— Подведем итоги, — начал Гемм, опускаясь в кресло. — Безопасность не почешется до тех пор, пока у нее не появятся доказательства вины Торренца.
— Это понятно, — сказал Оливо и отхлебнул из бокала. — Непонятно, что делать.
— Где взять доказательства — вот в чем проблема, — продолжал Гемм, проигнорировав замечание хозяина дома.
— А где их возьмешь? — Оливо прищурился и поглядел виски на просвет. — Разве что отдать Торренцу министра.
— Не говорите глупостей! — взорвался Гемм. — Если у вас нечего сказать по делу, то лучше помолчите.
— Я бы попросил…
— У Торренца будешь просить, орясина на ходулях, — не вытерпел Фелки. — А сейчас помолчи! Тут серьезные люди разговаривают. Продолжал, длинный.
Присутствующие в холле едва сдержали улыбки, а Оливо надулся и уткнулся носом в бокал.
— Значит, остается одно — каким-то образом спровоцировать Торренца на активные действия.
— Он далеко не дурак, — сказал Святов, — и прекрасно понимает, чем может закончиться для него пальба на космодроме.
— В том-то и дело, что не дурак. Поэтому нужно придумать нечто такое, что заставит его поступить так, как нужно нам, а не ему. Безопасники, разумеется, будут вести за ним наблюдение, но исключительно пассивное. Побудить к действию их могут разве что нечто исключительное: захват человека, стрельба, экстренная попытка взлететь — что угодно, выходящее за рамки естественного поведения командира боевого судна.
— Но майор говорил, что Торренцу вряд ли удастся получить разрешение на посадку. Я ему верю.
— Сложно, конечно, но не невозможно. Аварийная ситуация, разгерметизация, повреждение системы жизнеобеспечения, утечка излучения в реакторах, иные серьезные неполадки — ни одна планета не сможет отказать в посадке.
— Могут предложить пристыковаться к станции, — предположил Фарро.
— Серьезные ремонты проводятся исключительно на ремонтных базах.
— Но его необходимость еще нужно доказать.
— За этим дело не станет. Организовать неисправность оборудования вовсе не проблема.
— Твоя правда, командир, — согласился Пурвис. — Ремонт, скорее всего, потребуется пустяковый, но обеспечит Торренцу время, необходимое для выполнения его плана.
— А если вообще не появляться на космодроме? — спросил Хан. — Вот будет потеха, когда Торренц поймет, что его провели.
— Глупо, — подал голос Оливо. — Если не появится мой катер, то здесь будет два боевых катера Торренца. Им моя защита, как орешки белочке.
— Белочке? — переспросил Гемм.
— Животное такое, рыжее, маленькое, с пушистым хвостом и нахальной мордочкой — очень любит щелкать орешки, — охотно пояснил Оливо и выплеснул в рот остатки виски. — Мне по случаю удалось приобрести одно за баснословную сумму. Забавный зверек.
— Понятно. Орешками вовсе быть не хочется, но с другой стороны появление здесь Торренца с людьми может быть расценено безопасниками как акт агрессии и тогда…
— Если Торренцу взбредет в голову выковырнуть нас из дома, нам уже будет безразлично, что и как расценят безопасники, — кисло усмехнулся Оливо, повертел в руке пустой бокал и опять направился к бару. — А может, все будет еще проще — подошлет наемника со взрывчаткой.
— Вы правы. Здесь нужно все хорошенько обдумать.
— Прошу прощения, что прерываю ваш разговор… — сказал маг.
— Говорите, Корнелиус.
— Я, конечно, вовсе не стратег, но у меня возникла одна идея, — Корнелиус в сомнении пожевал губами.
— Мы вас внимательно слушаем.
— Тут заговорили о белках, и я вспомнил, что много-много лет назад экспериментировал с репликатами.
— С чем, с чем?
— С репликатами, искусственными людьми. Он ходит, говорит, в меру сил думает и ведет себя подобно оригиналу.
— Но при чем здесь белочки? — насторожился Оливо.
— Белочки здесь при том, что для снадобья, помимо прочего, я использовал их…
— Да вы с ума сошли! — завопил Оливо. — Моя белка! Вы вообще представляете, во сколько она мне обошлась?
— Вы меня не дослушали, уважаемый Оливо, — склонил голову Корнелиус. — Я хотел сказать, что использовал их помет.
— Помет? — Оливо нервным движением пригладил встрепанную шевелюру. — Ну, беличьим пометом я могу завалить вас по уши.
— Так, с пометом разобрались, но что вы предлагаете конкретно? — Гемм вернул беседу в интересующее его русло.
— А предлагаю я следующее…
Глава 12
— Вы геройский человек, Фарро. Я бы никогда не решился выпить такую гадость. — Хан участливо похлопал министра по плечу.
— Не надоело вам зубоскалить? — поморщился Фарро. Его до сих пор немного мутило. Пойло, которым напоил его маг, отвратительно пахло, а на вкус было подобно смеси глины с какой-то кислятиной. — И что дальше? — Фарро повернулся к Корнелиусу.
— Нужно немного подождать, пока оно усвоится, — огладил бороду маг.
— А потом?
— А потом все произойдет само собой. Да вы не волнуйтесь — это вовсе не страшно! Я создавал репликаты много раз.
— Свои?
— Увы, на меня оно почему-то не действует, — расстроенно вздохнул Корнелиус.
— Зато на меня, похоже, действует, — заворчал Фарро, прислушиваясь к бурлению в желудке. — И очень бурно. Пожалуй, выпью виски.
— Пить нельзя! Ничего! — вцепился в министра маг. — Новый компонент может дать совершенно непредвиденный результат.
— Рискну! — Фарро решительным шагом направился к бару, нацедил себе на донышке виски и залпом осушил стакан. — Уф-ф, кажется, полегчало! — он прислушался к себе, затем налил еще полстакана и вернулся к остальным. Маг ничего не сказал, только покрутил головой.
За окнами занимался рассвет. Бледные лучи мазнули по голубовато-зеленым кронам деревьев. Мясистые крупные листья сонно потянулись и начали разворачиваться, подставляя лучам шероховатые пористые поверхности. Прилетела диковинная птица, похожая на крупную стрекозу, с ярким пушистым хвостом. Усевшись на ветку она вытаращила круглые глаза на Гемма, стоявшего у окна, затем принялась искаться в чешуйках перьев.
Гемм отстраненно понаблюдал за птицей и взглянул на часы — четыре тридцать шесть. Неужели майор оказался прав, и Торренцу не светит опуститься на планету. С одной стороны, конечно, отпадает множество проблем, а с другой… С другой выходит, что крейсер будет поджидать их вне планеты на окраине системы, или Торренц придумает какую-нибудь гнусность, вроде наемного убийцы — этот вариант тоже нельзя было исключать.
В глубине холла раздался мелодичный вызов. Дремавший на диване Оливо встрепенулся и протер сонные глаза:
— Слушаю!
У дальней стены возникла голограмма головы майора Эк-ттора.
— Вы оказались правы: крейсер Федерации только что совершил посадку на космодроме Дарссеи.
Фарро вздрогнул, едва не выронив бокал.
— Причина посадки? — уточнил Гемм.
— Насколько я понял, что-то серьезное с системой жизнеобеспечения.
Гемм переглянулся с Пурвисом. Тот едва заметно кивнул.
— Теперь вы их арестуете?
— Я, как и обещал, установил за крейсером наблюдение, но большего сделать пока не в силах. Никаких нарушений со стороны его команды не было. В данный момент на судно прибыла техническая бригада, устраняются неполадки. Среди них наш агент, он должен установить ретранслятор, включив его в систему видеофиксации. Космодром оцеплен.
— Но нам-то что делать? — раздраженно спросил Фарро.
— Я бы рекомендовал выждать и не пороть горячки. В остальном вы вправе поступать так, как сочтете нужным.
— И вы не обеспечите нас никакой защитой?
— Не думаю, что вам действительно что-то угрожает.
Фарро хотел что-то ответить, но Гемм остановил его.
— Майор, вы действительно полагаете, что Торренц прибыл на планету ради ремонта?
— Полагаю, да. Мои кхатто доложили, что неисправность имеет место быть — проблемы с кислородным циклом.
— И вас не настораживает, что он по неясной причине объявился именно возле вашей планеты, как мы и предсказывали?
— Нисколько. Крейсер предоставил документы, согласно которых патрулирует зону, граничащую с системой Сегнеции.
— Липа, — поморщился Фарро и отхлебнул из бокала.
— Как вы сказали? — расправил уши Эк-ттор.
— Липа, подделка. Для Торренца состряпать подобное — раз плюнуть.
— И все же я пока не усматриваю причин для ареста судна и команды. Вы же понимаете, Сегнеция не может рисковать, безосновательно нападая на суда Федерации, тем более требующие экстренного ремонта.
— Мы все понимаем, майор, — сказал Гемм. — Только вот неясно, что делать нам.
— Ждите! — нетерпеливо повторил Эк-ттор. — Мы должны все проверить, убедиться в правильности вашей версии, найти неопровержимые улики. Уверяю вас, мы работаем в этом направлении, а не сидим, как у вас говорят, сложа руки. Буду держать вас в курсе.
— И на том спасибо.
Майор кивнул и отключился.
— Ну что ж, — произнес Гемм, — остается только одно — действовать самим. Корнелиус, что у вас?
— Скоро должно подействовать. — Маг заметно нервничал, с сомнением поглядывая на Фарро. — Если я ничего не напутал.
— Что значит, не напутал? — подскочил министр, расплескав виски на дорогой костюм. — Вы что, на мне эксперименты решили проводить, старый неуч?
— С ним всегда так, — зевнул Фелки и от души поскреб пузо. — Поесть бы.
— Да нет, я уверен, что сделал все правильно, — успокоил министра Корнелиус. — Все вот-вот должно начаться. Не понимаю только, почему так долго.
— Прошу прощения, мне что-то нехорошо. — Мускулы на лице Фарро дрогнули, их свело судорогой, отпустило, лицо исказилось гримасой боли. — Ох, моя голова! Что со мной творится?
Фарро сделал пару шагов, выронил бокал и уперся ладонью в стену, а другой схватился за живот. Тело его дрогнуло, ноги подкосились, и министр растянулся на полу, раскинув руки и вывернув голову влево.
В холле воцарилась тишина. Все ждали, что Фарро вот-вот застонет или двинет рукой или ногой, но тот продолжал лежать — то ли потерял сознание, то ли и того хуже.