегда в силе, место ваше, хоть завтра.
24
3 мая, пятница
– Симпатичные погоны, Рой, – с легкой насмешкой заметил помощник главного констебля Кассиан Пью, когда Грейс вошел к нему в кабинет. – Но скоро придется снять?
– На самом деле, Кассиан, мне предложили должность командира в Управлении полиции Лондона.
Сейчас они были равны по рангу, так что Грейс не должен был использовать уважительное обращение «сэр» в разговоре с Пью. По крайней мере, на этой неделе. На следующей, когда он вернется к своей прежней должности в Суссексе, все изменится: его снова понизят в звании до детектива-суперинтенданта.
– Почему же вы не согласились, Рой? – спросил Пью. – Хотя, сказать по правде, нам вас здесь не хватало.