, что также отпугивало возможных постояльцев.
— Закрывать надо таверну и на восток уходить. В Эймор. Там спокойно. Там громовые копья! А то и в Мирамию. Но мой отец здесь хозяйничал, дед заправлял, а я брошу?
Юноша слушал трактирщика вполуха, занятый своими размышлениями.
— А может, в Мереан податься? — вдруг хохотнул собеседник. — Там, я слышал, порядок железный, ни тебе грабителей, ни тебе банд разных. Платить за то, чтобы таверну не спалили, никому не надо. Хорошо!
— А тут надо? — удивился Эйдор, отвлекшись от мыслей.
— Конечно! — всплеснул руками тавернщик. — Еще как! Вон в позапрошлом году знакомый один не заплатил— пожгли. И ведь знают кто, а сделать ничего не могут. Стража-то поголовно куплена, а губернатор . — хороший приятель самого Сквалыги.
— Кого?
— Ну он весь Халим держит.
— Халим?
Трактирщик неуверенно улыбнулся и развел руками:
— Халим. Весь!
Эйдор смекнул, что он имеет в виду город.
— А… — Юноша сделал вид, что понял, кто такой Сквалыга и как он держит Халим.
— Так что либо плати, либо погорелец… Разве это жизнь? Вот и думаю…
— Берем двенадцатую. — Рядом объявился Агира.
— Отличный выбор! Очень хорошая комната, — обрадовался хозяин двора. — Уютная, окна на запад! Великолепный выбор!
— Да-да, — раздраженно кивнул рыцарь и обратился к другу: — Пошли…
Комната действительно была уютной. На узких окнах даже висели занавески из тонкой ткани, из глиняного кувшина на подоконнике торчало несколько веточек пушистой вербы. Чисто, светло. Уютные кровати вместо грубых топчанов.
— Дорого, наверное, — протянул Эйдор.
— Денег хватит, мы тут не на всю жизнь. Проникнем в лагерь — и сразу на север. Ладно, ты располагайся, а я по городу поброжу, послушаю. Подумаю…
— Ты осторожнее, — занервничал юноша. — Тут бандиты есть!
— Бандиты есть везде… — отмахнулся Агира. — Кроме Анхора, правда. А тут, как мне порой кажется, только разбойники и живут.
— И ты еще сомневаешься, вести ли женщину в Братство? — улыбнулся Эйдор.
Рыцарь тяжело вздохнул, закатил глаза:
— Мстительный ты парень, Эйдор. Все, сиди тихо, а я пошел.
Едва дверь за приятелем захлопнулась, юноша сел на жесткую кровать и медленно откинулся на спину. Как же он отвык от крыши над головой. Дождь не страшен, ветра нет. Шумно, правда, но зато безопасно…
Вытащив из-за пазухи потемневшие от грязи свитки, юный волшебник бросил их на стол рядом с кроватью. И с удивлением обнаружил, что среди развернувшихся пергаментов один пуст. Здорово! Будет чем заняться!
— Стрелу или лечащую? — спросил вслух юноша, улыбнулся и решил, что стрела полезнее. Не раз уже жизнь спасала.
Выудив из голенища сапога вырезанную давным-давно палочку, он взял свиток и повернулся на живот, готовясь к написанию заклятия.
Заостренный кончик коснулся темной бумаги, выводя первую руну, и в этот момент случилось то, от чего Эйдор забыл, как надо дышать.
Руна вспыхнула и окрасилась в алый свет. В горле моментально пересохло. Он знал, что это значит. Но как?! Может быть, случайно вышло?
Вторая руна повторила судьбу первой, переливающаяся вспышка затопила сердце юноши диким восторгом.
— Неужели! Да хранит меня Братство! Неужели?!
Третья руна — и снова вспышка…
Вот оно какое — счастье. Сколько он мечтал об этом? Сколько мечтал стать настоящим волшебником, создающим нормальные заклинания, которые может использовать любой, а не только он! И без долгих лет обучения! Само! Он может то, что удается чародеям только лет в тридцать, при условии, что они живут в учении, а не бродят, как Эйдор. Может, в нем есть искра мага от Халда? Сильного мага?! И если он будет учиться, то годам к сорока сможет пользоваться заклинаниями и вовсе без свитков?! Станет настоятелем! А то и…
Вдруг Верховным?! Эйдор ни разу не слышал о волшебниках, достигших таких результатов в столь юном возрасте. Почему бы такому юному и талантливому со временем не войти в Совет? Сила же будет расти!
Молодого чародея обуяло желание засесть за книги и учить другие заклинания. Теперь получится, он будет знать больше! Гораздо больше! Ему удастся!
Переведя дух, юноша вернулся к начертанию свитка и, дотронувшись палочкой, замер. А что, если вместо этой руны написать другую? С чертой не над ней, а под?
Высунув язык, Эйдор осторожно нарисовал новый знак. Тот вспыхнул. Значит, можно! Иначе бы свиток сам стер непонятный знак. А если теперь поставить такой? И что получится?
Когда вернулся Агира, свиток был заполнен почти полностью и довольный собой юноша развалился на кровати, любуясь творением. Едва улыбающийся друг зашел в комнату, Эйдор тут же воскликнул:
— Агира! Я могу создавать нормальные свитки!
Рыцарь отшатнулся, словно получив удар в лицо. И вместо радости юноша увидел страх.
— Ты чего?
Агира стиснул зубы, резким движением скинул перевязь меча и неожиданно запустил ею в угол. Клинок грохнулся о стену, и рыцарь выругался.
— Агира?! Что-то случилось?! — встревожился Эйдор.
Воин Братства стоял посреди комнаты и сжимал-разжимал кулаки, не сводя глаз с пестреющего красными рунами свитка.
— Что?
— Да, — заговорил наконец рыцарь. — Случилось! Почему ты такой любознательный, Эйдор?! Зачем?! Почему ты?!
— Да что такое! — поднялся с кровати юноша. — Что не так? Это же такая редкость! В моем возрасте уметь создавать такое!
— Да, это редкость, — процедил Агира. Скривившись, он подошел к окну, постоял миг, развернулся, стараясь не смотреть на друга. — Но это очень плохо…
— Как это? — изумился Эйдор. Внутри заворочалась обида. — Почему?
— Почему?! — Рыцарь принялся ходить по комнате взад-вперед. Чувствовалось, что он очень расстроен. — Хороший вопрос: почему. Потому! Нет, ну надо же… Я догадывался, но как же надеялся, что ты не настолько любопытен!
— Ты с кем сейчас разговариваешь? — напрягся Эйдор.
— В принципе с собой, — зло бросил Агира. — Проклятье… Знаешь, как зовут таких магов, Эйдор?
— Каких?
— Таких, как ты, — уставился рыцарь на приятеля. — Думаешь, искра Небесного в тебе зажглась? Нежданно-негаданно?
— Ну…
— Вампир. Так это называется в Братстве. Маг, способный забирать силу у убитых им чародеев. Встречается редко, определяется по уровню не соответствующей возрасту волшбы. Подлежит немедленной изоляции в Обители Скорби и приему Доброго зелья. — Последние фразы явно были заучены Агирой давным-давно. — Первоочередная цель Братства, после заботы о покое анхорцев, поиск и ликвидация вампиров. Это из устава Братства Рыцарей, Эйдор.
Юноша потрясенно молчал, не понимая, о чем говорит воин. Тот заметил растерянность приятеля.
— Ты вампир. Помнишь, когда мага убили в лесу, ты от удовольствия корчился? — Откуда столько грубости в голосе Агиры? — Думаю, помнишь. Я уже тогда понял, вернее, стал опасаться, что ты один из таких… Нет, ну надо же… Самый добрый и открытый человек, которого я знаю, — вампир! По-моему, о справедливости этот мир точно забыл!
— И что теперь делать? — выдавил из себя Эйдор.
— Я не знаю! Узнают в Братстве — тебе прямая дорога в Обитель и глоток Доброго тебе тоже обеспечен…
— О чем ты?
— Обитель — тюрьма, Доброе зелье — превращает человека в тупую, счастливо улыбающуюся куклу. Не приведи Халд тебе испытать его на себе.
— Как?.. — Эйдор почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Ему хотелось порадоваться с другом, а не слушать такое…
— Нельзя получать силу, к которой не готов. Нельзя получать силу, убивая людей. Нельзя, Эйдор! Что теперь делать? — продолжал Агира.
— Что за тюрьма? — глухим голосом спросил Эйдор и медленно сел на кровать.
— Этого тебе тоже не надо было знать, — сокрушенно покачал головой друг. — Место, где Братство взаперти держит преступников.
— Преступников?
— Анхор не столь благостен! Братство не настолько доброе, каким кажется. Покой простых жителей, таких как ты, осуществляется невидимой рукой чародеев. За Большую реку, к Вольным, ссылаются только те, кто оступился, но не имел никакого веса в обществе. Те, кто хоть что-то значат, запираются в Обители Скорби.
— За что?
— За всякое… Плетешь интриги — наказан. Завел любовницу при живой жене — наказан. Пострадал кто-то из-за твоих интересов — наказан. Ты, наверное, не вспомнишь ни одного такого момента, но люди часто исчезают из городов да селений. О них пропадает даже память, благодаря ворожбе Верховных. Народ должен жить счастливо!
— Я не понимаю!
— На любом поле растут сорняки, мешающие побегам. Анхор для Братства такое же поле. И они его выпалывают! Незаметно, скрытно, но выпалывают, И мир кажется благостным, верно? Не будь Братства, наша земля ничем бы не отличалась от этой.
Эйдор подавленно молчал, переваривая сказанное другом.
— Узнают в Братстве, что ты убил и стал сильнее, — сошлют… Так что в Анхоре никому и никогда не показывай того, что показал мне. Никогда! Пока тебе не стукнет хотя бы тридцать лет — таись. Делай вид, что учишься, но не показывай результатов!
— Я не верю… Как может Братство так…
— Я двадцать лет в Братстве Рыцарей! Я лично сопровождал преступников в Обитель. Один из них был чуть моложе тебя. Придворный мальчишка. Напился и изнасиловал служанку!
— Что сделал? — не понял Эйдор.
— Изнасиловал… — еще больше помрачнел Агира. — Ну… Когда мужчина и женщина женятся, они по ночам… А тут против воли и без свадьбы…
Юноша покраснел.
— Только этого мне не хватало, — возмутился рыцарь. — Объяснять тебе, что такое изнасиловал. Неважно! Я лично запер за ним камеру, когда его, счастливо улыбающегося, затащили внутрь стражники.
— А служанка?
— Ее потом сослали за Большую… — Агира осунулся. — Выяснилось, что она сама… Это… Парня того… А потом испугалась и… Да ну тебя, Эйдор!
— А парень?
— Не хочу об этом говорить. Из Обители не возвращаются, действие Доброго зелья тоже необратимо… Так что никогда! Никогда никому в Анхоре не показывай! Запомнил? Я не выдам, не бойся. Ты же не специально! Просто в тебе есть это проклятие. Просто ты вампир… Я вот тоже — усмиец, и что? Живу ведь!