рвой свежести, да и половина, особенно говядина, перемороженная. Ну, меня-то не проведешь, так? Я нагрузила корзинку более-менее свежим мясом, а потом и молоком.
– А чем мы расплатимся? У тебя есть деньги?
– За это можешь не волноваться, – Алекс сделал вид, что стряхнул грязь с джинсов. – Есть у меня один метод…
Мужчина за прилавком пробил товар и кисло взглянул на меня налитыми кровью глазами.
– Я… – проблеяла я и полезла в карман за деньгами, но Алекс отпихнул меня и, глядя в глаза кассиру, медленно, с расстановкой сказал:
– Сейчас мы вынесем товар, а ты сделаешь вид, что мы все оплатили. И завтра утром ты ничего не вспомнишь.
Кассир кивнул, сонно глядя на него.
– Уходить не спешим. – Алекс настороженно вглядывался в туман за дверью. – Мне совсем не нравится то, что происходит…
– Что это было? – поинтересовалась я.
– Так бывает, когда где-то рядом находится Червь. – Алекс нахмурился, разглядывая тень, обрисованную светом фонаря. – Этот инстинкт существует с самого появления имаго. Самое ужасное, что только может случиться с человеком, – поэтому мы так реагируем.
– Подожди… – вдруг осенило меня. – Я уже несколько раз чувствовала…
Я осеклась, бросив взгляд за стекло. Там разливалась тьма, опутанная паутиной тумана. Из этой маслянистой мглы на нас с убийственной ненавистью смотрели два белых глаза.
– Сейчас мы возьмем в охапку пакеты, – тихо сказал Алекс, оглядываясь на кассира: тот стоял за стойкой с блаженным выражением лица. – Ты бери этот кусок мяса в руку, а я возьму вон тот. Черви довольно неуклюжие, но убежать от них очень сложно. Если он окажется слишком близко, брось в него мясом. Так ты выиграешь хотя бы четыре-пять секунд.
Я не могла оторвать взгляда от двух белых искр в тумане.
– О нет, я не готова! Я не умею быстро бегать!
– Доверься мне, – Алекс сверкнул глазами, вспыхнувшими красным светом, – и беги прямо по следам. На запах, на звук, что угодно. Любое промедление будет стоить тебе жизни.
Я сжала влажный кусок свинины и кивнула. Зубы выбивали неровный ритм. Хотелось бы мне владеть хотя бы малой толикой уверенности Алекса. Но, как бы я ни старалась взять верх над мыслями, меня все равно безудержно трясло, как в мороз.
Алекс распахнул дверь магазина, и мы вышли во влажную пустоту. Белые искры погасли, и я почувствовала, как рот наполнился ядом, а каждая мышца напряглась, становясь сильнее и тверже. Я слышала его шаги, тяжелые, как у динозавра, и чуть позади тихие, совсем другие… человеческие?
– Давай! – Алекс рванул вперед, а я побежала следом – тело само понесло меня.
Что-то мелькнуло совсем рядом, всколыхнув туман, и я обернулась. На секунду мне показалось, что я видела нечто кошмарное, но оно тут же растворилось во мгле. Алекс бежал так быстро, что я едва поспевала за ним. Небольшое расстояние между магазином и домом растянулось для нас на многие километры. Ноги вязли в призрачной трясине, по спине градом катился холодный пот. Я понимала, что смерть дышит мне в затылок, но ускориться никак не могла – что-то держало меня, словно сама ночь вцепилась в плечи костлявыми лапами.
Где-то слева послышалось рычание. Сверкнули белесые глаза – пустые, затуманенные, как и сама улица. Я швырнула в них кусок мяса. Раздалось щелканье челюстей и влажное чмоканье – чудовище проглотило обманку.
Впереди выросла черная громада домов. Алекс вдруг вильнул влево, направляясь совсем к другому подъезду; тяжело дыша, я побежала за ним. Червь снова преследовал нас; казалось, он вот-вот бросится. Алекс влетел в черный дверной проем и, впустив меня, захлопнул дверь. Магниты сработали – мы оказались в безопасности.
– Быстрее, наверх! – прошептал Алекс.
Я не успевала за ним; в боку нещадно кололо. Алекс вел нас на верхние этажи, где была пожарная лестница – это я знала с детства. В подъезде воняло мочой и мусором.
Алекс отворил окно аварийного выхода и взглянул вниз. Лестницу, раскинутую между двумя домами, никто не потрудился убрать с предыдущей эвакуации. Я опасливо взглянула на хрупкие перекладины.
– Давай, только осторожней, – напутствовал Алекс. – Делай как я.
Он встал на первую перекладину и, балансируя, переступил на вторую. В желудке у меня что-то сжалось. Пакет с остатками мяса болтался у Алекса в руках, как флаг. Отступать некуда – внизу рыщет голодный Червь. Я шагнула на лестницу и едва сдержала испуганный крик, почувствовав пустоту вокруг. Алекс уже добрался до конца и ободряюще махал мне.
– Осторожно!
Маленькими шажками я добралась до окна и схватилась за протянутую руку. Ноги предательски дрожали.
– Умница, – выдохнул Алекс. – Теперь можно и домой.
– Зачем мы это сделали? – спросила я, спускаясь на нижний этаж. Это давалось мне с трудом, но Алекс заботливо придерживал меня за плечи, помогая не оступиться.
– Червь привел бы ее сюда, – ответил он. – Королеву. Это она «выгуливала» его сегодня. Так он собьет ее со следа, а запах успеет развеяться.
Уже более спокойным шагом мы вернулись домой. В квартире я встрепенулась, сбрасывая пелену шока. Алекс приобнял меня и слегка похлопал по щекам:
– Эй, приди в себя. Если сейчас ты дашь слабину, то сойдешь с ума и не сможешь быть полезной для остальных имаго.
– Отстань от меня! – почти простонала я, зажмурив глаза. – Я не просила, чтобы меня делали такой, поэтому отвали со своими нравоучениями! Это все ты виноват…
Алекс цокнул языком и подхватил меня под колени. Некоторое время я вяло сопротивлялась, хлопая его по плечам, но пережитый ужас сделал свое дело, превратив мозги в жижу. Алекс бережно отнес меня на диван и уложил там. Его взгляд пронизывало что-то смутное, далекое, и только потом я поняла, что именно. Тоска. И жалость.
– В тебе еще слишком много человеческого, – прошептал он, – скоро это пройдет.
– Пройдет… – Я опять закрыла глаза. У Червя тоже все человеческое осталось в прошлом. – Теперь я непонятное чудище до конца своих дней… которые наступят очень скоро.
Алекс опустился на корточки рядом. Убийственная безнадега в его глазах сменилась веселыми искорками. Странное зрелище – как будто в черной илистой жиже озера мелькнул хвост золотой рыбки.
– Ты не чудище, – отчеканил Алекс, – запомни это, пожалуйста. Черви – это Черви, и им уже не помочь. Но ты, – он погладил меня по голове, – стала имаго, а не Червем, и должна радоваться хотя бы этому. Королева предпочитает стирать с лица Земли имаго хотя бы потому, что они подобны ей… поэтому тебе нужно бороться, покуда есть силы.
– А почему ты уверен, что у Королевы есть дочь? – прошептала я. – Почему не сын?
– Имаго видели ее рождение. У Королевы может родиться только дочь – правда это или только миф, но сама она чувствовала, что в первый раз внутри нее зарождалась девочка. Она избавлялась от приплода еще дважды, но не смогла убить эту малышку. Наверное, даже у бездушной твари есть какое-то понятие о любви.
Повисла тишина. Мы с Алексом смотрели в разные стороны, но маятником в этой неуютной пустоте раскачивалось что-то тревожное – истина, распускающаяся чудовищным цветком совсем рядом, пронизывала воздух приторным ароматом.
– Алекс, – тихо позвала я, – а ты тоже слышал этот приказ?
– Да. – Его взгляд стал холодным и отстраненным.
Жить постоянно в опасности – не для меня. Да, я жаждала этого когда-то, но сейчас больше всего на свете хотелось забраться в мягкую постель с пультом от телевизора и вазой конфет и умереть счастливой. Нет, вообще не умирать – отойти лет в семьдесят от сердечного приступа. Но я попала на изнанку мира, такого упоительно обычного – тут не было семидесятилетних, не было конфет и покоя. Были только Королева и ее таинственная дочь, ужасные чудовища и несчастные имаго, целую вечность мечущиеся по свету с жалкой книжонкой и не знающие, что им делать.
Алекс сочувственно посмотрел на меня: конечно, все душевные метания на физиономии написаны неоновыми буквами. Я с вызовом взглянула ему в глаза:
– Что?
– Ничего.
Он наклонился и, когда я уж подумала о поцелуе, прижался своим лбом к моему. Я застыла, ощущая его холодную кожу. Отчего-то это показалось мне интимнее всех поцелуев на свете.
Было уже довольно поздно, когда я возвращалась домой. Громко цокали каблучки сапог, в воздухе висел аромат ванили и шоколада от тонкой сигариллы.
– Черт бы побрал эту работу, – пробормотала я, выдыхая дым.
На мгновение пришла мысль позвонить Оливии, и на душе заскребли кошки. С того Хеллоуина она ни разу не давала о себе знать. «Исчезла, убежала как безумная, – подумала я. – Бросила меня одну…». У меня не было ни минуты свободной, чтобы узнать у нее, что тогда произошло, но все эти новости об изувеченных трупах, найденных в укромных уголках города… Даже не верилось, что в городе вообще есть укромные уголки. Мне он всегда казался одним огромным глазом, беспрестанно смотрящим сверху, снизу и со всех сторон, глазом, в поле зрения которого невозможно сотворить что-то и не выдать себя.
«Нет, не сейчас! – Я нахмурилась. – Сейчас, в тумане, мне совсем не хочется думать об этом».
Что-то вот-вот случится.
Предчувствие обрушилось так внезапно, что зазвенело в ушах. Кто-то был в тумане, совсем рядом, и смотрел на меня отнюдь не дружелюбно. Вглядевшись в белую круговерть, я увидела темную фигуру на противоположной стороне улицы. Я хотела было окликнуть ее, но вовремя одумалась и вместо этого ускорила шаг, стараясь не оборачиваться. Это все туман. Туман – просто идеальная почва для галлюцинаций…
– Мисс!
Я остановилась и с неземным облегчением увидела незнакомку, бодрым шагом направляющуюся навстречу. Симпатичная и сияющая, она выглядела довольной… впрочем, мне никак не удавалось разглядеть ее глаз.
– Что вам нужно? – Я постаралась говорить пожестче.
– Мне нужно домой, а сейчас уже так темно! – пожаловалась девушка. – Может, мы могли бы пойти вместе? Вам далеко до дома?