— Но что я скажу… тем, которые… скоро прилетят? — пробормотал Оливо, запинаясь от волнения. — С меня же живого шкуру спустят!
— Но если здесь начнется пальба, — мрачно заметил Гемм, — очень сомневаюсь, что вы им вообще сможете что-то сказать.
— Хорошо, опустите оружие! — раздраженно бросил Оливо.
— Как прикажете. — Кхатто разом опустили лучевики и расслабленно вытянулись во весь свой немалый рост.
Гемм, подумав, тоже опустил оружие.
— Монах, ты молодец! — шепотом похвалил Корнелиус и легонько ткнул локтем отца Ансельма.
— Возможно, — сдержанно ответил тот. — Лучше скажи, почему бездействовал ты. Ведь тебе ничего не стоило заставить их квакать или, скажем, парить под потолком.
— Прости, но Сартор просил меня не вмешиваться. К тому же, как видишь, все разрешилось как нельзя лучше и без кваканья с парением.
Отец Ансельм воздел глаза к потолку и что-то забормотал. Корнелиус пожал плечами и отошел в сторонку, и тут в двери вбежали еще двое охранников. Один из них прихрамывал на левую ногу, второй нес в левой руке Фелки, держа его за набедренную повязку. Человечек пытался вырваться, сыпля пустыми угрозами, но кхатто никак на них не реагировал.
— Мы взяли его, господин Оливо! — доложил охранник, застыв на пороге.
— Отпустите, — отмахнулся хозяин дома, доплелся до широкого дивана и устало опустился на него.
— Ты слышал, свинорылая орясина, что тебе сказали? — по новой взялся брыкаться Фелки.
Кхатто не раздумывая опустил человечка на пол. Разозленный Фелки попытался пнуть его, но кхатто дернул ногой, и человечек на пузе отъехал к ногам Пурвис. Тот помог ему подняться.
— Живой?
— Живой, живой, — буркнул Фелки и погрозил кулачком. — У, ушастый!
— Да, я такой! — гордо вскинул голову кхатто.
— Тьфу! Что тут у вас?
— У нас перемирие.
— С кем, с этими? — округлил глаза человечек. — Ладно, не смотри на меня так. Рассказывай, что я тут пропустил…
— Когда они должны прибыть? — спросил Гемм, удобно расположившись в кресле напротив Оливо. Лучевик лежал у него на коленях. Остальные люди и кхатто встали вперемешку кружком.
— Утром, — нехотя сказал Оливо.
— Когда именно?
— Мне не сказали. Потребовали задержать вас до их прибытия.
— Потребовали?
— Вы что, глухой? — вскинулся Оливо.
— Не кричите, — спокойно сказал Гемм. — Вы поняли, о чем я.
— Конечно, понял. Бизнес, черт бы его побрал, — нервно взмахнул руками Оливо. — Думаете, с такими налогами можно что-то отложить на старость?
— Ну, на приличный особняк в престижном районе, я гляжу, вам скопить удалось.
— Удалось, — проворчал Оливо, завозившись на диване.
— Хорошо, оставим это. Как они должны сообщить о себе?
— После посадки они сделают звонок. Мои кхатто должны будут доставить вас на корабль.
— Кто конкретно должен прибыть?
— Откуда я знаю!
— Оливо, кончайте темнить. В ваших же интересах сотрудничать с нами.
— А после он всех здесь положит.
— Ну, Сегнеция — все-таки цивилизованная планета. Я очень сомневаюсь, что ребята Торренца устроят пальбу прямо на летном поле.
— Вы знаете Торренца? — вскинул голову Оливо.
— Уже встречались. И, как видите, еще живы.
— Вот именно — еще! — поднял указательный палец Оливо. — Это жестокий и страшный человек.
— Тем более пора покончить с ним, — кивнул Гемм. — Думаете, после того, как он разберется с нами и Фарро, он дружески пожмет вам руку и уберется восвояси?
Оливо что-то неразборчиво промычал, уперся локтями в колени и уставился в пол.
— Так что вы решили? — не дождавшись ответа, спросил Гемм.
— Не знаю я! Он очень опасный человек.
— Крайне опасный, но не настолько, чтобы справиться с целой планетой.
— Вы предлагаете?.. — выдохнул Оливо.
— Да, я предлагаю обо всем сообщить спецслужбам.
— Вы ненормальный, командир? — Оливо с сомнением вгляделся в непроницаемое лицо Гемма.
— Ты дурак, Оливо, — сказал Фарро. — Тебе не хуже меня известно, кто такой Торренц, и на какие крайности он способен пойти. А после того, как меня едва не укокошили в системе Альбирео… К тому же у Сегнеции к нам не может быть никаких претензий.
— Зато они есть у Федерации, и она непременно потребует нашей выдачи.
— Это еще когда будет, да и будет ли вообще. А сейчас нам угрожает реальная опасность в лице Торренца и его головорезов.
— Но что мы скажем спецслужбам?
— Правду!
— Ты с ума сошел! — вскочил с дивана Оливо.
— Вовсе нет. Мы сдадим Федерации Торренца, что непременно нам зачтется. И потом, у меня отличные адвокаты, — закончил Фарро.
Оливо понимающе дернул подбородком.
— Хорошо. Ар-кхо, вызови спецслужбы.
— Итак, господа, — сказал очень серьезный кхатто в чине майора, прибывший в сопровождении двух тяжеловооруженных безопасников в защитных костюмах с горбами генераторов поля и кварковыми излучателями в руках, — я уловил суть происходящего. Но, поймите, мы не можем без веских улик задержать пограничный крейсер Федерации. Вы представляете себе последствия подобного шага?
— Хорошо представляем, майор Эк-ттор, — ответил Гемм. — Получается, вы предлагаете дать нам себя убить, чтобы у вас появились необходимые улики?
— Зачем же впадать в крайности? Да и почему вы вообще решили, что крейсер пропустят на планету? Насколько я в курсе, пока ни один из них не запрашивал разрешения на посадку, а его получить очень сложно, особенно если дело касается подобных судов.
— А если все-таки сядет?
Майор подвигал носом, что у кхатто могло означать все, что угодно — от выражения недовольства до обычной задумчивости.
— В этом случае мы возьмем его на контроль.
— И все? — вытаращился на безопасника Фарро.
— А что же еще? — совсем по-человечески развел руками Эк-ттор. — Или вы предлагаете нам наложить на него арест после того, как они добьются разрешения? А если ваша версия, мягко говоря, не верна, тогда что?
— То есть как? — опешил Фарро, который, похоже, уже решил, что находится в одном шаге от тюрьмы.
— Очень просто, господин министр. Предположим, у вас с экипажем крейсера какие-нибудь личные счеты, и вы решили свести их нашими руками. Мы возьмемся вам помочь, а через пару часов у границ системы объявится флот Федерации. Возможен такой вариант?
— Невозможен! Заявляю вам, как официальное лицо, представляющее Федерацию: эти люди покушались на мою жизнь! — выпятил грудь Фарро.
— Простите, разве вы находитесь на планете в статусе официального лица? — уточнил майор, сверившись с какими-то данными на мобильном устройстве. — Мне показалось, вы прибыли на планету в частном порядке.
— Вы правы, майор. Но даже в этом случае я остаюсь министром Федерации. И, если мне не изменяет память, существует пакт, заключенный между Федерацией и Сегнецией, о взаимопомощи в расследовании преступлений.
— Да, это так. Но в таком случае выходит, что я должен арестовать вас, господин министр, а не крейсер, которого на планете нет и, возможно, никогда не будет.
— Меня? — ткнул себя пальцем в грудь Фарро. — Арестовать меня? Так-то вы оказываете помощь пострадавшим?
— Простите, но я не понимаю вас! — взмахнул ушами майор, и по комнате прошелся легкий ветерок. — Сначала вы заявляете о совершенном вами финансовом преступлении, а после удивляетесь, что я собираюсь начать его расследование.
— Но я никуда не денусь, майор! Но вот что более вероятно, в случае, если Торренц прибудет на планету, то с вашей неповоротливостью к финансовому преступлению может прибавиться еще и убийство высокопоставленного лица Федерации, за которое Сегнеции придется держать ответ.
— Но при чем здесь мы? Ваша противозаконная деятельность и ее последствия — это внутреннее дело Федерации.
— Вы отказали в защите!
— Хм-м, — подергал себя за ухо майор. — Вы ставите меня в трудное положение… Но поймите и меня, я не могу начинать контртеррористическую операцию, основываясь исключительно на ваших совершенно бездоказательных словах! За что, по-вашему, я должен арестовать судно и экипаж?
— Он прав, — согласился с майором Гемм.
— Значит, ничего нельзя сделать? — разочарованно спросил Фарро.
— Отчего же! — выпрямился в кресле Эк-ттор. — Давайте поступим так: если ваш крейсер не выдумка, и он действительно сядет утром, и им буде командовать некий Торренц, я возьмусь за ваше дело. Это все, что я могу вам сейчас обещать.
— А успеете? — язвительно спросил Фарро.
— Не беспокойтесь, господин Фарро, мы всегда все успеваем и делаем вовремя. Всего доброго, — проигнорировал шпильку майор, поднялся из кресла и направился к дверям.
— А что делать нам? — спросил Гемм, когда майор уже переступил порог дома.
— Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь, — ответил Эк-ттор и вышел. Дверь за ним закрылась. Через минуту со двора взмыл скоростной катер госбезопасности.
Фарро опустил в кресло.
— Вот тебе и безопасность. Пришьют, а эти даже не почешутся.
— Да успокойтесь вы, — сказал Пурвис. — Кхатто слов на ветер не бросают.
— Не понимаю, почему они не арестовали меня и Оливо?
— Насколько я понял, финансовые махинации министра Федерации их мало волнуют.
— Хорошо бы, если так, — Фарро вскочил и забегал по комнате.
— Да не мельтешите вы! — взорвался Оливо. — Идите лучше спать.
— Спать? — остановился Фарро. — Нет, я не смогу заснуть.
— Совесть покоя не дает? — усмехнулся Хан.
Министр смерил его холодным надменным взглядом.
— Судя по всему, вас эта ситуация забавляет.
— Не особо, если честно. Но и трепать себе попусту нервы, терзаясь пустыми догадка, я не намерен. Ложитесь спать.
— Да, вы правы, — Фарро издал тяжкий вздох. — Оливо, покажите, где я могу прилечь.
Один из кхатто пошел проводить министра в гостевую комнату. Оливо прошел к бару и налил себе виски, никому, не предложив. Но никто не просил выпить — ситуация складывалась серьезнее не бывает, и потому не время было напиваться.