– Как вы ходите с длинными волосами? – Он сморщился и почесал лоб.
– Может, тебе стоит завязать их в хвост? – предложила Холли, выуживая из кармана потертую резинку. – Так будет удобнее…
Алекс взял резинку и неумело собрал сиреневую шевелюру на затылке. Я прыснула. Холли настороженно смотрела на нас.
– Как мы проберемся туда? – спросила я, и собственный голос как будто срикошетил от плотной поверхности маски обратно в уши. Дышать в ней оказалось тяжело – благо были небольшие отверстия, имитирующие ноздри.
– Я как раз думаю над этим, – отозвался Алекс, и его слова донеслись до меня как из консервной банки. – Помнишь, как ты импульсом выбила дверь в убежище?
– Ну да…
– А что, если ты оттолкнешь нас обоих от одной крыши, перенеся на другую? – Алекс сделал шаг ко мне. – Сработает?
– Бред какой-то! – фыркнула я. – Мы же не птицы. Даже если бы и были птицами, я бы не взлетела, потому что…
– Ты можешь больше, чем думаешь. – Алекс шагнул к двери. – Идем. Выберемся через крышу.
Я сделала шаг за ним, но тонкие холодные пальцы вцепились в мое запястье. Холли опустилась на колени, не выпуская меня.
– Возвращайтесь.
Глянув на Алекса, я чуть сжала руку Холли. Она не могла видеть понимающее выражение моего лица.
– Непременно.
Я отступила. Ослабшая рука Холли все еще беспомощно тянулась в нашу сторону. Дверь в номер закрылась, сухо щелкнул ключ в замочной скважине.
– Итак. – Алекс двинулся по коридору. Из-за маски раздавалось его тяжелое дыхание. – Где-то здесь я видел служебную дверь на лестницу. Подозреваю, что она выведет нас на крышу.
Сердце екнуло, когда я вспомнила о том, что он задумал. Без тренировок это казалось неосуществимым.
За углом коридора показалась темная дверь, контрастирующая с вычурными белыми. На лакированной поверхности блестела латунная табличка:
ТОЛЬКО ДЛЯ ОБСЛУЖИВАЮЩЕГО ПЕРСОНАЛА. ВХОД ВОСПРЕЩЕН!
Алекс фыркнул (а может, сдул с губ конденсат, накопившийся под маской) и вытащил из кармана джинсов ключ на пластиковой цепочке.
– Когда ты успел? – прошипела я.
– Администратор любезно подарил мне его. Очень мило с его стороны.
Дверь распахнулась; за ней оказалась лестница с сетчатыми железными ступенями. Мы поднялись по ним, грохоча подошвами. Одиннадцатый этаж – он же последний. Не так высоко, если сравнивать с домом Джи, но все же… Серые неоштукатуренные стены страшно воняли. Глядя на них, я задумалась: неужели подсобные помещения – единственная константа в этом мире, неизменная и в дорогом отеле, и в магазине «24/7»?
Алекс распахнул дверь на крышу. Ветер злобно дернул его парик, но резинка держала прочно. Окруженный ореолом сиреневых волос, он протянул мне руку, помогая выйти наверх. Я едва сдержала вздох восхищения: над головой простиралось огромное небо, а под ногами – Вегас, блистающий мириадами огней. Звезды вверху, звезды внизу. Голова закружилась; я почувствовала себя так, будто стоит мне бросить взгляд в этот сине-черный океан, как я тут же упаду в него.
– Давай кое-что попробуем, – произнес Алекс, встав напротив меня. – Постарайся высвободить энергию целенаправленно, как сделала это в убежище.
– А?
– Оттолкнись! – Алекс взмахнул руками. – Представь, что у тебя выросли крылья! Или что ты перепрыгиваешь через пропасть. Впрочем, – добавил он, оглядываясь через плечо, – я недалеко ушел от истины.
Внизу простиралась сияющая бездна, а следующая крыша расположилась в трехстах метрах, светясь в темноте белым квадратным пятном.
– Сколько ты весишь? – осторожно спросила я.
Алекс проигнорировал мой вопрос. Я прерывисто вздохнула. Ветер поигрывал прядями искусственных волос, сердце бухало, как ненормальное, в груди. Итак, я собиралась перепрыгнуть на другую крышу… каким образом? Я не знала. Как я могла достаточно слабый импульс превратить в воздушную подушку? Где-то в сгибе локтя набух комок, растягивающий кожу, напирающий изнутри. Я взмахнула рукой и закричала от ужаса – ноги сами оторвались от шершавой поверхности крыши и понесли меня вперед. К счастью, полет был недолгим: столкнувшись с Алексом, я рухнула на него. Теперь мы лежали в двух шагах от опасного края. Звездочки-окна все так же приветливо подмигивали, словно ничего не произошло.
– Уф, – нервно прищурился Алекс. – Попробуем снова?
И мы попробовали. Снова и снова я отталкивалась и неслась вперед, с каждым разом все уверенней. Тренировка заняла едва ли больше двадцати минут. Наконец, когда энергетическая шишка в руке «упала» в ладонь, что упростило управление ею, Алекс подытожил:
– Теперь можем прыгать. Давай?
– А-ай, подожди! Стой!
Но он уже схватил меня за руку и помчался к темному краю крыши. Топот шагов, скрип мелких осколков под подошвами, тянущее ощущение в ладони – и пустота внизу. Я разинула рот, но ветер затолкал крик обратно в глотку. Неумолимо быстро, фантастически далеко – мы летели через пропасть, кишащую людьми и машинами. Ноги вновь коснулись упоительно твердой поверхности, проскользив по инерции еще некоторое расстояние.
– Ну как, круто? – выдохнул Алекс. Его глаза возбужденно блестели в прорезях маски.
Обернувшись, я оценила расстояние, которое мы преодолели одним прыжком. Крыша отеля была выше, чем та, где мы находились сейчас, и теперь она снисходительно возвышалась над нами, глядя во все стороны острыми углами.
– Теперь дальше, давай!
Снова короткая пробежка, снова прыжок. На этот раз я почувствовала по-детски чистый восторг, волшебство момента. Алекс крепко держался за меня, глядя перед собой; сиреневые волосы в хвосте хлестали по гипсовым щекам маски, а в ее черных провалах блестели глаза – карий и алый. Вечность запечатлела нас в одном моменте, сбрызнув россыпью ярких звезд, вдохнула жизнь в тлеющие тела, и я подумала о том, что если умирать, то почему не прямо сейчас, в полете? Просто исчезнуть вместе с Алексом…
Пуф! Я засеменила по крыше, стараясь затормозить, и зависла на самом краю. Мир покачнулся, но Алекс вовремя схватил меня за шиворот и затащил обратно.
– Нам нужно преодолеть еще четыре-пять крыш, – горячо заговорил он, считая бетонные площадки, – может, шесть. Можешь?
– Я все могу, – выдохнула я. От напряжения в голове разрывались бомбы. Чуть-чуть слабее импульс – и мы полетели бы вниз… правда, позже восстановились бы. Где-нибудь в морге.
– Третий, давай! Р-раз!
Я дернула рукой, высвобождая энергию, и ноги оторвались от крыши. Все время на свете, все, что было до и будет после, сплавилось в единый миг, в пару-тройку секунд полета над городом. Алекс сжал мою ладонь, указывая направление, а я поняла, что нам слегка не хватило. Носки ботинок чиркнули по стене здания, я уцепилась за шершавую поверхность, стараясь не думать о плохом. Мысли материальны, в моем случае превращаются в настоящую пружину…
– Оливия! – Алекс протянул мне руку, помогая забраться на край крыши. – Ох… как так я не рассчитал?
– Еще бы чуть-чуть, и я снова бы превратилась в котлету, – проворчала я, поправляя маску. – Дальше?
– Подожди, ты только что чуть не свалилась вниз! Как себя чувствуешь, голова не кружится?
Я отмахнулась и схватилась за его вспотевшие от страха шершавые пальцы.
– Держись крепче.
Остальные прыжки дались легче, но на последнем я почувствовала, что энергия идет на спад: ноги и руки ужасно отяжелели, в ушах тоненько запищало. Я едва не разжала пальцы, и Алекс судорожно схватился покрепче. Время словно превратилось в студень.
Алекс неловко приземлился на ноги, а я – на живот, пропахав им крышу и содрав с ладоней кожу. В кишках вспыхнула острая боль. Где-то совсем рядом шаркнули ботинки.
– Ты как? – Алекс пощупал мой пульс. – Ты сильно ушиблась?
– Я… да… я… больше не прыгну…
– Нам осталось только спуститься с крыши, Лив, – прошептал Алекс, поднимая меня на руки. – Последний рывок. Напрягись, чтобы я смог тебе помочь.
Я представила, что под нами не воздушный океан, а безопасная люлька. Она опускалась все ниже, ниже, только волосы вяло лизали лицо. Я приоткрыла глаза и увидела, как над головой Алекса вырастает здание: один этаж, два, шесть…
– Ты умница, – прошептал он, и я тайком улыбнулась в маску.
Когда ноги Алекса коснулись асфальта, я смогла расслабиться. Все пережитое навалилось с новой силой. Спазмы скрутили живот, но рвоты не было – я не ела несколько дней.
– Теперь Майло.
Имя прозвучало резко, как свист хлыста. Алекс сочувственно погладил меня по плечу и аккуратно поставил на ноги.
– Это должно быть рядом. – осмотрелся Алекс. – Не думаю, что этот урод будет стоять на входе, он с какой-то девушкой. Интуиция подсказывает, что…
– Что?
– Что они уединились за кафе, – хмыкнул Алекс. – Видишь, я все еще помню свои юношеские бесчинства. Ладно, идем. Надо спешить.
Он пошел вперед, покачивая сиреневым хвостом. Я двинулась следом, держась в паре-тройке шагов и размышляя об этих «бесчинствах». Интересно, как ее или их звали? Они были красивыми? Наверняка красивыми. В подростковом возрасте людей интересует больше внешность, нежели внутренний мир: красоткой можно похвастаться перед друзьями, как позже хвастаются машинами и работой, и неважно, что ты, может, и имени ее не помнишь. О, это женское свойство – вставлять в задницу крохотной сардинке соломинку и дуть, дуть, дуть, пока не получится кит.
– Чувствую его запах, – прошептал Алекс. Действительно, вокруг разливался запах пота и жвачки с ментолом. – За стеной…
Мы осторожно вышли за угол кирпичного здания, на пустырь, заставленный мусорными баками. Моргающий фонарь осветил интересную сцену: мужчина и худосочная брюнетка предавались кратковременной страсти прямо в переулке. Я успела подметить глупые и бесполезные детали: на правой щиколотке девушки поблескивал золотой браслет; по стройному спортивному бедру тянулось дерзкое тату, имитирующее кобуру; бретель белого топа соскользнула с загорелого плеча.