Как это у нее получалось? Как ей удавалось оставаться по-детски непосредственной и наивной, когда ей приходилось бороться за выживание каждый день своей жизни?
– Мне жаль ларца для соли, – наконец вымолвила девушка.
Он улыбнулся:
– Ревелин любил приговаривать: «Если предстоит ужинать с дьяволом, лучше запастись ложкой с длинной ручкой».
Она рассмеялась и что-то ответила, но ее слова заглушили громкие звуки медных труб с верхней галереи.
– Пойдем со мной.
Он прихватил ее за локоть и потянул к боковому выходу. Спустя несколько минут они уже двигались по проходу с низкими потолками, ведущему в сад. Вдали в реке отражались звезды. Айдан глубоко вдохнул холодный ночной воздух.
– Так-то лучше, – произнес он.
– Никто не имеет права расходиться, пока королева не даст знак, – предостерегла Пиппа.
– Неужели? И как я посмел?
– Может быть, это ваша длинная ложка… Айдан…
– Пиппа…
Они заговорили одновременно и одновременно замолчали, неловко засмеявшись.
– Продолжай, – попросил он. – Что ты собиралась сказать?
Неслышными шагами она пошла по дорожке. Затем остановилась и повернулась к нему, облокотившись на ограждение.
– Хотела объяснить, почему ушла от вас.
– Не сказав ни слова, – добавил он за нее.
– Это была ваша идея. Вы говорили, я сумею докопаться, кто я и откуда, – начала она. Глаза ее сузились. – Или то была ваша очередная ложь?
Такое обвинение резануло его, как сталь лезвия.
– Я никогда…
– Еще как. – Она прервала его прежде, чем он успел закончить. – Вы умоляли меня стать вашей любовницей, а затем отвергли меня. – Она лишила его дара речи своим надменным взглядом. – Поверьте мне, в моей жизни бывали и куда более счастливые дни. Например, однажды на меня натравили собак из медвежьего ринга.
– Они на тебя напали? – ему стало невыносимо плохо. Он вспомнил свору злобных собак Саутуорка. Цепные страшные псы.
– Нет, – щелкнула она пальцами. – Но если бы это даже случилось, то было бы легче, чем оказаться преданной вами.
Айдан выругался по-гаэльски. Ей удалось распалить его гнев, и он даже обрадовался этому. Это был единственный способ обуздать его желание.
– Ты действительно необыкновенно талантливая актриса. Поведай мне, неужели королева настолько же легковерна, как я? Наверное, да, если она дала тебе место у себя. Если бы ты предупредила меня, что твоя привязанность продается, я бы так не переживал.
– Предложение королевы прельстило меня куда больше, чем ваше. За ваше мне придется расплачиваться разбитым сердцем, – огрызнулась Пиппа.
Если бы ее голос оставался тверд, он бы выстоял. Но в ее голосе послышалась горечь, и это надрывало ему душу.
– Господи, Пиппа. Как ты была права, что ушла от меня. Я не в силах дать то, что тебе нужно.
Она зажмурилась. Он сгорал от желания поцеловать ее, и губами, и языком унять их общую боль. Он упорствовал.
– Не будем ссориться. Это ничего не даст.
Она отодвинулась от него. Он обхватил себя руками, чтобы не обнять ее.
– Мне часто снился сон, в котором темноволосая женщина наклоняется ко мне и целует меня. «Это мамина брошь, детка. Не тереби ее пальчиком». – Пиппа коснулась бутона розы. – Не знаю, полет ли то фантазии или реальные воспоминания, но точно знаю, что прошлой ночью мне опять это снилось. Еще я слышала веселый мужской смех. И бабушка пела мне песню на странном языке.
– Пела? – удивился он. – И ты помнишь мотив?
– Песня еще звучит во мне. – Она запела. Слова звучали совершенно незнакомо, но не для Пиппы. – Мне кажется, они где-то рядом, Айдан. Мне кажется, я вот-вот увижу знакомое лицо и узнаю его в толпе. Сама узнаю.
Долгое время он ничего не отвечал, не в силах подыскать слова. Он и представить себе не мог чувства человека, не знающего своей семьи. Айдан О'Донахью с колыбели знал, кто он такой. Это знание доставляло ему мало радости и причинило много страданий, но он это знал. И опять он испытал боль за Пиппу. Шанс найти ее семью оказывался ничтожно мал. Она могла пройти мимо своей матери и не узнать ее.
– Думаю, мне понятно твое желание, – наконец выдавил он из себя. – Ну а поскольку я – ирландец, то не настолько глуп, чтобы недооценивать силу видений и снов.
– Спасибо, что вы так сказали. Мне нужно очень мало – знать, что кто-то меня когда-то любил. И наверное, тогда я поверю, что кто-то полюбит меня снова.
«Кто-то уже любит тебя, любимая моя, – подумал Айдан, прикусив язык, чтобы слова не прорвались наружу. – Беда в том, что тебя любит не тот человек».
Дом Вимберли, возвышающаяся над Стрендом резиденция Ричарда де Лэйси, весь был охвачен движением. Двери дома, выходившие в сад, были распахнуты настежь, слуги сновали по проходу к реке с коробами всех возможных размеров и форм, загружая ими речную баржу.
За всем этим наблюдал Айдан.
– Лорд Кастелросс! – Ричард приветливо помахал ему с берега реки.
Мрачный, как осенний вечер, Айдан спустился к месту погрузки, где стоял Ричард.
– Вы чуть-чуть опоздали познакомиться с моими родителями, графом и графиней Вимберлийскими, – сообщил Ричард. – Они отбыли в Хертфордшир. Мне устроили проводы. Моя тетя Белинда организовала фейерверк с ракетами, стоило бы взглянуть, и…
– Уверен, что было красиво. – Айдан не привык тратить время на пустые разговоры. – Почему вы не сказали мне, что местом вашей службы будет Керри?
– По правде говоря, ваше сиятельство, я и сам не знал. – Ричард покраснел до кончиков ушей. – Я знал только, что назначен в Ирландию, но направление в ваши земли стало для меня полной неожиданностью.
– Но вы с этим согласились. – Айдан едва сдерживал себя.
Все время, пока он преодолевал запруженные улицы Лондона по пути сюда, он надеялся, что слух, дошедший до него вчера, окажется неверным.
– Королева не оставила мне выбора, когда она повелела вам прибыть в Лондон.
– Да. – В голосе Айдана звучал вызов. – Но я приехал сюда не для того, чтобы убивать горожан, красть их земли, насиловать их женщин и похищать их скот.
– И я не для этого направляюсь в Ирландию. – Ричард выругался и швырнул свою бархатную шляпу на землю. – Меня посылают установить мир.
– Звучит красиво… и уморительно. Вам никогда не приходило в голову, мой юный лорд, что если бы саксы убрались из Ирландии, то мы бы давно жили в мире?
– Если бы нас там не было, ирландцы дрались бы между собой.
– Так дайте нам эту свободу выбора, будьте мужчиной! – прорычал Айдан. – Позвольте нам самим вырезать друг друга на нашей земле без вашей помощи.
Он начал жестикулировать от переполнявших его чувств и случайно ткнул кулаком в ящик, который опрокинулся на землю. Раздался звук рвущегося полотна.
– Боже! – вскрикнул Ричард и поспешно развернул упаковку. Женщина на огромном портрете, проткнутом деревянным обломком, устремила взор в серое утреннее небо.
– Прошу прощения, – отрывисто бросил Айдан. – Я не хотел.
Женщина на портрете была красива. Черноволосая, безмятежная. С задумчивыми глазами цвета осеннего дождя.
– Ваша возлюбленная? – спросил он, поднимая поврежденный портрет.
– Моя мать, графиня Вимберлийская. Один Бог знает, когда я ее теперь увижу. – Ричард обратился к кому-то на непонятном языке. Крепкий усатый слуга поспешил к портрету.
– Подождите. – Айдан поднял руку и, нахмурившись, стал разглядывать портрет.
Графиня была изображена в достаточно простом платье серого цвета. Единственным украшением ей служила брошь, прикрепленная к корсету.
Сердце его забилось неровно. Это была большая золотая брошь, украшенная огромным рубином в окружении двенадцати алмазов, вместе образующими крест.
У Айдана пересохло горло, и он судорожно сглотнул.
– Когда писали этот портрет?
– На первом году совместной жизни моих родителей. – Ричард пожал плечами. – Лет двадцать пять тому назад.
– А ваша мать… она все еще носит это украшение?
Молодой человек нахмурился, припоминая, потом покачал головой:
– Я никогда не видел эту брошь.
Он что-то сказал слуге на иностранном языке, и тот унес портрет.
– Я оплачу его реставрацию.
– Не берите в голову, – произнес Ричард. – Милорд, мне жаль расставаться с вами при таких обстоятельствах. Мне бы хотелось…
– А как получилось, что у вас русская прислуга?
В голове Айдана отдельные фрагменты услышанного от Ричарда начали складываться в интересную мозаику.
– Моя семья состоит в родственных связях с московским престолом. Еще мой дед Стефан, лорд Линли, основал Московскую торговую компанию. Они с моей бабушкой до сих пор живут в Уилтшире.
– Она когда-нибудь пела вам?
– Пела? – Ричард посмотрел на него в некотором замешательстве.
– Ну, знаете, баллады. Колыбельные. По-русски?
– Не знаю. Возможно. Я не помню.
Айдан почувствовал, что вызвал у Ричарда подозрение. Он оборвал разговор и произнес:
– Я не ссорюсь с вами, пока ваша нога не ступила на ирландскую землю. Но стоит этому случиться, нашей краткой дружбе придет конец.
Ответа Ричарда Айдан не услышал. Ему надо было срочно повидать королевскую шутицу.
Пиппа притворилась, что увлечена игрой в шахматы с графиней.
Черни. На самом деле внимание ее было сосредоточено на гонце в дорожной одежде, объявившем, что у него срочные новости из Ирландии.
Гонец, мужчина со впалыми щеками, провалившимися глазами и звонким высоким голосом, был чем-то глубоко разочарован. Пиппа обратила внимание на отсутствие на его левой руке одного пальца.
– Как вы думаете, что у него за проблема? – спросила ее графиня.
Пиппа улыбнулась ей через шахматную доску:
– У кого, сударыня?
– Вы прекрасно знаете у кого. – Графиня обиженно вытянула губы. – Вы глаз с него не спускаете с тех пор, как он вошел. Вы также слегка мошенничаете на доске, но мне нравится ваше общество, и я стараюсь этого не замечать.
Пиппа внимательно посмотрела на графиню. Никто… Никто… и никогда не мог поймать ее на мошенничестве.