Да и Солнце не такое уж стабильное, как нам кажется. Ежесекундно в Галактике взрываются тысячи звезд. Некоторые из них становятся сверхновыми, этих и мы видим, но большинство гибнут менее эффектно. Но Бог не для того создал этот шедевр, нас, чтобы мы бесславно исчезли! Мы должны как можно быстрее начинать переселяться на планеты Солнечной системы, это гарантирует выживание в случае столкновения Земли с блуждающим метеоритом, а затем и перебраться в другие звездные системы.
Но и это не конец пути. Только в видимой нами части Вселенной сто миллиардов галактик. Они взрываются так же просто, как и звезды. Целиком. И потому человек должен будет перебраться и в другие галактики. К тому времени его мощь будет столь велика, что Бог будет горд своим сыном. И когда человек придет к нему, изнемогающему на переднем крае войны с Хаосом, Бог будет счастлив…
Неверно истолковали слова Иисуса, что он – сын Божий. Все понимают слишком буквально. Как и его знаменитое насчет правой и левой щеки. Почему-то, скажем, «Не плюй в колодец…» понимаем не только в отношении колодца, ведь давно уже не видели никаких колодцев, а вот такую красивую метафору… эх! Словом, он сказал, что он сын Божий, и я сейчас говорю то же самое: да, я – сын Божий! Мы все сыны Божьи. Он нас создал, он вложил в нас душу, он надеется на нас, ждет от нас помощи, а мы все еще копаемся в детской песочнице и упорно сопротивляемся всяческим попыткам вытащить нас оттуда. Нам хорошо там, где нет никаких обязанностей, где можно вести себя… очень раскованно, что было бы стыдно, недопустимо для взрослого, мы можем пьянствовать, таскаться за бабами и валяться на диване перед телевизором – нам можно, мы все еще маленькие, у нас нет обязанностей перед Богом, у нас есть только права… которые сами для себя придумывали и всячески расширяем.
Лютового встретил у подъезда, он только-только вылез из своей «Волги», мрачный, как туча, злой и расстроенный.
– Администрация Юсы, – сообщил он вместо «здравствуйте», – потребовала демонтажа наших последних ракетных установок! Но и это еще не все. Уже требуют, чтобы мы сняли башни со всех танков во Второй армии. А это наша лучшая… по крайней мере, единственная боеспособная.
Я слушал вполуха. Опоздали юсовцы, опоздали… Раньше бы… Нет, раньше все равно не получилось бы. А сейчас уже поздно. Можно пустить на слом все наши танки, все ракеты, но то, что я запустил в мир, уже не сломать.
Он посмотрел в мое лицо, махнул рукой. Я направился к своему гаражу. От продуктового магазина шел, переваливаясь, как утка, Майданов. В обеих руках кучи пакетов, просвечивают сдобные булки, сыр, коричневые палки колбасы. Он предпочитает сам покупать продукты, пусть Анна Павловна полностью сосредоточится на приготовлении.
Заулыбался мне издали, сообщил заговорщицки:
– Марьяна читает ваши… тезисы. Запоем!
– Где же она их взяла? – спросил я.
Он помялся, сообщил с кривой улыбкой:
– Я заглянул на ваш сайт в Интернете, распечатал. Знаете ли, всегда любопытно… соседи все-таки. А это так невероятно, чтобы в соседях оказался великий человек!.. Конечно, там много уязвимого… но Марьяна читает.
Я пробормотал:
– Зачем ей это?.. Знаете, у меня как-то не вяжется образ Марьяны, что читает такие… жесткие вещи.
Он вздохнул, помрачнел:
– Да, раньше у нее времени на чтение вообще не было. Если и читала иногда что-то кроме учебника, то женские романы…
Мы разминулись, он потащился в дом, я – в марсианское здание высотного гаража, во мне долго оставалась заноза недоумения: Марьяна, иммортизм…
В офисе пришлось просидеть полдня, объяснял на пальцах такие понятные мне вещи, а, оказывается, такие трудные для понимания даже неглупому шефу и его советникам. Возвращался в первой волне часа пик, гнал вовсю, из боковых улочек выплескивались еще и еще машины, но все же успел выскочить до возникновения пробок, с облегчением перевел дыхание.
Далеко впереди прогремел могучий взрыв. Деревья по обе стороны обочины тряхнуло, посыпались листья. Вдоль улицы погнало плотное облачко пыли. Народ останавливался, из магазинов и офисов сразу начали выскакивать любопытные. Машины притормаживали, многие сразу прижимались к бровке, останавливались. Самые смелые или бесшабашные двигались дальше.
Я не шибко смелый, но мои Тезисы уже в Инете, мой «Форд» пробирался до тех пор, пока навстречу не метнулся омоновец, потребовал пропуск, его не оказалось, заставил подать обратно и припарковаться. Набежавшие милиционеры быстро создавали цепь, ставили заборчик, натягивали желтую ленту.
Я вылез, включил сигнализацию, поинтересовался:
– Что случилось?
Несколько человек даже привставали на цыпочках, стараясь увидеть дальше. Один обернулся, рот до ушей, сказал возбужденно:
– Говорят, рванули какого-то крупного колаба!.. Из правительства.
– Из Госдумы, – возразили ему.
– Да какая разница, все одно…
– А что там сейчас? – спросил я.
Первый сказал с сожалением:
– Отступить не сумели! Как назло, вблизи проезжал грузовик с омоновцами. Так уж получилось, что омоновцы им загородили дорогу. Говорят, даже сами тоже не ожидали. Но что получилось, то получилось… Парни забаррикадировались в парикмахерской, отстреливаются…
– Жизнь, – ответил ему второй мужик, цыганистый, быстрый, типичный балагур, – хитрая штука. Когда у тебя на руках все карты, она внезапно предлагает сыграть в шашки.
– Эх, – сказал я, – если в той парикмахерской, что с интим-шопом, то им не выбраться.
– Той, – ответил мужик удрученно.
Улицы перекрыли милицейскими патрулями за три-четыре квартала. Чисто по-русски, из ближайших домов повыходили даже женщины с детьми, все жадно глазели через ограждение, как совсем недавно вот так же приходили смотреть на казнь Стеньки Разина и Пугачева.
Стрельба на какое-то время затихла. Со стороны Центра прибыли черные машины с высокими чинами. Охранники тут же оттеснили толпу, кто-то очень громко высказал сожаление, что нет ни одного из РНЕ поблизости, самое время рвануть или перестрелять и этих жирных пингвинов. В толпе довольно смеялись, пошли шуточки. Похоже, почти все на стороне окруженных в парикмахерской, но чисто по-русски держатся того же русского принципа: моя хата с краю, пусть воюют другие.
Мужик, что ответил мне первым, сказал сдавленным голосом:
– Если бы в доме… Эх, у них нет шансов.
Я видел мельком ту парикмахерскую. В новых районах по единому плану среди двадцатиэтажных домов втыкают и двухэтажные, так называемые Дома быта. Там все эти парикмахерские, прачечные, зоомагазины, видеопрокаты, подвальчики для компьютерных игр, интим-шопы и прочее-прочее, что не заслуживает отдельных зданий, как, скажем, супермаркеты. Если бы парикмахерская в большом доме, то штурмовать не решились бы из-за риска перебить кучу жильцов, а вот эту можно.
– Они будут подбираться с другой стороны, – говорил кто-то возбужденным голосом. – Там магазинчик порнухи, а через стену как раз та парикмахерская!..
– А стену как?
– Да что теперь за стены?.. Тем более – внутренняя.
– Да их пальцем проткнуть можно…
– Ну, пальцем не проткнешь, – возразили серьезно, – это не в твоей квартире между ванной и сральней!.. Там разным фирмам сдается, там гарантии! В стенах арматура.
– Даже во внутренних?
– Даже во внутренних. И со стороны этих сексуальных принадлежностей не пройти, тоже стена. Я как-то был там, дочке вибратор покупал побольше, а то старый стерся, видел, какие там стены… И презервативы покупал там же зимние, шипованные. Сейф в стене утоплен!.. Так что стены там ого-го…
Кто-то подсказал:
– Со второго этажа надо. На веревках р-р-раз и в окна! Я в кино видел. Прыгают, рамы вдрызг, сразу «Ложись, стреляем!», хватают и вяжут.
– Ну, эти не лягут. Эти как раз встали с колен.
Другой голос, рассудительный:
– Их за полных лохов держите? Да чтоб не поставили на втором этаже своих людей? А то и на крыше?
Первый мужик сказал мне вполголоса:
– Эти знатоки всерьез считают, что боевиков там дивизия? На крышу полк, в подвалы полк, у каждого окна по батальону с крупнокалиберными пулеметами…
– Напишут именно так…
Он недобро посмотрел на радостно возбужденных смишников. Те суетились, хозяйски покрикивали на милиционеров. Смишникам давали дорогу, только через оградительную ленту переходить не позволяли, да смишники и не лезли, ставили треноги, на них громоздили высокие технологии, жадно и цепко хватали длиннофокусными объективами панораму ликующего народа. Вот, мол, народ жаждет справедливого возмездия над террористами, а отряды милиции здесь, естественно, лишь для того, чтобы спасти арестованных террористов от разъяренного народа, жаждущего разорвать их на месте…
Один из этих бойких ребят сунулся с микрофоном к благообразному старичку:
– Здравствуйте, я от первого канала Российского телевидения… Скажите, как вы оцениваете действия этих ужасных террористов?
Старик взглянул косо, буркнул:
– Почему ужасных? Они – герои. Они сумели…
– Так, – сказал смишник быстро, – спасибо, это не годится.
Он быстро метнулся наперерез женщине с ребенком в коляске.
– Здравствуйте, я от первого канала. Как вы оцениваете действия этих ужасных людоедов?
– Это юсовцев, что ли? – переспросила женщина. – Хорошо их рванули!.. Говорят, даже до больницы не довезли?
Смишник выключил микрофон, сказал быстро:
– Нет, вы не выражаете истинное мнение русского народа… Эй, господин, можно вас?
Толстый обрюзгший мужчина с кислым выражением лица буркнул:
– Ну чё те?..
– Как вы относитесь к действиям этих головорезов?..
Мужик подумал, сказал мечтательно:
– Да я бы всю их страну залил напалмом, чтоб сюда не лезли…
– Ага, – сказал смишник и выключил микрофон. – Вы тоже не совсем… гм…
Подбежала молоденькая девчушка, что-то прошептала ему на ухо. Смишник сделал большие глаза, повернулся к автобусу, на борту которого пламенели желтые крупные буквы: «Первый канал РАТО».