Джаппу подумалось, что, когда суд завершится, пиявка на скамье подсудимых на долгие годы перестанет причинять вред обществу. Если повезет, может быть, даже навсегда. По крайне мере, если не все присяжные окажутся тупицами, на что он горячо надеялся.
32
9 мая, четверг
Рой Грейс тоже надеялся, что ему попадутся умные и внимательные присяжные, а не кучка тупиц. На следующей неделе крупнейший в истории Брайтона серийный убийца, семейный врач Эдвард Крисп, предстанет перед Королевским судом города Льюиса по обвинению в семи убийствах и множестве других правонарушений. Судя по всему, доктор заслужил право больше никогда не покидать пределы тюремной камеры. И Грейс собирался сделать все, чтобы так и было.
В рамках досудебной подготовки он созвал совещание в Управлении полиции Суссекса, чтобы обсудить доказательную базу с ключевыми членами своей команды, Норманом Поттингом и Джеком Александером, помогавшими ему в расследовании. Александера пока что не вызвали в суд для участия в процессе по делу Теренса Гриди: он был исключен по ходатайству защиты, поскольку давал показания против подозреваемого.
Втроем они сидели за столом переговоров на втором этаже отдела по расследованию особо тяжких преступлений, обсуждая различные задачи, главной из которых в списке Грейса являлось обеспечение безопасности, потому что хитроумный доктор, которому было под шестьдесят, в прошлом неоднократно совершал побеги из-под стражи.
Рой Грейс лично производил задержание Криспа и в процессе чуть не потерял ногу – врач в него выстрелил, – так что все происходящее непосредственно его касалось. Для разбирательства по делу Криспа он, как старший следователь, обязан был убедиться, что для слушания назначили ответственного по вещдокам и что сотрудники по связям с семьями, пострадавшими от преступлений, договорились с общественными организациями оказать поддержку и всем, кто выжил после нападения Криспа, и семьям погибших. Грейс ничего не оставлял на волю случая.
Он выяснил у двух детективов, каких свидетелей прокурор намеревался вызвать для дачи показаний, и убедился, что все они готовы к слушанию. Одним из ключевых свидетелей обвинения была храбрая женщина по имени Логан Сомервилл, которая, к счастью, уцелела после того, как доктор Крисп ее похитил и держал взаперти. Другим была судебный антрополог Люси Сибун.
– Шеф, не забудьте про пса Бобби, который предъявит следы укусов и образцы ДНК, – пошутил Александер.
Все рассмеялись. Но как они прекрасно знали, именно лай Бобби спас жизнь другой жертве, а след от его укуса позволил им установить личность Криспа по результатам анализа ДНК.
Грейс перешел к вопросу обеспечения безопасности в зале суда. Эдвард Крисп являлся одним из самых изощренных преступников, с которыми он когда-либо сталкивался; человеком, который дал бы фору легендарному Гарри Гудини. Крисп обладал способностью, точно крот, делать подкопы, чтобы выбраться из плена. Его роскошный дом в Брайтоне пронизывали тайные ходы. Он ускользнул от полиции Суссекса и бежал во Францию, а потом улизнул из тюрьмы строгого режима неподалеку от Лиона.
Крисп предстанет перед судьей Высокого суда, который прибыл в Льюис для рассмотрения этого важного дела. Так как речь шла о гибели нескольких человек, система уголовного правосудия требовала, чтобы специалист подобного ранга председательствовал на слушании.
В зале суда № 3, где скамья подсудимых находилась за стеклянным ограждением, уже шло заседание. Зал № 2, где рассматривалось дело Криспа, был оборудован устаревшей открытой скамьей. Обвиняемые и раньше с нее сбегали; за пределами зала суда дежурило всего лишь несколько охранников, которые были слишком заняты, проверяя посетителей, чтобы помешать беглецу выскочить на оживленную улицу и скрыться. Если только не заковать доктора в кандалы – чего никогда не допустит его защитник. Охрана суда была, мягко скажем, недостаточной: на скамье подсудимых вместе с Криспом находились всего два сотрудника службы безопасности. Это и беспокоило Грейса.
33
9 мая, четверг
На окраине Чичестера, напротив гаражей, расположился современный, аккуратный, но какой-то безликий жилой комплекс из красного кирпича. Дениз Клафферти, социальный работник, совершая свой ежедневный обход, позвонила в дверь дома № 23 – небольшого, отдельно стоящего здания с тремя спальнями, – чтобы навестить ее любимого подопечного, Стьюи Старра.
Мужчина тридцати восьми лет с синдромом Дауна жил один уже почти шесть месяцев с тех пор, как арестовали его брата, который в настоящее время ожидал приговора в изоляторе временного содержания. Стьюи не понимал, почему брат так и не вернулся домой после отъезда в Германию за машиной, «феррари», которую Стьюи не терпелось увидеть.
Каждый день, когда Дениз навещала его, чтобы справиться о самочувствии и проверить, все ли в порядке, Стьюи настойчиво задавал один и тот же вопрос: «Микки сегодня вернется? – И с гордостью добавлял: – Мы открываем закусочную!»
Порою выражение, с каким он это произносил, разбивало ей сердце. Она пыталась объяснить, что придется пока отложить это дело, но никакие ее слова не могли охладить его горячий энтузиазм. Каждый день, открывая дверь, он на мгновение расплывался в улыбке, полной надежды, а потом заливался слезами, когда видел, что это Дениз – или иногда кто-то из ее коллег, – а не брат.
По крайней мере, суд над Теренсом Гриди, предполагаемым сообщником Микки, уже начался. До вынесения приговора оставалось всего несколько недель. Приходилось надеяться, что судья примет во внимание, что Микки Старр признал себя виновным, что он уже отсидел шесть месяцев и что у него есть брат, который в нем нуждается.
На звонок никто не ответил. Она позвонила еще раз. Подождала.
По-прежнему тишина. Странно. Обычно Стьюи открывал дверь в считаные секунды. Он неплохо справлялся, заказывал доставку продуктов и предметов первой необходимости, а также скрупулезно, как одержимый, поддерживал порядок в доме. Для Микки, как говорил он.
«Может, он в туалете? – подумала Дениз. – Или спит».
Она вновь позвонила и подождала. Прошло несколько минут; она взглянула на часы. Сегодня еще шестерых надо навестить. Неохотно воспользовавшись служебным ключом – не желая уязвить его чувство собственного достоинства, Дениз предпочла бы, чтобы он впустил ее сам, – она отперла входную дверь и вошла.
– Стьюи! – позвала она. Ее встретила тишина.
Тишина, которая ей не понравилась.
– Стьюи! Это Дениз! – крикнула она; ответа не последовало. – Стьюи, ты не против, если я войду?
Она помедлила, затем закрыла за собой входную дверь.
– Стьюи?
Из-за тишины она чувствовала себя неуютно.
– Стьюи? Ты в порядке?
На полу валялась кучка писем. Не обращая на них внимания, Дениз прошла в кухню-столовую и увидела на столе что-то похожее на остатки завтрака. По словам Стьюи, он всегда поддерживал в кухне безукоризненную чистоту, готовясь открыть вместе с братом кафе.
– Стьюи? – снова позвала она. – Стьюи, это Дениз!
Она посмотрела в окно на аккуратный садик за домом, но Стьюи там не было.
Прошла в гостиную. Телевизор был включен, звук приглушен; ведущий, которого она смутно узнала, стоял на скале в потрясающе живописном месте и с серьезным видом вещал на камеру об эрозии.
Она вышла и остановилась у подножия лестницы:
– Стьюи! Стьюи! Ты там, наверху? Это я, Дениз!
Нет ответа.
– Я поднимусь наверх, Стьюи, ты не против?
Дениз подождала, затем поднялась по короткой крутой лестнице и остановилась на лестничной площадке. Три двери были затворены, а четвертая слегка приоткрыта. Она снова позвала Стьюи – никакого ответа.
Она толкнула приоткрытую дверь и заглянула внутрь. Стьюи, в футболке и спортивных штанах, скорчился в позе эмбриона на полу рядом с кроватью. Комната выглядела так, словно в ней взорвалась бомба. Стул перевернут, половина пухового одеяла валялась на полу. Зеркало на туалетном столике разбито вдребезги. Одна из занавесок сорвана, штора криво свисает вниз.
Дениз подбежала к Стьюи. Волосы и белый плед, на котором лежала его голова, пропитались кровью. Стены и потолок также заляпаны кровью. Правая рука вывернута под странным углом, кисть в крови. Она опустилась на колени и пощупала на запястье пульс. Дрожа, Дениз встала, попятилась, дико озираясь по сторонам, затем достала из сумки телефон и набрала 999.
34
9 мая, четверг
Давно миновало то время, когда Рой Грейс, только заступив на службу в полицию, прибывал первым на место преступления. В основном, как руководитель отдела по расследованию особо тяжких преступлений в графствах Суррей и Суссекс, к тому моменту, когда он появлялся, хорошо отлаженный механизм уголовного розыска уже работал полным ходом.
Как и сейчас, когда он подъехал к современному жилому комплексу из красного кирпича, расположенному через дорогу от гаража, на окраине исторического соборного города Чичестера. Знакомый набор: полицейские машины с опознавательными знаками и без, большой квадратный грузовик криминалистов, оцепление из сине-белой полицейской ленты и, как обычно, собравшиеся за ним журналисты и праздные зрители, упивающиеся чужим горем.
Многим бы зрелище показалось крайне неприятным. Но не тем, кто, держа телефоны в руках, делал снимки и видео. Несмотря на то что подобные люди ему очень не нравились, его и самого в какой-то степени завораживали жуткие сцены – чего он не хотел признавать. Убийства никогда не оставляли его равнодушным, как и всех его коллег из отдела по расследованию особо тяжких преступлений, – иначе он не стал бы заниматься этой работой.
Единственное, что отличало его от зевак, – причина, по которой он оказался здесь, как и на любом другом месте преступления. Особая привилегия, но в то же время тяжелая ноша – сделать все, что в его силах, чтобы восстановить справедливость в отношении жертв и облегчить боль их близких.