Мэг заметила, что ей пришлось бы преодолеть на велосипеде четырнадцать миль в одну сторону и ехать большей частью по опасным трассам. Другой присяжный, живший неподалеку от Гастингса, возмущенно заявил, что ему тогда надо отмахать аж тридцать миль, и то в один конец – опять же в основном по шоссе.
Один присяжный, Хари Сингх, шеф-повар, порадовал Мэг. Он работал в модном брайтонском ресторане. В четверг утром он принес полный мешок самосы, по одной на каждого. Ее удивило, что двое коллег, явно привередливых, отнеслись к щедрому и добродушному поступку шефа с опаской.
Ближе к вечеру четверга судебный пристав сообщил, что разбирательство возобновится в понедельник утром. К тому времени обстановка в коллегии накалилась, прежде всего из-за споров о том, как правильно называть главного присяжного: старшиной или председателем. И куда более громогласно они обсуждали, кто именно будет играть эту роль.
Майк Робертс, полицейский в отставке, бывший старший следователь по особо важным делам полиции Хэмпшира, выдвинул свою кандидатуру. По мнению Мэг, он неплохо подходил: держался спокойно, внушительно и обладал опытом работы в правоохранительных органах. Но Хьюго Пинк, заносчивый тип с большим самомнением, тоже решил поучаствовать в борьбе за должность старшины. Как и вышедший на пенсию актуарий Гарольд Траут, который утверждал, что у него самый хороший послужной список.
«Бога ради, – подумала Мэг, – ну какое, к черту, это имеет значение?»
Она пока что не выдвинула свою кандидатуру, и ее слегка разочаровало, что ни одна из женщин-присяжных также этого не сделала. Может быть, в понедельник и ей стоит включиться в состязание? Она знала, что, будь Лора на ее месте, среди двенадцати, она боролась бы изо всех сил.
Но сейчас, потягивая второй или, возможно, третий бокал шампанского «Тайтингер» после роскошного обеда с морепродуктами в отдельном зале для владельцев на ипподроме Пламптон и будучи, к своему удовольствию, явно навеселе, она забыла обо всем.
Мэг наслаждалась обществом приятелей Ника, с которыми делила Братца Колина, и их пассий и с нетерпением ждала забега с препятствиями, организованного винотекой «Винный погребок Батлера», который должен был начаться чуть более чем через четверть часа, в 15:35. Незадолго до этого они погладили лошадь и поболтали с жокеем, который был полон оптимизма. В прошлом году он одержал победу в этой же гонке и сказал, что Братец Колина, чистокровный скакун, сейчас на пике формы. На дорожках с подобным покрытием – не слишком твердым и не слишком мягким – Братец Колина показывал наилучшие результаты.
– Пойду проверю ставки на нашу лошадку у букмекеров, – сказала Мэг друзьям, залпом допив шампанское.
– Я с тобой, – отозвался Питер Дин. – Интуиция подсказывает, что у нас сегодня неплохие шансы.
– Согласна!
Одетая как настоящая поклонница скачек, в стильную куртку «Барбур», дизайнерские джинсы и полусапожки, в сопровождении Дина, в щегольской фетровой шляпе, с пропуском на шее и биноклем в старинном кожаном футляре, она вышла в пасмурный, ветреный день; в воздухе витала угроза дождя. Когда они торопливо пробирались сквозь толпу людей, многие из которых были одеты похожим образом и держали в руках гоночные карточки или сложенные номера «Рейсинг пост», Питер Дин любезно поинтересовался:
– Ну, как у тебя дела?
Дин, бывший семейный врач, уже несколько лет работал коронером в Саффолке. Он, как мало кто из друзей Мэг, понимал боль тяжелой утраты.
– Все хорошо, с нетерпением жду, когда вновь выйду на работу, какой бы она ни была. Но я ужасно скучаю по моей малышке!
– Когда она вернется?
– Не раньше конца августа. А в октябре снова уедет, в Эдинбургский университет.
– Будет учиться на ветеринара?
Мэг кивнула.
– Тяжко, поди, с ней расставаться. Но тебе повезло, Мэг. Хороший ребенок.
– Это да, – слабо улыбнулась она ему.
– Слушай, этим летом обязательно приезжай, покатаемся на нашей лодке по Темзе!
– С удовольствием.
Они подошли к стойкам букмекеров, к которым выстроилась очередь желающих сделать ставки.
– Увидимся в зале? – спросила она.
– Думаю подняться на трибуну и посмотреть гонку с Дэниелом, – сказал он.
– Тогда я к вам приду.
На первой стойке на высоком табло виднелась надпись «Фил Хоман». Ниже были указаны клички и коэффициенты каждой лошади, участвовавшей в забеге, а внизу написано: «Принимаем евро».
Букмекер, высокий мужчина в кепи и пальто, принимал ставку у игрока, одновременно выкрикивая указания клерку, сидевшему за его спиной. Мэг просмотрела список участников. У Братца Колина, третьего номера, шансы были два к одному. Она заметила, что на следующей стойке с именем «Уильям Хилл» коэффициент оказался немногим лучше – пять к двум. У третьего букмекера было все то же самое.
«Понятное дело, – подумала она, – вряд ли получится заработать состояние на этих скачках, даже если лошадь покажет хороший результат».
Она прошлась вдоль стоек, разглядывая постоянно меняющиеся коэффициенты, и с тревогой заметила, что у двух других ставки снизились до двух к одному.
Тут, к своему приятному удивлению, она увидела, что последний, Джек Джонас, принимает ставки на третий номер как четыре к одному.
Она встала в конец очереди, выудила из сумочки кошелек и стала наблюдать за букмекерским табло. Она намеревалась сделать ставку, довольно дерзкую. В прошлом году она выиграла более тысячи фунтов, так что, если сейчас проиграет хотя бы часть из них, не беда. Ник гордился бы ее смелостью. А если выиграет, то положит деньги на банковский счет Лоры, чтобы помочь ей в начале обучения.
Джонас, поджарый жизнерадостный мужчина лет пятидесяти в шляпе с плоской тульей, собирал деньги, выдавал квитанции и подзывал клерка, стоявшего у него за спиной, каждый раз, когда делали ставки. Она вперилась в вывешенные коэффициенты, опасаясь, что к тому моменту, когда подойдет ее черед, они уменьшатся, и почувствовала облегчение, когда наконец очередь дошла до нее.
Прежде чем заняться ею, букмекер повернулся к своей доске и сократил шансы на две ставки, но, к ее облегчению, Братец Колина по-прежнему показывал четыре к одному.
– Да, моя хорошая? – сказал он, поворачиваясь к ней.
Протягивая пачку банкнот, которые сняла вчера в банкомате, она выпалила:
– Сто пятьдесят фунтов на номер три.
– Номер три, Братец Колина, сто пятьдесят на выигрыш, – бодро крикнул он клерку и протянул ей квитанцию. – Вот, моя хорошая!
И мгновенно переключил внимание на следующего человека в очереди.
Мэг развернулась и стала пробираться обратно сквозь толпу. Показав свой пропуск стюарду на входе в частную зону, она остановилась, чтобы спрятать в сумочку квитанцию с надписью «Джек Джонас». Только тогда она заметила, что под ней прячется тоненький листочек бумаги.
Сначала она решила, что это чек, но потом увидела, что на обороте что-то написано от руки. Она перевернула листок и прочла слова, выведенные очень аккуратным почерком.
А потом встала как вкопанная, ее затрясло.
40
11 мая, суббота
Дочка, поди, хорошо проводит время в Эквадоре с подругой Кэсси? Красивое имя – Лора. Очень надеюсь, что с ней все будет в порядке.
Мэг перечитала записку дважды. Это что, сон? Неужто букмекер это написал? Что он имел в виду?
От внезапного страха у нее свело живот. Мэг повернулась, протиснулась мимо стюарда обратно к воротам частной зоны, опустилась на колени, и ее вырвало на траву.
– С вами все в порядке, мадам? – раздался за спиной доброжелательный мужской голос.
– Боже, – произнесла женщина надменным тоном, полным отвращения. – Неужели в наше время люди совсем забыли, как себя вести? Серьезно. Это скачки, а не развлечения для всякого быдла.
Не обращая внимания ни на их замечания, ни на комментарии дикторов, объявивших, что участники вышли на старт, она побежала, спотыкаясь, обратно через толпу к букмекерам.
– Спартанец от Голубой Танцовщицы, Алькасам, Фрейлина, затем Братец Колина, Близнец, Ай-Да-Мальчик, Стрелок, – разнеслось эхом по всему ипподрому.
Понемногу все вокруг отвлеклись от своих дел и прислушались.
– Фрейлина выбывает, первым идет Спартанец от Голубой Танцовщицы, его нагоняет Алькасам, затем Братец Колина, Ай-Да-Мальчик, Стрелок замыкает.
Мэг спешно пробиралась вперед: слова комментатора превратились в шум, они ничего не значили, о ставке она и думать забыла. К ее облегчению, очереди к Джеку Джонасу уже не было. Букмекер постукивал пальцами по планшету.
– Извините, – задыхаясь, выдавила она.
Он поднял на нее непонимающий взгляд.
– Пару минут назад я сделала ставку.
– К сожалению, ставки больше не принимаются, моя хорошая, забег начался, – покачал он головой.
– Нет, я не об этом. Я поставила сто пятьдесят фунтов на Братца Колина, помните?
– Прошу прощения, дорогуша. – Тон его становился все более неприятным. – Кажется, вы не расслышали. Я сказал, ставки не принимаются.
– Я и не собиралась делать ставку. Хочу, чтобы вы мне это объяснили. – Она показала бумажку.
– Послушайте, дамочка, уходите, я занят.
– Вы мне это вручили вместе с квитанцией, – настаивала Мэг.
Несколько секунд букмекер демонстративно изучал листок, потом покачал головой:
– Первый раз это вижу.
– Говорю вам, вы мне выдали его вместе с квитанцией.
– А я говорю вам, дорогуша, что эту бумажку впервые вижу. Вы уверены, что делали ставку у меня? – Он пристально посмотрел на нее и ткнул пальцем вправо. – Не у кого-то из них?
Она точно так же пристально посмотрела на него в ответ:
– Нет. – Она протянула квитанцию с его именем. – Я поставила сто пятьдесят фунтов на Братца Колина. Неужели не помните?
– Дорогуша, я букмекер, а не сверхчеловек из долбаного цирка. – Он снова посмотрел на свой планшет и застучал по нему.
Разговор был окончен.
Мэг все еще стояла, сдерживая слезы.