иеся в опасной близости от судна. Но не они беспокоили Святова: два крупных камня, сближаясь, готовились на манер жерновов затереть крохотную шлюпку. Фарро отвернулся; отец Ансельм неистово крестился, бормоча молитвы; Фелки зажмурился.
Улучив момент, Святов снял поле и активировал силовую ловушку, дав на нее избыточную мощность. Шлюпка рванулась к судну, выскочив пробкой из тисков огромных глыб. Глыбы астероидов столкнулись, треснули, словно в замедленной съемке, и разлетелись полусотней крупных и тысячей мелких осколков. Несколько небольших камней дробно прошлись по обшивке, и Святов поспешно включил защитное поле; Гемм рванул РУДы до предела. Спейсер, набирая скорость, начал выходить из каменного урагана, таща за собой, будто на привязи, крохотную шлюпку.
Глава 15
Сознание к Торренцу возвращалось медленно. Сквозь болезненную тяжесть, свинцовой плитой придавившую тело, проступали крохи ощущений: кто-то коснулся его лба, груди, зудящими разрядами пробежали мурашки вдоль ног и рук, в локтевой сгиб правой руки ужалила ледяным жалом злая оса. Почему именно злая? Торренц не знал, ему так казалось. И еще слышались далекие голоса, которые ужасно отвлекали, мешали сосредоточиться. Голоса были тихими. Один постоянно звал какого-то Торренца — знакомое имя, но кому оно принадлежит? Ужасно болела голова, ломило затылок и виски. А голос все повторял и звал…
— Выкарабкается, как думаешь? — спросил Гемм, стоявший у постели больного.
Медицинский автомат, опутав Торренца датчиками, сделал пару уколов, капельно подал какой-то раствор. Унылый сигнал пульсомера отмерял тягучие секунды. Торренц был бледен, белые обескровленные губы вяло шевелились, словно больной все время силился что-то сказать. Грудь его медленно и тяжело вздымалась.
— Думаю, да, — с некоторой заминкой ответил Хан, имевший вторую профессию — врача. — Ничего серьезного, насколько я могу судить, показатели нормализуются. Антиграв шлюпки не смог полностью погасить двадцатикратную перегрузку.
— Ты это нарочно сделал? — спросил Гемм у Святова, стоявшего справа от него.
— Не выдерни я его из каменных тисков, выхаживать нечего было бы. Пусть спасибо скажет, что вообще жив остался.
— Может, стоит доставить его в медицинский центр?
— Нет необходимости, командир. Он приходит в сознание, — сказал Хан. — Торренц, вы меня слышите?
Веки больного дрогнули и чуть приоткрылись, губы вновь зашевелились, но расслышать не удалось ни слова.
Яркая пелена медленно сползала с глаз. Торренц повел глазами. Белый потолок, семиглазая лампа, пронзительно-слепящая — такие Торренц где-то видел… Ну конечно, в медицинских отсеках судов. Еще лицо, очень знакомое, принадлежащее мертвому человеку. Странно…
В голове бухало, и Торренцу никак не удавалось собраться с мыслями. Но в памяти потихоньку всплывали разрозненные обрывки воспоминаний: взрыв на крейсере, бегство в шлюпке, астероидный поток… Судно — за ним охотились. Он знал это судно раньше… Фарро — вот кому принадлежало лицо!
Торренц вдруг вспомнил все и, широко распахнув глаза, попытался сесть, но слабость свалила его обратно на жесткую постель.
— Фарро! — хрипло выдавил он.
— Я, Торренц, я, — ответил «призрак», очень знакомо ухмыляясь.
— Ты… жив?
— А что тебя так удивляет?
— Но ты ведь…
— Тебе привиделось. Лежи.
— Разве? Где я?
— На моем судне. Мы тебя спасли, ты нам обязан жизнью.
— Я никому ничем не обязан, — прохрипел Торренц. Белая пена выступила у него в уголках губ.
— Ну, дело твое. У тебя еще будет время все осознать.
Фарро отошел, а его место занял Гемм.
— Как вы?
— Нормально. Что со мной?
— Вас едва не затерло астероидами. Мы вас выдернули в последний момент, но ускорение оказалось слишком большим.
— Что с моим судном?
— Господин Торренц, — Гемм сделал жесткое лицо, — у вас либо пробелы в памяти, либо мания величия: судно под командой командира Зальца арестовано властями Сегнеции, команда в данный момент дает показания.
— Я тоже арестован?
— В каком-то смысле, да. Вам придется предстать перед судом.
— Суду придется очень постараться, чтобы доказать мою вину.
— Намекаете на связи?
— Ни на что я не намекаю. Я — жертва обстоятельств.
— Ну-ну, будет вам прибедняться. В общем, поправляйтесь, скоро мы прибудем в систему Аркадии.
— А почему не Мицара?
— Разве Аркадия — не часть Федерации? — вскинул брови Гемм.
Торренц устало закрыл глаза и отвернулся к стене.
— Крафт и отец Ансельм, охраняйте больного.
Гемм развернулся и направился к двери.
— Есть! — запоздало отозвался Крафт, а монах тяжело опустился на стул и принялся разглядывать шкафы с медикаментами и диковинными приспособлениями. Особенно с последними. Крафт, внимательно, с подозрением наблюдавший за ним, спросил:
— Собираетесь устроить допрос с пристрастием?
Монах как-то странно посмотрел на Крафта, отчего тому стало не по себе.
— К чему лишняя жестокость, особо к тяжело увечному? — тихо ответил вопросом на вопрос отец Ансельм. — К тому же он ответит за творимое им беззаконие перед мирским судом. Я же врачую души.
— Подобная кротость мне в новинку, — хохотнул Крафт. — За что же вы преследовали меня, если не секрет?
— За подлость, сын мой, подлость и трусость, когда вооруженный человек нападает на безоружного. Святая месть! Но ты получил свое, и у меня больше нет к тебе ни ненависти, ни злобы, ибо они разъедают душу, превращая ее в прибежище дьявола. — Отец Ансельм воздел глаза к потолку и перекрестился. — А творимое нами добро делает нас светлее и ближе к Господу.
Крафт покраснел и отвернулся.
Гемм, задержавшийся у дверей, хмыкнул и вышел в коридор. Дверь за его спиной закрылась.
— Командир, но почему на Аркадию? — спросил Фарро, ожидавший Гемма в коридоре.
— Странный вопрос: мы идем на базу. Но, если вас чем-то не устраивает суд Аркадии, то вы вольны потребовать депортации на Мицар.
— Нет-нет, — мгновенно запротестовал Фарро. — Аркадия так Аркадия.
— Я подозревал, что именно так вы и ответите. Простите, господин министр, меня ждет работа.
Гемм кивнул пребывающему в задумчивой прострации Фарро и быстро зашагал в сторону рубки.
— …Аркадия-подход, добрый день! Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, геостационарная, эшелон пять — семьсот.
— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, подтверждаю, ожидайте схему, занимайте эшелон три — двести, выход на КАШТУ.
— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, принял.
— Странно, — сказал Хан, — пропустили без вопросов.
— Ничего странного, — Гемм отключил связь. — Они уже в курсе всего. Майор Эк-ттор обещал незамедлительно передать всю собранную информацию. Не удивлюсь, если ниже нас ждут катера сопровождения или что посерьезнее.
— Скорее всего, так и будет, — согласился с командиром Пурвис, задав борт-интеллекту требуемую высоту и точку выхода. — Не понимаю, чего они мудрят с КАШТУ. Всегда ведь на ПРИАТ выходили.
Спейсер начал вертикальное снижение, уходя влево и согласуя угловые скорости — свою и планеты.
— Простите, вы о чем? — настороженно спросил Фарро.
— Нас выводят из основного трафика и ведут через закрытый сектор, подконтрольный военным, — ответил Гемм. — Либо хотят обезопасить себя, либо трясутся за ценных свидетелей. Скоро нас возьмут на усиленный контроль.
— Это плохо? — забеспокоился Фарро.
— Для нас не имеет ни малейшего значения, а вот военным добавляется работы. Мел правильно сказал: скоро появятся либо катера, либо крейсер сопровождения. А вот, кстати, и он, — указал на обзорный экран Гемм.
Из густого облачного покрова, взбаламутив его, вынырнул военный спейсер и застыл, ожидая непонятно чего.
— Нас не собьют? — еще больше перетрусил Фарро.
— Не порите чепухи! Намекаете, что там могут сидеть дружки Торренца? Чушь! Под нами стомиллионный город, заводы. Один выстрел, и они потом вовек не расхлебаются. Скорее всего, наоборот — это предостережение желающим избавиться от нас.
— Да что вы так переживаете, Фарро? Если они решат с нами разобраться, вы этого и не заметите, — мрачно пошутил Хан. — Ба-бах — и одни головешки.
— Шутки у вас… дурацкие, — проворчал Фарро, нервозно разминая пальцы рук.
— Ну, не головешки — большой такой титаново-композитный дуршлаг.
— Прекратите сейчас же! Безобразие какое-то, и так нервы на пределе, — возмущенно запыхтел Фарро.
— Простите, почтенный Сартор, — прервал поток жалоб Корнелиус, — что за необычные пики возвышаются над облаками?
— Город, — просто сказал Гемм, бросив взгляд на экран.
Из перин облаков ввысь диковинным пучком возносились тонкие цилиндры и параллелепипеды разной высоты. Нестерпимый блеск, исходивший от их идеально зеркальных поверхностей, слепил глаза. В боках зданий отражались медленно плывущие, закручивающиеся в спирали облака, подобно тому, как речная гладь, рассеченная порослью камыша или небольшим островком, подергивается вихрями.
— Город?
— Дома. Город тянется ввысь и зарывается в землю — слишком много жителей. Высота самого высокого здания, административного центра, немного не дотягивает до мили.
— Миля?! — вскрикнул отец Ансельм. — Господь милосердный, дом высотой в милю!
— Именно так. А ширина что-то около девятисот футов. Остальные, конечно, поскромнее, но…
— Отложим обзорную экскурсию до лучших времен, — прервал командира грубый окрик.
Гемм стремительно развернулся в кресле. Хан вскочил и сжал кулаки; Пурвис и Святов лишь оглянулись назад. У самого входа в рубку стоял в напряженной позе Фарро, позади него, держа министра за плечо и приставив к его виску разрядник — Торренц.
— Не дурите, Торренц, — ледяным тоном сказал Гемм, — сдайте оружие, и мы забудем об этом неприятном инциденте.
— Давайте сделаем по-другому, — оскалился Торренц и снял разрядник с предохранителя. — Я не пристрелю этого слизняка, а вы сейчас же прекращаете снижение и возвращаетесь на орбиту.